Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №01 за 1970 год Страница 2

Дьячков передал распоряжение флагмана:

— В критический момент покидайте судно.

Со «Стрельца» ответили:

— Если будет возможность, будем держаться до утра...

— Хорошо сказать — держаться, — проговорил Михаил Тимофеевич. Мы слушали разговор «Стрельца» с флагманом, боясь пропустить слово.

На материке, за тысячу миль, людям кажется, раз кто-то есть рядом, значит ничего страшного. Помогут. Ведь всего-то двести-триста метров! А как помочь? Темная, слепая, снежная ночь. Нельзя даже двинуться. Того и гляди сорвет якорь. Судно напоминало дикую лошадь на привязи, так были натянуты и дрожали обе якорные цепи. Подойти и помочь — значит сняться с якоря, но судно выкинет, как шлюпочку. Кипящий океан не находил выхода: у берега он образовывал мощную волну и, вложив в нее всю свою ярость, обрушивал на скалистый берег.

Все молчали, словно ждали чего-то. «Как там люди?» Об этом тогда думали все.

Медленно, очень медленно светало. Время от времени кто-то выходил проверить якорь. В радиотелефоне тихо. Молчали радисты, молчал флагман.

Снежный заряд прекратился, когда уже стало совсем светло. Можно было выйти и осмотреться. «Стрелец» чернел у самого берега, под белой отвесной скалой, той самой, которая позже обрушилась. «Онегу» не было видно, ее угадывали по черному дыму из трубы. Дым поднимался на фоне заснеженного скалистого берега.

К часу дня шторм утих, но на море осталась тяжелая зыбь, и она обрушивалась на берег, на «Стрелец» и «Онегу». По-прежнему опасным положение оставалось лишь на «Стрельце». Волна била его в корму, заносила и тащила по каменной гряде то вправо, то влево. «Онега» же плотно сидела на гальке, у нее работали машины, на судне было тепло, и ничто не угрожало людям.

До прихода судна-спасателя решили снять со «Стрельца» часть людей. Это заняло всю вторую половину дня: мотобот с «Морского-13» на большой волне с трудом подобрался к судну. Люди передавали спасенным свои полушубки, варежки, сигареты, термосы с горячим кофе.

После бесконечной ночи это был первый мост к потерпевшим бедствие...

Мы проходим бухту, она удаляется, но и Борис Дьячков и я продолжаем смотреть на ее неподвижную воду. В рубке тихо. Наверное, все переживают сейчас то же, что и мы. И радист Палагин, с которым мы в прошлый раз шли на одном судне — он идет сейчас с нами рядом на «Капитане Лысенко», — конечно, тоже смотрит на бухту...

Когда мы встали на зимовку в Анадыре, ребята, разъезжаясь, договорились вернуться, несмотря на то, что вновь предстояло идти на речных судах через океан и вновь могли быть неожиданности. И все вернулись. Хотелось довести свои суда до портов назначения и встать, наконец, у причалов. О них мечтали в открытом море, но стоянки тяготили нас, как только бросали якоря. Все торопились выйти в Тихий океан. Стоянки в Обской губе и прощальные гудки части каравана, уходившей на Обь, а затем длинные гудки судов, уходивших на Енисей, на Лену, — все это было лишь половиной дела нашей экспедиции и еще не сулило конца плавания остальным.

Торопились и после того, как простились с ледоколами, вышли из Берингова пролива и пришли в бухту Провидения. Ребята, отмечавшие на карте наш маршрут, ходили довольные, договариваясь о том, что будут делать после перегона, одним словом, всем хотелось верить, что причалы Амура близки и что тайфун Фая, бушевавший в Тихом океане, к нам никакого отношения не имеет...

Первые суда каравана уже давно дошли до своих причалов и работают в портах на сибирских реках, и в этом есть частица труда и Стаса, и Кеши, Николая, радистов, капитанов — всех, кто теперь идет на оставшихся судах дальневосточной группы и смотрит сейчас на удаляющуюся маленькую бухту. Над ее спокойной водой все так же светит солнце, но тогда, после первого шторма, она выглядела совсем иной, да и трудности наши после той ночи не кончились...

К вечеру седьмого октября ветер успокоился. Наступило затишье. Подсвечены заходящим солнцем заснеженные сопки и скалы. Небо ясное, с красноватым горизонтом. Над бухтой желтая с потеками акварельная луна, словно только что нарисованная. Неожиданно получили радиограмму из Владивостока: «Связи выходом юга нового глубокого циклона вашем районе ожидается зюйд-ост 12 баллов тчк Примите все меры снятия м/б Стрелец зпт п/х Онега до ухудшения погоды тчк Каравану за исключением судов которые будут заняты аварийными работами немедленно возвратиться для укрытия в Анадырский лиман тчк».

Только пережили один шторм, принесший беды, как надо было удирать от второго. Новый циклон надвигался с океана, и оставаться в бухте было опасно: ветер мог сорвать суда с якорей и выбросить на скалы.

В притихшей бухте, где-то вдалеке, у берега, видны тусклые огни «Онеги». «Стрелец» совсем растворился в сумерках.

Пришедший к концу дня спасатель снял со «Стрельца» остальных людей и шесть человек с «Онеги». Весь экипаж не мог оставить судно. Капитан приказал не гасить топку: была надежда, что, если утихнет ветер, спасатель сумеет стянуть «Онегу» с гальки. Но после двенадцати часов ночи ветер усилился, зыбь на море снова стала глубокой. Когда на спасателе поняли, что шторм неизбежен, что спустить вторично бот и попытаться снять с «Онеги» оставшихся девять человек невозможно, им предложили выбираться на берег: ветер и волны могли швырнуть судно на скалы. К тому же на судне появилась течь. «Онега» могла потерять остойчивость и на волне перевернуться. Спасатель передавал:

«Когда выйдете на берег, идите влево вдоль отмели, до устья реки Плавниковой. Подымитесь вверх по ней и поищите брод. Затем сразу же перейдите на другую сторону и держитесь вдоль берега до верховья реки. Придете в бухту Гавриила. Вам выйдут навстречу зимовщики... В связи с усилением ветра уходим вслед каравану. Подойти к вам не можем. Гасите топку и уходите».

Надо было торопиться. Шлюпку так швыряло, что еще немного, и не успели бы сесть в нее — ее перевернуло бы волной. В шлюпку спустили бочонок с соляркой на всякий случай, узлы с теплым бельем, телогрейками, надели красные спасательные жилеты. Но едва сели в лодку, как накатная волна подхватила ее, швырнула, и теплое белье, бочонок, рюкзаки с продуктами полетели за борт. Люди ухватились за борта, и шлюпку выкинуло на берег. Боцман долго привязывал ее к большому валуну...

В море, на судах каравана, несмотря на шторм, всех волновало только одно: как экипаж «Онеги»? Палагин поймал сообщение буксира, оставленного в помощь спасателю: «Видели, как девять человек шли по берегу. Они направлялись в бухту Гавриила. В бухте у зимовщиков есть радиостанция... Если будут новости, передадим...»

Они прошли вдоль берега мимо отвесных скал и обогнули небольшой мыс. Мокрая одежда твердела, обрастала коркой. До устья реки добрались сравнительно быстро. Надо было найти брод, поднимаясь вверх по реке. Вокруг не было ни дорог, ни тропинок. Грязь, снег, скользкие валуны. Как будто прошел каменный дождь; сопки, склоны, берега реки — все усеяно камнем, от мелкой гальки до гладких, похожих на спины моржей крупных валунов. Впереди шли матросы Кеша и Николай с оставшимися мешками продуктов. Они моложе и крепче остальных. Шли быстро. Река заметно мелела, и были видны мелкие буруны. Прикинули, с какого на какой камень удобнее переступать, — и Николай шагнул первым. Неглубоко, только кое-где камни прикрыты водой так, что сапоги погружались в нее по щиколотку. Острее стало ощущение холода. Надо было двигаться быстрее...

Они еще слышали удаляющийся шум прибоя. Настигал ветер, и, пожалуй, только у Николая и Кеши спины были защищены от него тяжелеющими постепенно мешками. Река петляла между сопками, и чем дальше шли в глубь материка, тем труднее было ступать по мокрым камням. Справа и слева высокие заснеженные сопки, скалы: долина реки казалась зажатой ими. Загнанные ветром тучи обрушили вдруг холодный дождь.

Перешли неширокий ручей, а через полчаса речушку, один из притоков реки Плавниковой. Дождь пошел мельче и сквозь него редкие снежинки, как будто их сдувало с сопок сильным воющим ветром, но скоро дождь со снегом превратился в легкую метель, потом в слепящий буран. Перешли вброд еще одну речушку и решили, обогнув ближнюю сопку, попытаться найти тихую подветренную сторону и сделать привал. Подошли к выступу острой высокой скалы. Ветер дул как из трубы, идти дальше было невозможно. Кое-как расположились под скалой, молча достали консервы, галеты. Поели.

— Ну как, ребята? — спросил капитан.

— Пока ничего, — ответил кто-то.

— Может, попробуем отжать портянки?

На холодном ветру снимали и откручивали портянки. Судя по времени, где-то рядом должны были быть вышедшие навстречу зимовщики. Капитан достал три ракеты и, даже не глядя вверх, выстрелил. Подождали немного, осмотрелись — ответных ракет не было. Выстрелов не слышали.