Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №04 за 1971 год Страница 19

Никогда еще наемникам не удавалось повернуть ход событий, и все же империализм снова и снова бросает своих ландскнехтов в колониальные авантюры, демонстрируя обычную для империализма триаду: грязные деньги на грязное дело грязным людям.

В конце прошлого года Португалией была предпринята агрессия против Гвинейской Республики. О том, как готовилась эта диверсия, какую роль в ней сыграли наемники, рассказывается в публикуемом ниже очерке. Очерк основан на фактах и документальных свидетельствах, появившихся в разное время в мировой печати.

Первое, что увидел на родезийской территории Джон Бувье, миновав мост Бейт через реку Лимпопо, был огромный выцветший плакат: «Спасибо ЮАР». Плакат смотрел на юг, в сторону границы, а за ним сквозь пыльное ветровое стекло «форда» Джон Бувье увидел унылый буш.

Он медленно повел машину по шоссе на Булавайо. Где-то здесь они должны встретиться с шефом. Свидание, как всегда, было секретным, и Джону оставалось только гадать о теме предстоящего разговора. Уже не первый год Бувье считался «фрилансером» — репортером, писавшим на свой страх и риск. Порой братья-журналисты недоумевали, откуда он брал деньги на беспрестанные разъезды по Африке. Между тем тайна раскрывалась весьма просто: человек, назначивший ему встречу на шоссе у границы Родезии и ЮАР, оплачивал репортажи и статьи «независимого» журналиста куда более щедро, чем публиковавшие их газеты.

Из-за поворота появился изумрудный «плимут» последней модели. Рядом с ним «форд» журналиста выглядел допотопной колымагой. «Как на рекламном проспекте «А не пора ли пересесть на новый?»! — усмехнулся Джон. — Тщеславия у старика хоть отбавляй...»

— Здравствуй, Джон, — приветствовал шеф, едва Бувье пересел в его машину. — Привез небольшую работку, чтобы ты не умер от скуки в своем Иоганнесбурге.

— Я так и думал...

— Майк, пойди-ка нарви мне букетик, — негромко сказал шеф водителю. И пока тот плелся вдоль обочины, осматриваясь по сторонам, не спеша усаживался на краю кювета, доставал сигарету и закуривал, шеф положил на колени Бувье тонкую пачку брошюр и документов.

— Просмотри внимательно, Джон, — перешел он на обычный деловой тон.

Сверху лежал красочный буклет с крупным текстом на глянцевой обложке: «Уочгард интернэшнл лтд.» предлагает следующие услуги: А) военные исследования и консультации; В) обучение телохранителей глав государств и членов правительств; С) обучение специальных подразделений для ведения борьбы с мятежниками и партизанами...»

Затем шла зелененькая брошюрка. Текст по-прежнему был рекламный. «Конфликты между странами, — сообщал автор, — с годами изменились. Вместо открытого вторжения используются самые различные подрывные действия, включая убийства и государственные перевороты. Многие страны... не обращают достаточного внимания на эту угрозу. Между тем даже за половину стоимости современного реактивного истребителя могут быть приняты весьма действенные меры предосторожности».

Дальше пространно восхвалялась эффективность «Уочгард интернэшнл». Последней в пачке была фотокопия документа с грифом «Совершенно секретно». Бумага называлась «План обучения специальных войск, подготовленный для принца королевства Саудовской Аравии». Внизу стояла подпись — полковник Стирлинг.

— Выходит, появился конкурент? — не сдержал удивления Джон.

Бувье давно уже убедился, что сфера деловых интересов шефа была почти безграничной. Причем эти интересы простирались от Сахары до мыса Доброй Надежды и охватывали, казалось бы, такие разные вещи, как нефть и сизаль, уран и какао.

Среди предприятий шефа имелась и контора по вербовке наемников в Южной Африке, Западной Европе и Америке для президентов и премьер-министров, которые чувствовали себя в своих креслах не совсем уверенно. Возглавлял ее полковник Майкл Хор, набиравшийся опыта еще в Малайе в отрядах английских «горилл». Хор готовил гвардию и для Чомбе. В Париже, на улице Камбен, он открыл тогда специальное вербовочное бюро для тех, кто уже попытал счастья в Алжире. А в Иоганнесбурге на него работал даже сын бывшего британского посла О"Мэлли. В ночных клубах Солсбери и Булавайо можно было получить у бармена рекламный листочек стоматологической клиники или адвокатской конторы, где подходящему кандидату всегда готовы помочь завербоваться в «белый легион» Майкла Хора.

— Я слушаю вас, шеф, — поспешил извиниться Бувье, сообразив, что хозяин давно готов начать разговор.

— Видишь ли, Джон, я догадывался о конкурентах еще задолго до того, как все эти бумаги оказались на моем столе. Во время нигерийской войны какие-то белые ребята в Биафре поставили к стенке двух наших представителей. Я имею в виду Боба Остина и Рыжего Рони, которых обвинили в измене. Тогда мне сообщили, что самосуд устроили «дикие» парни, случайно попавшие в Биафру. Но когда оттуда же при весьма загадочных обстоятельствах «удрали» несколько сот поставленных мною французов, я приказал Хору начать расследование. И вот результат...

Шеф пососал «манилу» и выпустил струю ароматного дыма.

— Не понимаю вас, — сказал Бувье. — Стоит ли вам, человеку, которому принадлежит пятая часть всего, на что только падает взгляд в Южной Африке, тратить время и деньги на возню с Хором?

— Ты дитя, Джон, хотя и слывешь искушенным наблюдателем... Я занимался поставкой «страшилищ» для Чомбе отнюдь не ради его мятых франков, провонявших пальмовым самогоном. Я даже сам приплачивал ему. Пойми, Джон, эти «страшилища» при Чомбе обеспечивали мои интересы в Конго. В Биафре этим же занимались мои ребята у Оджукву. Но нефть Биафры практически уплыла из моих рук еще до падения Оджукву — тогда кто-то сумел убрать набранных Хором французов. Теперь-то наконец я догадываюсь, кого представляет «Уочгард», перебегающая Хору дорогу. Похоже, что за ней — алмазы, золото и медь...

— О господи! — вырвалось у Бувье. — Неужели Оппенгеймеры? Это же миллиарды...

— Да, все говорит за то, что это Оппенгеймеры. Но если мы выиграем у них одну маленькую войну, — продолжал шеф, — может статься, что в большой мы добьемся почетного для себя мира.

— И вы хотите, чтобы сыграл я?

— Да, Джон. Я посоветовался с Хором и решил, что нужен залп хлестких репортажей и статей. Он должен пустить на дно «Уочгард» полковника Стирлинга. Ведь общественное мнение, все эти прогрессивные круги и африканские правительства поднимут шум, вмешается ООН, и Оппенгеймерам поневоле придется прикрыть скомпрометировавшую себя лавочку, а? Кстати, Стирлинг почти что ваш коллега. Его контора законспирирована под телевизионную компанию — «Телевижн интернэшнл энтерпрайз». Так что пресса против телевидения... Ха-ха!

Сигарный дым вылетел из пасти босса вместе со смехом клубами, как из корабельной пушки времен завоевания этой проклятой Африки. Джону отнюдь не было весело. Босс втравливал его в дело, в случае провала которого стать только нищим было бы уже счастьем.

— Поезжайте завтра в Абиджан. По данным моей европейской агентуры, Стирлинг решил, пока нет заданий от хозяев, тайком подработать на стороне, и, видимо, где-то в том районе «Уочгард» в ближайшие недели проведет крупную акцию. Не похоже на то, что у Оппенгеймеров есть крупные интересы в тех краях, а потому Стирлинг сейчас почти беззащитен, и нам не стоит, упускать этот момент... Как вывести Стирлинга на чистую воду — дело уже вашей журналистской интуиции.

— И риска, — добавил Бувье...

В любой африканской столице Джон Бувье чувствовал себя как рыба в воде, и поэтому довольно быстро разыскал в Абиджане место, где скорее всего можно было натолкнуться на нужную ему информацию, — небольшой бар «Тропикана» в тихом переулке, всего в 40—50 метрах от главной улицы.

Бармену он представился журналистом, который строчит всякую ерунду о тропической экзотике для частного информационного агентства «Ксавье Дюрсо». Роль, выбранная Бувье, была несложной. Нужно было только достаточно натурально делать вид, что он пьянеет от пива так же, как и другие от коньяка или джина. Эта мелочь вытягивала всю игру. В первый же вечер Джон, осушив на глазах завсегдатаев пару-другую банок «Дрехера», начал уверять бармена, что он неудачник, что все нелепо в его жизни, даже имя. Зовут его Джон в память отца, который, говорят, был американцем. А фамилия его французская, Бувье, по матери. В конце концов бармен «Тропиканы» Пьер, сжалившись, отвел его на второй этаж в комнатушку, смахивавшую на тюремную камеру, где Джон Бувье сразу же захрапел, едва коснувшись кровати. Наутро он снял эту клетушку.

Ежевечерние бдения в баре были до отвращения однообразны. Но однажды в душный октябрьский вечер в затхлый омут «Тропиканы» заплыла рыба, которую терпеливо ждал Джон. Это был рыжий тип в ботинках из буйволиной кожи, какие предпочитают носить люди, проводящие большую часть времени в джунглях. Левый глаз у него сводило от тика, а одно ухо было похоже на комок яичного белка скрутившегося в кипятке. Тип начал глотать виски с такой откровенной алчностью, словно встретил родник в пустыне. Вскоре его движения приобрели пьяную размашистость, и вот тут-то Бувье и подсел к нему.