Сумеречное состояние души. Часть 3 - Нина Тарутина Страница 19

Известие о том, что его близкие являются еще и наследниками огромных богатств покойной подруги Людмилы Ивановны — Антонины Пахомовны… — это… помогло Геннадию Александровичу примириться с утерей миллиона долларов, из их семейного бюджета. Тут его Галина и нанесла ему очередной, и, весьма, ощутимый удар: супруга надумала, вновь, поделиться с Нюрой Ивановной… — и даже открыла счет в банке на ее имя… — и триста миллионов рулей и триста тысяч долларов — снова, «утекли» из их семьи!

— Гена, родной!!! Хватит причитать, словно из нашего дома вынесли покойника! Эта мощная куча, из двух миллиардов, должна были принадлежать Нюре Ивановне… — по праву ее близкого родства с Людмилой Ивановной! По какому-то капризу судьбы, эти огромные деньжищи попали к нам… — и, чтобы, неведомый…, не исправил свою ошибку и не лишил нас громадного…, я делюсь с Нюрой малым… Я же не отдала ей пятикомнатную квартиру, забитую антикварными вещами… — это будет принадлежать нашей дочери Наташе… Роскошный загородный дом… — он будет Алешиным, а Валерику — нашему любимому последышу, достается квартира-студия, которая раньше принадлежала Наташе… — в ней он будет жить — пока будет учиться в Университете… — потом сам решит, как ему поступить с тем жильем… И наш, с тобой, дом… — это тоже Валерочкин… Основная часть денег, на ее счетах, все драгоценности Антонины Пахомовны… — тоже наши…, вот одну машину, из трех, что стоят в гараже загородного дома…, необходимо отдать Ивану, младшему сыну Нюры: в прошлый раз мы его обошли с машиной… И, все… — мы с Нюрой в расчете… — и заживем в роскоши и в свое удовольствие!!! — подвела итог Галина Юрьевна…, словно пудовую гирю сняла со своей души…

— Нет, мама, машины из гаража… трогать не станем: они немецкой сборки, а Ивану отдадим мою машину — она в хорошем состоянии, но мне надоела… — и я, как раз, собиралась ее продавать… По поводу драгоценностей Антонины Пахомовны: украшения, попроще, я бы отдала Нюре, ведь у нее есть снохи — Алеша, Валерик, а вы, как думаете? Может выберем самые ценные ювелирные гарнитуры — что придутся кстати маме, мне, вашим будущим женам, а заурядные вещицы отдадим в ту семью?! — вопрошала щедрая Наташа своих младших братьев…

Геннадий Александрович, видя единодушное понимание, царившее между его детьми и их матерью… — был вынужден, смиренно, замолчать… Нет, скупым, сам Геннадий, себя не считал: ему же не жалко тех, бешенных денег, что уже перевела жена Галина их зятю Александру: тот остро нуждался в финансировании своих научных изысканий… Александр — муж дочки Наташи и отец их внука Родиона — для него ничего не жалко — он свой!!!

Геннадий Александрович еще не ведал, что его Галина перевела по десять миллионов рублей, на банковские карты своих близких: маме — Полине Кузьминичне, сестрам — Клаве и Зине, а еще заплатила налог на наследство… — за свою семью и за Нюру Ивановну… И еще, Галина Юрьевна с Нюрой Ивановной скинулись и, сообща, устраивают, на неделе, поминки в родном селе, где жили, некогда, и Елизар Пахомович, и Антонина Пахомовна — его сестра, и Людмила Ивановна — а это тоже влетело им в «копеечку»! Но мужьям, нет нужды, знать обо всех тратах…: крепче спать будут!

Днем, Лида постучала в дом отца, дверь открыла Гуля — жена Андрея.

— Моя свекровь — Нюра Ивановна просила узнать у вас: не поможете нам, завтра, в проведении поминок, в память по Людмиле Ивановне, а еще свекрови захотелось, помянуть и Елизара Пахомовича, и его сестру Антонину… — они, втроем, так дружили…, при своей жизни…?!

— Отчего же не помочь, в добром-то деле?! Правда, девочки?! — Надежда, вполне доброжелательно, взирала на свою падчерицу Лиду… — и Соня, и Гуля утвердительно кивнули своими головами. Распрощавшись, Лида побежала по своим делам.

Поминки по Людмиле Ивановне, Елизару Пахомовичу и Антонине Пахомовне вышли знатные, с купеческим размахом… — и столы ломились от обилия: фруктов и овощей; пирогов и пирожков — с разнообразной начинкой; от блинов с медом и с икрой; овощных салатов — с кальмарами и креветками; жареной рыбы и рыбы холодного копчения; мясной нарезки… Еще, подавали солянку и жаркое, клюквенный кисель и чай, с разными сортами варенья и шоколадных конфет…

То, что осталось несъеденным, складывали в большие плотные пакеты и раздавали всем желающим, сельчанам. Самые «сладкие» остатки забрал батюшка, но он заслужил: с таким вдохновением провел поминальную… — все окрестные бабушки оценили его, по достоинству и прослезились не раз!!!

Когда все разошлись, за прибранный стол присели, перевести дух: Галина Юрьевна и Нюра Ивановна с Прохором Петровичем — напротив них… снохи — Лида и Люба со своими детьми, а рядом — Надежда и ее снохи — Соня и Гуля с детьми. Их мужья, взрослые сыны, сытно отобедав, поспешили по своим, прежде отложенным делам. Последними, к этой честной компании, присоединились: сестра Нюры — Сима с дочерью Верой. Посидели они, на редкость, хорошо и душевно, и по-семейному: конец «бабьего лета» — погода стоит славная, так приятно посидеть на улице, в тени деревьев!

Перед своим отъездом, домой, Нюра Ивановна поманила к себе снох и вручила им по заклеенному конверту, с банковскими реквизитами…

— Девочки, внутри этих конвертов ваши банковские карточки, а на те карточки, я положила вам по два миллиона рублей… Украшайте себя, купите обновки детям… — короче, тратьте денежки, как ваши душеньки пожелают! Только не распространяйтесь о сумме, что лежит на этих карточках: не ровен час, ограбят!!! — она расцеловала Лиду с Любой и села в машину Прохора Петровича — и они, довольные собой, поехали домой…

— Славно… — и Милу, и Тоню, и Елизара помянули всем селом: они, там, узнают, что люди помнят их добром — и мы, люди близкие, оценили их щедрость! Снохам по два миллиона я дала, двоюродной сестре Симе — пятнадцать миллионов рублей положила на ее карточку, ее дочери — Вере перевела два миллиона — вроде, никого не обидела?! — Нюра, устало, откинулась на спинку сидения машины — и не видела, с какой завистью и неприязнью, вслед ей, посмотрела двоюродная сестра Сима, недовольная суммой, что перечислила на ее банковскую карту Нюра, хотя и ясно осознавала: будь она на месте Нюры, ни с кем своим наследством не поделилась бы… — слишком долго сама жила в