Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №07 за 1984 год Страница 2

— Сколько же километров магистрали вы можете в день проложить?

— Пока что рекорд БАМа нашей бригаде принадлежит: 4 километра 600 метров.

— Значит, к намеченному сроку встретитесь с путеукладочной бригадой, идущей с запада?

— Конечно! — удивился вопросу Александр.— Скорее бы увидеть моего тезку — Александра Бондаря. Мы еще в 1980 году познакомились на разъезде Ункур. С той поры дружим. А работает бригада Бондаря любо-дорого смотреть, ведь Александр — лауреат премии Ленинского комсомола.

Выйдя из вагона, мы еще долго бродили по железнодорожному полотну и ушли довольно-таки далеко. Не знаю, как монтеров пути, но человека нового железнодорожная насыпь манит далью: идешь и не замечаешь того сам, кажется, будто стоишь на одном месте и только собираешься сделать первый шаг.

— Из каких краев приехали? — спросил я.

— С Войковской,— улыбнулся Саша.— Слышали, наверное, раз сами москвич, улицу Зои и Александра Космодемьянских, рядом с метро.

— И давно здесь?

— С весны 1975 года. От самой Тынды вплоть до этого места, где с вами разговариваю, проложил магистраль. Это 630 километров.

— Скоро уложите «золотое» звено и тогда куда думаете поехать?

— В столицу!..

— БАМа или в Москву?

— Пока не решил...

Да, конечно, это был тот самый Куликов, и мы уже вместе вспоминали нашу давнюю встречу в Тынде...

— Много лет прошло с тех пор, чуть ли не половина моей жизни,— задумчиво проговорил Саша.— Я за эти годы стольких людей на БАМе повстречал! Еще бы одного человека увидеть! На горизонте...

— Кого?

— Из бригады Бондаря, а кто им будет — все равно!

Вечером бригада Варшавского снова вышла на работу.

...Костры жадно полыхали вдоль железнодорожной насыпи. Треск горящих поленьев и шипение пламени заглушали голоса людей; черные силуэты монтеров отчетливо вырисовывались на фоне порозовевшего от света костров неба. На самом верху железнодорожной насыпи слышался хруст крошившихся под ногами камней, холодный звон стали и тяжелое уханье шпал с рельсами, опущенных поверх насыпи. А потом все повторялось: «Еще чуть майна! Майна, майна! Стоп!.. Пошли дальше!..»

Люди прокладывали магистраль вслед за уходящей на запад ночью.

Станислав Лазуркин, наш спец. корр. Фото А. Лехмуса Март 1984 года. Поселок Новая Чара. Трасса БАМа

«Муссон» выходит на цель

Вот уже третий день «Муссон», вернувшийся из похода, терся кранцами о бетонную стенку пирса. В борт били волны, и в такт им поскрипывал трап, обтянутый по обеим сторонам полотнищем с начертанным на нем названием корабля...

«Муссон» возвышается над пирсом высокими бортами, боевой рубкой, рангоутом, увенчанным хитроумной вязью антенн и глазницами локаторов. По бортам, глядя плоскими тупыми носами на оконечности береговых сопок, высятся контейнеры ракетного комплекса — основного оружия кораблей этого класса. Короткая обрубленная корма несет на себе купол двуствольной артиллерийской установки.

В облике корабля нет ничего лишнего, все, начиная от палубных надстроек, кончая последним гаком, идеально пригнано к его стремительному могучему торсу. Достоинства малого ракетного корабля не исчерпываются его боевыми возможностями. Прекрасные ходовые качества МРК позволяют развивать высокую скорость, легко маневрировать, появляться внезапно для противника там, где его меньше всего ждут, и наносить поистине сокрушающий удар ракетами.

«Муссон» прошел многие тысячи миль, участвовал в различного рода учениях, добился отличных результатов и в ракетных стрельбах. Стать лучшим кораблем части — дело непростое. Для этого необходимо было сплотить экипаж, научить людей понимать друг друга с полуслова.

Характерная деталь. Не так давно, произведя учебный ракетный пуск, «Муссон» стремительно шел к месту, где должна была находиться пораженная ракетой «цель». Сигнальщик, старший матрос Алижан Умуркулов, стоял на мостике, вглядываясь в горизонт. Но мишень — старая, списанная баржа — все не появлялась. Алижан напрягал зрение, тер слезящиеся от ветра глаза и чуть не плакал от досады — неужели проглядел? Вдруг Умуркулов увидел плавающие на поверхности обломки деревянной слани баржи. Это был тот случай, когда ракета без взрывчатки, то есть практически болванка, поразила цель в самое уязвимое место благодаря высокой точности попадания. Не в силах сдержать чувств, Алижан закричал:

— Ее нет! Мы ее просто утопили! — И, ворвавшись в ходовую рубку, чуть не оглушил командира: — Мы в нее попали, товарищ капитан третьего ранга! Мишень на дне!

«Мы». Именно так и сказал Алижан. А ведь производил пуск ракеты не он, и ходом корабля управлял не он, а другие. Но все равно не мог сказать иначе. Я заметил, каким бы делом не был занят любой матрос на «Муссоне», в подобных обстоятельствах всегда говорили «мы»: «мы пошли», «мы ошвартовались», «мы поразили цель». «Мы». Экипаж. И удача или неудача одного члена экипажа — это всегда удача или неудача всех. И если это входит в плоть военного коллектива, значит, он добивается отличных результатов в боевой выучке. Так сложилось и на «Муссоне».

Впрочем, «сложилось» — не совсем точное выражение. В нем есть какая-то предопределенность, не зависящая от людей. А тут как раз все зависело от них. Аксиома: в становлении любого войскового коллектива первую скрипку играет его командир. Он задает тон взаимоотношениям людей на корабле. Сергей Кашуба выбрал себе судьбу сам, без подсказок. Все началось с увлечения описаниями морских экспедиций, историей русского флота. В пятом классе Сергей совершенно определенно знал, что будет военным моряком. Истинные океанские университеты начались для него здесь, на Тихом, когда получил назначение помощником командира ракетного катера. Он стал катерником, военным моряком особого ранга, бесконечно уважаемым во флотской среде за рискованную, трудную морскую работу. Потом Высшие специальные офицерские классы, после которых направили на малый ракетный корабль. «Муссон» он принял командиром. И «Муссон» стал для Кашубы продолжением его самого, его судьбой.

Когда приходит пополнение, Кашуба сам ведет молодых матросов по кораблю. И рассказ командира о «Муссоне» начинается примерно такими словами: «Запомните, корабль — это оружие, которое вверяет вам страна. Вы выполните свой долг, только овладев им в совершенстве. Но корабль еще и ваш дом, частичка Родины. Стальная частичка, одушевленная нами. Нашей любовью и нашим военным товариществом».

...В то утро база дала «добро» на выход. Сразу за бонами корабль попал в густой туман. «Муссон» двигался словно облепленный ватой, с носа невозможно было разглядеть кормовые надстройки; антенны, локаторы, крылья ходового мостика — все вязло в тумане. Через стекло рубки не видно было дальше двух десятков метров. Вся надежда на чувствительные приборы.

Кашуба не отрывает взгляда от черного эллипса стенок ВИКО — выносного индикатора кругового обзора. В данном случае ВИКО — не замутненное туманом окно в окружающий мир, через которое можно увидеть все на многие десятки миль кругом. На руле старший матрос Сергей Беляев, самый опытный из рулевых. За время службы на «Муссоне» Беляеву не раз приходилось вести корабль, когда шторм достигал восьми-девяти баллов. И не просто вести, а держать курс, не отклоняясь от него больше чем на полградуса. А это трудно: волны швыряют корабль из стороны в сторону, а руки немеют от напряжения.

Сейчас штиль — при ветре, даже несильном, туману долго бы не удержаться в открытом океане. Беляев кладет руль вправо, обходя рифы, пойманные глазом ВИКО, косится на командира. Они научились понимать друг друга по взгляду.

«Муссон» шел сквозь туман к условной точке. Все находились на своих местах, занимались обычным делом. В походе без крайней нужды никто не появляется на палубе — это небезопасно: стоит кораблю пройти десять-пятнадцать миль, стальной настил обледеневает и превращается в настоящий каток.

Я спустился в боевой пост к зенитчикам. Командир отделения артиллерийских электриков, секретарь бюро ВЛКСМ корабля, старшина 2-й статьи Юрий Глазунов, пользуясь паузой, осматривал электроприводы. Он вообще не умеет сидеть без дела. Даже в свое «личное время» он поглощен схемами и обожает поговорить о перспективах развития радиоэлектроники. У Глазунова — корабельного комсорга — непререкаемый авторитет, и завоевал он его прежде всего делом. Делом и самоотдачей в этом деле — качества, которые ценятся в комсомольском экипаже «Муссона».

Потом я прошел к оператору Николаю Еремкину и находился рядом с ним в тот момент, когда «Муссон» вошел в район учений. Малый ракетный — цель завидная, и поэтому довольно часто в учебных поединках кораблю приходится не только атаковать самому, но и защищаться, применяя когда маневр, а когда и свое оружие. Так случилось и на этот раз.