Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1988 год Страница 2

Неожиданно что-то мягко толкнуло меня в ногу пониже колена. Мишка! Наш общий любимец — полугодовалый пес, черный, лохматый, общительный и добрый. В отличие от своего отца, волкообразного крупного Тороса, который является персональным сторожем только своего кормильца механика СП-29 Николая Васильевича Лебедева, Мишка с удовольствием сопровождает любого, удаляющегося от лагеря. В этом отношении он весь в свою мать. Ее звали Вега. Прошедшим летом она, гоняя, как обычно, очередного белого медведя, где-то сплоховала и не успела увернуться от его когтистых лап. И винтовка у нас была под рукой. Но что поделаешь, если наша умная, добрая и полезная собака в Красную книгу не занесена, а этот хищник в ней значится.

Я наклонился к Мишке. Он уткнул свою лохматую голову мне в колени и как-то шумно вздохнул. «Неужели так тяжело?» — шутливо спросил я, поглаживая сироту. «Ничего»,— вильнул он хвостом, поднял голову и ухватился зубами за рукавицу, приглашая поиграть. Нет, не помнят собаки своих матерей.

Медведи летом просто одолели нас. Редкие дни в июне — сентябре в районе станции не околачивались медведи. Из лагеря мы их выгоняли с помощью собак, стрельбой из ракетниц. Тогда они доходили до свалки пищевых отходов и там оставались на несколько дней. Один жил более недели. Медведь на помойке стал настолько привычным явлением, что сдававший дежурство по станции обычно говорил своему сменщику: «На станции все в порядке. Карабин, ракетница, бинокль и медведь на месте!» Потерпели мы от них много: порвали надувной плот и резиновую лодку, прокусили несколько мягких емкостей с топливом. Да и работать, особенно вне лагеря, приходилось при оружии и с оглядкой. Ведь сильнейший хищник с непрогнозируемым поведением. Дело дошло до того, что начальник станции Валерий Лукин запрашивал (и получил) у соответствующих организаций «добро» на отстрел наиболее агрессивного и прижившегося у нас экземпляра совсем негостеприимного хозяина Арктики. Но, к счастью, для обеих сторон обошлось без этой крайней меры.

Вот и самый высокий и мощный торос был назван нами Медвежьим, так как около него летом привычно маячил знакомый силуэт. Торос образовался вскоре после ухода атомохода «Сибирь» и как раз в том месте, где ледокол пробивал канал в толстом льду. Летом долго был виден рыжий след сурика, оставленный бортами ледокола на обломках льда. Почти на 20 метров уходят вглубь огромные обломки льда под этим торосом. Даже летом, когда мы, подводники, погружались туда, приходилось пользоваться фонарем.

А сейчас все заснежено. Фонарь выхватывает из темноты отдельные ледяные и снежные изваяния. На снегу следы — это Валерий Лукин, начальник СП-29, делал очередной обход своих владений.

С северо-западной и западной стороны к нашей льдине примыкает поле ровного, невсторошенного льда. Кроме объекта исследований, оно служило отличным полем для игры в мини-футбол. Низкие деревянные ворота с сеткой, стоящие на невысоком бугре на краю, напоминают, и сейчас о бескомпромиссной борьбе «лысых» (некоторые ребята постриглись и побрились на лето).

Путешествие вокруг льдины СП-29 заканчивается. Хотя и недолгое, а замерз изрядно. Все же разгар полярной ночи, мороз под сорок, а мое лыжное снаряжение не какое-нибудь специальное. Снимаю лыжи и влезаю в палатку.

Внутри просторной палатки светло, пышет жаром соляровая печь, тепло. В самой середине ровного пола квадратный полутораметрового размера проем, а в нем черная вода, вход в океан — наша рабочая водолазная лунка. И мы регулярно проводим подледное наблюдение. Подо льдом много интересных явлений. Недавно я поймал прямо рукой кальмара длиной около двадцати сантиметров. Посадили его в банку с морской водой, отнесли в кают-компанию. После того как все насмотрелись, кальмара отпустили обратно в лунку. Он судорожно ухватился за деревянную перекладину трапа, еще не веря в свое спасение. Затем раздулся, набирая воды, и одним реактивным рывком исчез в пучине. Но вот вопрос: никто из нас раньше в Арктике кальмаров не встречал и ничего о них не слышал. Не попадались они раньше и мне при многочисленных погружениях под арктические льды.

Интересны подводные исследования в Центральной Арктике, но ведь... холодно, темно, мокро под водой, работа тяжелая, опасная. Однако парадокс: Лева Иванов, который впервые работает подо льдом в Арктике, как-то сказал, что после погружения, после выхода из глубины чувствует себя каким-то другим. А я бы добавил, что не только погружение под лед, но и вообще длительная работа в Арктике делает человека лучше, чище, нравственнее.

СП-29

В. Грищенко

С полюса на полюс

Француз Жан Луи Этьен и американец Уилл Стигер рассказывали в Госкомгидромете о том, как они встретились в Ледовитом океане по пути на Северный полюс, подружились, и там же во льдах у них возникла идея создать международную трансантарктическую экспедицию с непременным участием в ней русского ученого.

Эта удивительная встреча двух людей, не знавших друг друга, случилась 8 апреля 1986 года, в то время, когда на тридцать второй день экспедиция Уилла Сти-гера обнаружила лыжный след двухдневной давности. След, занесенный поземкой, быстро терялся, к тому же шел через места, непроходимые для тяжелого санного каравана Стигера. К концу дня собаки вдруг залаяли, и тут американец заметил в 45 градусах правее своего курса отдыхающего на дальнем склоне человека. Это был Жан Луи Этьен. Услышав лай собак, он поднялся, чтобы выяснить, в чем дело.

— Далеко ли следуете? — опередил незнакомца вопросом Уилл Стигер.

— На полюс,— ответил Жан Луи Этьен.— А вы?

— Тоже на полюс...

За столом эта невероятная встреча преподносилась так, будто острова Канадского арктического архипелага, откуда они вышли в поход, оставались где-то недалеко за углом их дома, позади, а Северный полюс находится впереди за следующим кварталом.

Поговорили, обменялись телефонами и разошлись. Жан Луи Этьен, таща за собой сани, пошел в одиночку спрямлять углы «тропинки», а те... Уилл Стигер со своими людьми, собачьими упряжками пошли в объезд выбирать «столбовую дорогу»...

Говорил в основном Жан Луи Этьен. Уилл Стигер лишь изредка улыбался, когда речь заходила о его собаках. Виктор Боярский же, похоже было, держался уже своей команды, он сидел рядом со Стигером и, слегка склонив голову к Этьену, наблюдал так, будто бы готов в любую минуту прийти ему на помощь... И конечно же, некоторая легкость рассказа француза была рассчитана на людей, хорошо знавших Арктику и хорошо представляющих, что для подобной встречи человека с человеком в безмерном ледовом пространстве мог существовать один шанс из миллиона.

Перед организаторами московской встречи сидели маститые ходоки — опытные путешественники, прошагавшие, проплывшие, пролетавшие по свету не один десяток тысяч миль. И никому не надо было объяснять, что покорение вершины планеты требовало от них нескончаемой борьбы с замерзшим океаном, что милю за милей они шли против холода и неизвестности, блуждали из-за объездов, трещин и разводий, посреди постоянно торосящихся, наползающих друг на друга льдов...

И француз-одиночка, и американец со своей командой отправлялись в полярный поход почти в одно и то же время, отправлялись с островов, расположенных сравнительно близко друг от друга и находящихся на одной широте: Стигер — с острова Эльсмир 18 марта 1986 года, а Жан Луи Этьен — на следующий день с острова Уорд Ханг... Потом уже, когда их пути невероятным образом пересеклись и они, познакомившись, стали разбирать обстоятельства продвижения двух экспедиций, выяснилось, что Этьен шел все время впереди. И это не вызвало удивления у Стигера. Француз шел налегке.

Маленькие сани, напоминающие лодочку из банановой кожуры, с полной загрузкой весили всего 110 фунтов. Запас пищи был рассчитан на две недели, и время от времени оборудованный лыжами самолет садился на лед недалеко от Этьена, снабжал его всем необходимым или, как бывало, привозил новые сани, а старые увозил на базу. Чтобы лучше было видно одинокого путника посреди белого пространства Арктики, Жан Луи Этьен был одет в ярко-красную куртку, на его санях лежал раскрытый флаг Франции, и вместе с флагом пилот мог видеть начальные буквы названия страховой компании Парижа, которая больше всех вложила денег в его экспедицию.

Несмотря на полыньи, торосы и на то, как часто скрывалось солнце, а вместе с ним исчезало и чувство направления, француз в среднем в час проходил немногим более одной мили. Но чем ближе к высоким широтам, тем ненадежнее работал компас, и для того чтобы знать свое местонахождение, Жан Луи Этьен и начальник базового лагеря Майкл Франк, сидящий в местечке Ризольют — на одном из островов Канадского арктического архипелага,— использовали спутниковую систему связи. А именно? Каждую ночь Этьен включал специальный навигационный передатчик, автоматические сигналы которого, в свою очередь, принимались американским спутником и передавались в вычислительный центр «Аргос» на юге Франции в Тулузе. Майкл Франк ежедневно связывался с ЭВМ Тулузы и получал координаты Жана Луи Этьена, после чего устанавливал связь с ним и по телефону сообщал ему его местонахождение.