Еще один реальный способ улучшить нашу жизнь - Андрей Коткин Страница 19

Так вот, встреча. Ведущий студии «Радио Вася», Ефим Каковцев изо всех сил пытался увлечь слушательскую аудиторию. Он просто таки сыпал шутками и подколками. Ну, известная же метода, создать ситуацию, чтобы вместе посмеяться над незадачливой провинциалкой. Тем более, сам Бабудзе, организовывающий эту встречу, довольно прозрачно намекнул, что подобный исход его нисколько не огорчит. Ну, вот зуб у него отрос на эту девчонку, которую его практически едва ли не силой заставили взять с собой для последующей раскрутки, да еще и контракт от всяких крючочков в его пользу, неочевидных для непосвященных, подчистили.

— Скажите, Алла, — меж тем начал Ефим допрос своей жертвы, — кем вы работали до начала своей певческой карьеры?

— Так моя, как вы выразились, певческая карьера еще толком и не началась. Не считать же за карьеру несколько песен, исполненных мной под настроение в одном из небольших провинциальных ресторанов. Эти песни услышал один очень хороший человек, который и пригласил меня на пробы в Москву. А в Москве я еще вообще ни одной песни не исполняла. Если вы только позволите, «Радио Вася» станет первой вехой в моей столичной творческой карьере.

Хм. С одной стороны, на взгляд именитого ведущего, пройдошистая провинциалка вполне смогла вывернуться из главной, расставленной им ловушки, все же про отсутствие у девушки опыта выступлений, как и о проживании в качестве содержанки, Каковцева проинформировали заранее, потому он хотел по этому факту немного потоптаться. С другой стороны, выходя из одной ловушки, девица сама влезла в следующую, намного более глубокую: без опыта выступлений и сразу не для записи в студии, а вживую попытаться исполнить что-то на всю страну… Ну-ну, пусть попытается.

— А, вы знаете, пожалуй, я предоставлю вам шанс сделать на нашем радио свой первый творческий шаг, — проговорил Ефим, словно в раздумье, давая знак подсобным работникам обеспечить музыкальное сопровождение выбранной Аллой песни.

И Алла, раздав небольшому оркестру заранее приготовленные ею ноты, начала. Если раньше она перепевала известные уже песни других исполнителей, то вот эта ее песня оказалась никому не известной. Немного нескладные строки о судьбе воинов погибших в какой-то безвестной войне, неведомо когда закончившейся. Тем не менее, у слушателей как наяву представали перед глазами горящие дома, залитые кровью тела бойцов и мирных жителей некогда благодатной страны. И могилы, обложенные венками с бумажными цветками. И флаги… обязательно флаги, словно для убитых это еще что-то значит.

…Просверк ли меча, или взрыв снаряда…

Тело вглубь земли, и вокруг ограда.

А душа легка, два крыла раскрыла,

Птицей в небеса воспарила.

У слушателей от видения крылатых фигурок, устремлявшихся в небеса, на глазах выступили слезы. Счастливый конец? И сразу же озноб от последующего описания подступающего с высотой холода.

«Как прозрачен хлад, мы в кристалле…». — И навеки замершие во льду друг напротив друга крылатые души бывших врагов. Каждый по-своему безгрешен, каждый защищал что-то свое, важное конкретно для него. А на земле остались недоделанные ими дела.

Замерли мечты и амбиции

Ангелы во льду — композиция.

Мотыльки на свет, все герои

Светом помани, рай построим.

Прожженный циник, Ефим Коковцев пришел в себя от того, что ногти его сжатых в кулак пальцев рук проткнули кожу на ладонях. Смахнув выступившие на глазах слезы, он попытался закричать: «браво»! И сам ощутил, насколько грубо и неискренне прозвучал его голос. Эта песня не предполагала оваций. На могилах павших не дают развлекательных концертов.

— Кто автор стихов? — Наконец, чуточку прокашлявшись, поинтересовался он.

— Это никому не известный иганский автор, — сильно смутившись, отозвалась уже вполне сформировавшаяся сирена, не желая признаваться, что и стихи, и музыку буквально вчера сочинила она сама.

— Ну, что же, — заключил Эркин, тоже прослушав выступление их с Паком протеже, — неплохая экспрессия. От вспышки эмоций разумных даже ткань мироздания затрепетала. Думаю, вскоре, когда твоя ненаглядная наберет чуточку известности, она сможет очень сильно нам в наших делах помочь. — То, что выступление состоялось в Москве, а они с Паком по-прежнему в Иганске пребывали, ничуть им не помешало, божество и древний дух все-таки.

— Да, я тоже того же мнения, она очень способная, — отозвался сияющий дух природы, словно Эркин не песню их шапочно знакомой певицы похвалил, а его лично.

— Вот только этот шум мотоциклетных моторов за окнами постоянно мешал, — продолжил бог, глядя со значением на своего подчиненного.

— Понял-понял! — Практически пропел вредный дух в ответ. — Есть у меня мысли по этому поводу. Старушки в этой стране против хулиганов, байкеров и прочих тунеядцев и хамов страшной силой обладают. Я с их помощью не только байкерам веселые дни устрою.

* * *

Софью Дмитриевну буквально распирало от возмущения. Нет, не так. Она пылала праведным гневом! Да как так можно? Это же кощунство! Ничего святого у некоторых нет! Но она этого так не оставит!

Впрочем, из намерений Софьи Дмитриевны первоначально ничего путного ровным счетом не получилось. Компания молодых людей: два парня, две девки, во дворе, прямо на детской площадке, возле своих мотоциклов расположились. Пиво пьют, смеются, как ненормальные, обжимаются, пакетики от чипсов вокруг себя разбрасывают. Музыка грохочет, что аж мотоцикл, на котором колонки установлены, подпрыгивает, и каркающие звуки немецкой речи, вырывающейся из динамиков, гремят на всю округу.

Софья Дмитриевна не постеснялась, вместе с Николаевной, старой своей подругой, прям к ним вплотную подошла, попыталась во весь голос высказать, что по поводу их поведения думает. А как еще к совести воззвать, если из-за Рамштайна этого, даже себя не слышно почти? Так они обматерили ее только, да посмеялись. И кто? Вовка Калугин. Софья Дмитриевна еще отца его знала, раньше по соседству, на одной площадке жили. Тоже тот еще хам и бандит. А самого хулиганистого Вовку по малолетству даже, бывало, в милицию забирали. Правда, по мелочи…

Вовка, кстати, и сейчас неподалеку жил, в новом, недавно построенном доме напротив, через дорогу, поселился. Квартиру, видимо, прикупил там. Софья Дмитриевна видела его с его мотоциклом там пару-тройку раз, когда за пенсией на почту ходила.

В общем, ушли Софья Дмитриевна с Николаевной, как оплеванные. Ну что они сделать-то могут, в самом деле? И заступиться некому.

Софья Дмитриевна даже к участковому на следующий день сходила, чтоб тот меры какие-нибудь принял, да наказал Вовку того с друзьями по всей строгости. Да только без толку все это. Участковый, полный, начинающий лысеть мужчина, с тусклым, как у рыбы, взглядом, выслушал и руками развел, ничего, типа, сделать нельзя. Закон Вовка и остальные не нарушали, а если и нарушали, так несерьезно совсем, да и доказать ничего не получится. Там даже на небольшой штраф состава не набирается: громкая музыка днем — вовсе не преступление. Даже на немецком языке.

Всю ночь Софья Дмитриевна ворочалась, уснуть не могла. Подружки, такие же старушки, на лавочке ругались сильно, да проклятиями сыпали, когда они с Николаевной вечером рассказали, о своей обиде. Да только что с той ругани? Тут по-другому действовать нужно, чтоб ироды эти прониклись, да надолго запомнили, что к окружающим надо всегда уважительно относиться.

А утром она отправилась на кладбище. Там, неподалеку от входа была площадка, специально оставленная устроителями для крестов и венков, которые выбрасывались за ненадобностью, когда родственники решали облагородить могилку и поставить, например, памятник из гранита. Вот позавчера и видела Софья Дмитриевна на этой площадке несколько подходящих веночков…

Утро началось очень даже неплохо, хотя, по мнению Вовки, и слишком рано. Светка, которую он сумел-таки впечатлить неимоверной крутизной своего моцика, уже вторую ночь оставалась у него, что Вовку полностью устраивало, а вот вставать на полчаса раньше, чтоб отвезти ее на работу — уже не очень. Но нет в этом мире совершенства. Это еще кто-то из древних сказал. С другой стороны, опять же из совместной ночевки с румяной красавицей еще один огромный плюс