Прекрасный закат - Виталий Иванович Ячмень Страница 19

загнулся от передозировки. Помнишь такое? — Кивок. — Молодец, что помнишь. И я помню. Я тогда очень разволновался за тебя, боялся, что не доживёшь до нашей встречи с глазу на глаз. Да не думай так сильно. Не вспомнишь ты меня. Ты в отключке был, руки свисали с носилок и голова болталась. Я сначала не понял, что это ты, да мои тебя записывать стали, и я просто обомлел. Смотрю: точно ты. Я летел, как на самолёте, чтобы тебя в больницу довезти, чтобы ты пожил ещё, хоть немного. Видать, сама судьба меня подталкивать начала, а то я что-то засиделся. А время-то идёт. Вот и ты говоришь, что я изменился… Идёт, значит, время… Идёт…

— Подожди. Ты же водитель. Ты возил бизнесмена какого-то. Я помню это! Но ты был тогда другой… Точно! Помню! Ты же не врач, ты водитель! Как ты мог видеть меня после передозировки?

— Ты чего, оглох совсем? Или это так на тебя лекарства подействовали? Я и не говорил, что я врач. Говорю, летел, как на самолёте. Тебя вёз. Водитель я, на скорой. Вот и вёз твою душонку, чтобы не покинула тебя раньше времени. Потом, через неделю, снова в ту больницу приехали. Ну, куда тебя отвезли. Да я и разговорился с врачами знакомыми про наркоманов. Они про тебя и вспомнили. Намучились, говорят, с мажором. Рады, что тебя отец забрал, да что ты жив остался. Ну, я тоже рад, конечно же… Знаешь, такое странное смешанное чувство: вроде и рад, что ты выжил, но так хотел твоей смерти.

— Подожди! Давай поговорим! Я был не прав! Да, признаю! И что теперь? Что ты изменишь, убив меня? Я же не специально их убил! Я на льду вырулить не смог. Ну ты же сам водитель, знаешь, как такое бывает! Я могу заплатить! Да и мой отец поможет, он депутат! Ты же помнишь это? Мы многое можем.

Я подошёл, конечно, улыбаясь, и сделал ему ещё один укол.

— Что ты делаешь? Ты что, не слышишь меня? — Он кричал, явно чувствуя своё бессилие, к которому он абсолютно не привык. — Ты что мне уколол? Это яд? Отрава какая-то? Дай противоядие! Будь человеком! Я всё сделаю! Ну, что ты хочешь? Денег? Дам! Много дам!…

С этими словами его голова стала по чуть-чуть опускаться на грудь, и рот стал закрываться. Я отошёл в сторону и посмотрел на него: расслабляется, это хорошо, так и должно быть, значит действует моя «бормотуха». Я зашёл за прожектор и достал вторую часть своего приспособления. Со стороны оно чем-то напоминало вертел для жарки быков: ручка, центральная ось, основание… Но было в нём ещё кое-что, что должно было протянуть агонию привязанного к кресту.

— Говоришь, что можешь мне всё дать? Ну да… Ты заметил, что кроме денег ты мне так ничего и не предложил? А говоришь, что всё можешь дать. Видать, деньги для тебя и есть это самое «всё». Не сможешь ты мне дать ничего из того, что я хотел бы получить. Ты мне можешь вернуть мою жизнь? Прежнюю жизнь! Нет… Может, дочь вернёшь? Вроде тоже нет… А говоришь: «всё»! Сейчас ты говоришь, что готов всё сделать, ну так чего же ты не сел в тюрьму, когда шанс был? Знаешь, если бы ты тогда сел, сегодня бы мы с тобой тут не общались. Я бы ничего не забыл. Конечно, разве забудешь такое? Но ты бы искупил хоть чуть-чуть свою вину. А я только этого и хотел тогда. Но нет. Ты решил, что твои деньги и связи могут тебя спасти. Они спасли тебя от тюрьмы, но от судьбы не смогли. Я и эта тёмная комната — именно мы твоя судьба! Вот так-то… А ты говоришь: «всё»…

Я надевал на руки хирургические перчатки. Их, а также ещё кое-что, мне удалось за полгода вынести из различных больниц нашего города. Теперь, всё это лежало за прожектором и ждало своего часа.

— Веришь в судьбу? Молчи, не старайся говорить, всё равно не получится. Ты знаешь, вот я верю. Я верю в то, что нас с тобой здесь свело не случайно. Наверное, пришло время тебе ответить за всё то, чем ты тут занимался и чем ещё планировал заняться. Про перепродажу наркотиков и принуждение к проституция знают все. Может, за это тебя и решила жизнь наказать встречей со мной? Ну да ладно! Знаешь, как я словил тебя? Не поверишь! Сижу я в квартире, и вдруг какое-то сильное желание меня потянуло на улицу. Ну, я и вышел прогуляться. Прошёл немного, вдруг вижу, мужик подвыпивший машину поставил в соседском дворе и пошёл в подъезд. А машина открытая осталась. Думаю, рискну! Сел, завёл и поехал. Хорошо, что не иномарка с наворотами, а простая «девятка» оказалась, а то и не завёл бы. Твой адрес я знаю, вот и еду к тебе. Представляешь, он документы в машине оставил, так что я еду и не боюсь ничего. Подъезжая к твоему дому, думаю: что делать? Уже собрался назад ехать, а тут ты! Ну не судьба, а? Смотрю, идёшь к магазину, так я машину сбоку поставил, тебя подкараулил на обратной дороге, да и укольчик сделал тебе. Говоришь, шприц откуда? Да я его с того раза, как тебя вёз в больницу, всегда теперь с собой ношу. Вот тебе и судьба…

В моей руке оказался скальпель, поднятый с тряпки за прожектором. Временно я его отправил в карман и подошёл к «кресту». Голова свисает… Нам такого не надо. Специально для этого у меня есть хомут, которым я подвязываю его голову: он должен всё видеть.

Теперь пришло время скальпелю. В животе Андрея Алексеевича появляется аккуратный маленький надрез, из которого начинает течь кровь. Его глаза не изменяют свою форму, хотя от него чувствуется исходящий страх. Я отхожу к «вертелу»…

— Так вот. Мысль тебя наказать у меня появилась ещё в суде. Ага, ты прав, так давно. И именно так, ты снова прав, я позволил тебе ещё столько прожить. Вот… Но как это сделать? Как тебя найти и как к тебе подобраться. В принципе, нереально. И вот, как по мановению волшебной палочки, некоторые части этой головоломки начинают собираться у меня в голове. Ты знаешь, мне пришлось подстроить свою смерть. Ага, именно так. Я целый год жил, не зная, что со мной. Официально, естественно. Неделю назад узнал: все поверили, что я умер. Тело, правда, так и не