Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1987 год Страница 19

Тамара была права. Монетка сработала. Спустя пятнадцать лет я снова оказался в Греции...

...В небольшой воронке застыла лужица. Похоже, вода стекла сюда во время вчерашнего ненастья. Вообще говоря, дожди довольно редки на Пелопоннесе, хотя этот полуостров, причудливо изрезанный природой, словно обкусанный со всех сторон редкозубым титаном, целиком находится во власти трех морей — Ионического, Эгейского и собственно Средиземного.

— Здесь был знаменитый источник Гиппокрена, забивший от удара копыта Пегаса,— показывая на лужицу, говорит наш спутник Костас Панайотопулос, коренной житель Коринфа. Рано утром Костас привез нас сюда из Афин на автобусе.

Сокрушаюсь, что я не поэт: еще бы, видеть след крылатого коня — разве это не счастье для пишущего стихи!! Правда, лужица мало похожа на божественный источник, но слова Костаса принимаю безусловно. Судя по тому, с каким пылом Панайотопулос рассказывает о своем родном городе, поэты древности и в самом деле именно здесь черпали свое вдохновение.

Когда-то город Коринф был велик и славен. Мы только что спустились с крутой скалы, на вершине которой в седой древности высилась крепость Акрокоринф, гордившаяся своим знаменитым храмом Афродиты и величественной статуей богини.

Считается, что в период расцвета, в VII—VI веках до нашей эры, в Коринфе жило 70—80 тысяч человек, включая тех, кто служил на флоте и находился в заморских колониях. Уж очень стратегически выгодное место занимал и занимает Коринф — на узком перешейке между двумя морями.

Сейчас не сохранилось и следов громадных торговых складов, ломившихся от обилия ковров, изделий из керамики и бронзы, статуй и картин — всего того, чем славился, чем торговал древний полис. Костас показал лишь площадь рынка, где в ту пору кипели коммерческие страсти. Теперь это — каменистая площадка, усеянная большими и малыми мраморными глыбами.

Панайотопулос — архитектор. Он учился в Москве, поэтому хорошо говорит по-русски. Костас интересно и подробно рассказывает об архитектурных достоинствах давно исчезнувшего Одеона (это своего рода театр, где шли представления с пением и танцами), гробницы детей Медеи, храма Афины Халинитиды, гимнасия и, конечно же, храма Аполлона. На остатках колонн, увенчанных пышными капителями, он демонстрирует признаки коринфского архитектурного ордера.

— Видите, какая богатая капитель! В Коринфе впервые, если не считать древних египтян, стали вводить в капители растительный мотив — листья аканфа.

Костас гордится своими далекими предками, создавшими архитектурный ордер, который сохранился до наших дней и получил в современных постройках новую жизнь.

— У вас в Москве многие здания периода классицизма имеют коринфский ордер. Нам показывали

бывшую усадьбу Барышникова на улице Кирова, построенную вашим знаменитым зодчим Казаковым! Или тоже казаковский — бывший дом Демидова в Гороховском переулке. У него на выступе цокольного этажа — шестиколонный коринфский портик. Знаете этот дом!

Этот дом, в котором сейчас размещается Московский институт инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии, хорошо знаком многим москвичам. В том числе и моему спутнику Виктору Валерьевичу, который в свое время окончил МИИГАиК и, по его словам, множество раз между лекциями подпирал коринфские колонны у входа в институт. Конечно, тогда он и не подозревал, что ему доведется побывать на родине коринфского архитектурного ордера.

Ко времени нашей поездки на Пелопоннес Виктор Валерьевич уже больше года работал в Греции по торговым делам, но так и не удосужился побывать в Коринфе, а потому был очень доволен, что мы с Костасом вытащили его из дома и увезли с собой.

Костас Панайотопулос — патриот Коринфа. Он родился в маленьком городке, что уютно устроился в предгорьях к северо-востоку от старого Коринфа и носит то же название. Городок в основном одно-двухэтажный (высокие здания «запрещены» частыми землетрясениями). Здесь живет чуть больше 20 тысяч человек. Пустынные улицы. Скучающие полицейские, по пояс высовывающиеся из полосатых тумб-стаканов на безлюдных перекрестках, где, однако, исправно зажигаются огни светофоров. У одного из них наш автобус послушно притормозил, хотя и впереди и на боковых улицах не было ни единой машины. Костас тогда показал нам место, где прежде стоял его дом.

— Домовладелец, считая невыгодным ремонт, продал дом на слом. Снесли, что-то хотели построить, но потом... не то раздумали, не то фирма разорилась. Теперь видите — асфальтированная площадка. Мать купила квартиру в дешевом доме на шоссе, соединявшем Афины и Пирей,— там было большое строительство. А теперь мы и не знаем, где живем: то ли в Афинах, то ли в Пирее.

Действительно, сейчас трудно понять, где кончается крупнейший порт на Эгейском море и где начинается столица страны. Пирей и Афины давно срослись. А довольно тесная квартирка в «дешевом доме» — белой коробке из бетона и стекла — обошлась матери Костаса вовсе не дешево: поглотила и многолетние сбережения, и те деньги, что оставил покойный отец.

В конце IV века нашей эры Коринф опустошили вестготы. Потом городом владели франки, турки, венецианцы и снова турки. Под турецким гнетом Коринф превратился в жалкое селение. Наконец, в 1822 году Греция добилась независимости и была освобождена от турецкого владычества. Коринф начал медленно возрождаться, но страшное землетрясение 1858 года уничтожило все, что не успели разрушить многочисленные завоеватели...

Странное чувство охватывало нас, когда мы бродили по бывшим улицам бывшего города. Две тысячи лет назад за этими стенами жили люди со своими радостями и печалями, делами и заботами. В этих римских банях, от которых остались только бассейн и каменные ложа, рабы натирали благовонными маслами тела своих господ. А с этой трибуны, по преданию, выступал апостол Павел.

Беспризорно валяется статуя без головы, без рук и одной ноги. Это скульптурное изображение обычного горожанина, пояснил Костас. Состоятельные жители древнего Коринфа еще при жизни заказывали ваятелям свои статуи с тем, чтобы потом наследники установили их на могилах.

Все кругом мертво и поросло бурьяном. Цепочка туристов тянется к приземистому зданию музея. Карманы и сумочки набиты древними камнями.

В музее собрано многое из того, что было найдено при раскопках: монеты, украшения, посуда, различная утварь. Фотографировать экспонаты не разрешено, но задумчивый служитель сообщил об этом с большим опозданием, когда почти все пленки были уже почти отсняты.

Но пора возвращаться в Афины.

Дорога вьется по крутому склону горы. Внизу виноградники чередуются с кукурузными полями и оливковыми рощами. Вонзаясь в небо, торчат темно-зеленые свечи пирамидальных тополей. Белеют крестьянские домики под красными черепичными крышами. С другой стороны шоссе, на кручах, между рыжими скалами бродят неведомо как забравшиеся туда овцы.

На обочине шоссе взгляд то и дело натыкается на молочные бидоны, составленные партиями по пять-шесть штук. Это крестьяне подвезли к дороге дневные надои — скоро подъедет грузовик оптового торговца, заберет полные бидоны, сгрузит взамен порожние. Вечером крестьяне разберут их по домам.

...Визжат тормоза, и автобус останавливается у моста через Коринфский канал, соединяющий Эгейское и Ионическое моря, точнее,— заливы Коринфский и Сароникос. Канал прямой, будто прорыт по натянутому шнуру, с моста видны оба залива, хотя длина канала шесть с лишним километров. Он напоминает глубокий каньон. От моста до воды 80 метров. Путь судов, плывущих из Ионического моря в Эгейское или обратно, сокращается на 325 километров. А когда-то через Коринфский перешеек корабли перетаскивали волоком с помощью быков.

В 1881 году строительством канала занялась одна французская компания. Но, вложив в дело около 60 миллионов франков, фирма обанкротилась. В следующем году за дело взялся консорциум из трех компаний — французской, турецкой и итальянской. На этот раз затея удалась.

Канал довольно широк — 27 метров по зеркалу воды, но отсюда, сверху, он кажется очень узким. Далеко внизу медленно плывет по голубой полоске щепочка-баржа.

...Дорога то взлетает на высокие скалы, то спускается почти к самой кромке прибоя. Кругом камень, камень, камень. Очень мало зелени. Автобус несется с огромной скоростью, рискуя столкнуться со встречными машинами, врезаться в скалу или свалиться с головокружительной высоты в море. Женщины непроизвольно повизгивают, замирая от страха. Костас, подавая нам достойный пример, отважно дремлет.

Наконец автобус перестает петлять и выезжает на относительно ровную площадку. Слева — склоны, заросшие мандариновыми, лимонными и оливковыми деревьями. Справа на равнине — до самого моря — виноградники и бахчи.