Песнь войны - Илья Витальевич Карпов Страница 2

а мальчик ошарашенно глядел то на них, то на свои дрожащие руки. Осознание захлестнуло его разум ледяной волной. Он маг. Он повелевает водой. Гевин вдруг ощутил связь с каждой мельчайшей капелькой, что растекалась по полу. Он поднял руку вверх — и лужа собралась в тонкую струйку, зависнув в воздухе. Махнул вправо — и струйка понеслась к стене. Замер — и вода замерла вместе с ним.

У мальчика перехватило дыхание. Не смея издать ни звука, он исследовал новые способности, слыша лишь оглушительное биение собственного сердца. Но в тот самый момент, когда он почти собрал воду в дрожащую крупными волнами сферу, дверь распахнулась.

На пороге стоял лорд Лонлинг и его взгляд был полон горечи. Водяной шар выплеснулся прямо под ноги мальчика, окатив его брызгами. Отец ушёл, не сказав ни слова, а Гевину той ночью едва удалось уснуть.

Когда он проснулся, солнце уже поднялось высоко. Никто не разбудил Гевина на завтрак, никто не отправил его на занятие по истории или упражняться с мечом. Мальчик спустился в холл, где за столом с задумчивым лицом сидел отец. Увидев сына, он неожиданно улыбнулся и сказал, что вечером отвезёт его на Вальмору, чтобы тот мог учиться в Академии и стал настоящим магом. Счастью Гевина не было предела. Он бросился отцу на шею и крепко обнял его, не замечая, как колотится сердце лорда.

Мальчик сидел у пристани, с нетерпением наблюдая, как кроваво-красный шар медленно исчезает за горизонтом. Он слышал шелест волн и представлял, что это шипит раскалённое солнце, погружаясь в воды Закатного моря. Наконец, последние лучи канули в пучину, и остров Лоун окутала тьма.

Вскоре пришёл отец. От него крепко пахло вином. Положив руку на плечо сына, он сказал одно единственное слово: «пора», но, вопреки ожиданиям Гевина, они прошли мимо величественного корабля, чьи алые паруса всё так же оставались свёрнутыми. Вместо этого лорд Лонлинг привёл его к скромному судёнышку с единственным косым парусом и парой вёсел, которое стояло у крутого каменистого берега в стороне от пристани. Там их уже ждали двое. Неровный свет медного фонаря на мгновение осветил их лица, и мальчик узнал тех самых верных отцу рыцарей, что были с ними в тот страшный день.

Гевин с отцом шагнули на борт, а один из рыцарей оттолкнулся веслом от скалы. Лодка качнулась и отплыла. Море в ту ночь стояло удивительно спокойным, не было слышно даже неугомонных чаек, хоть в лодке, кроме людей, стояли бочки с припасами. Путь предстоял неблизкий, вот только зачем отец выбрал столь скромное судно? На таких выходили в море рыбаки, чтобы доставить к лордскому столу свежих угрей.

Однако Гевина слишком сильно охватило предвкушение, чтобы задумываться об этом. Он провожал взглядом берег родного острова, пока последние тусклые огоньки окон замка не растворились в темноте. Тогда переполненный благодарностью мальчик вдруг крепко обнял отца, но тот не шелохнулся. Лорд Лонлинг положил руку сыну на голову и тихо проговорил: «прости».

В то же мгновение что-то резко дёрнуло Гевина назад. Он и не понял, что произошло, мир потерял очертания, превратившись в темноту, боль и страх. Мальчик отчаянно отбивался, но вскоре обнаружил, что его локти и колени упираются во что-то твёрдое, а что-то острое и холодное впивается в ноги и спину. Потом всплеск и тишина.

Ледяной холод просачивался в ботинки, а невидимые стены вдруг сделались влажными. Гевин провёл по ним рукой и оцепенел от ужаса. Он сидел в бочке. А бочку выбросили в море. И камни, на которых он сидит и которые сейчас заливает ледяная вода, медленно тянут его на дно.

То самое море, которым он любовался с берега все эти годы, теперь медленно убивает его, заключает в холодную могилу, из которой нет выхода… От страха и безнадёжности из глаз мальчика солёным ручьём полились слёзы. Он не мог поверить, что это не кошмар и всё происходит наяву, кричал так, что звенело в ушах, но никто не слышал этих криков. «Отец! Почему? За что⁈» — пропитанные ужасом и болью вопросы оставались без ответа.

Когда же слёзы иссякли, а кричать не осталось сил, мальчик стал молиться. Он сбивчиво повторял то, что слышал от священника в маленьком храме Троих, что стоял близ замка, но отчаяние охватывало его лишь сильнее. Гевин не ощущал того душевного подъёма, как когда стоял у украшенного серебром алтаря с изображением круга и треугольника. Вместо этого он чувствовал, как что-то всё сильнее давит на уши, а дышать становится труднее.

Тогда переполненный отчаяньем разум осветила искра надежды: он попросил море о помощи однажды, попытается и сейчас. Но управлять струёй воды руками — это одно, а что именно от него требуется сейчас Гевин не знал. Он упёрся ладонями в деревянные стенки и закрыл глаза, хотя в кромешной тьме это и не имело никакого смысла. Как сам мальчик погружался в непроглядные воды, так и его душа стремительно тонула в самом чёрном отчаянии. И из самой её глубины вырвалась едва слышная мольба: «Спаси.»

Гевин едва слышал звук собственного судорожного дыхания и раз за разом повторял это слово охрипшим от криков голосом. После он перешёл на шёпот, а вскоре и вовсе мольба звучала лишь в его голове. Время застыло. Одним богам известно, как долго это продолжалось, но вдруг руки мальчика ощутили тепло. Он вспомнил сестру. Вспомнил, как они бегали по лугам, держась за руки. Вспомнил её смех и радостное детское лицо с едва заметными веснушками.

Вода словно обволакивала руки и сделалась тёплой. Ужас отступал, а дыхание становилось лёгким. Наконец, Гевин услышал всплеск. Звук, так похожий на тот, что ещё недавно так его ужаснул, теперь был самым прекрасным на свете. Деревянные стенки перестали протекать. Бочка держалась на поверхности, слегка покачиваясь на волнах, и мальчик надеялся лишь на то, что волны прибьют её к берегу прежде, чем он погибнет от голода и жажды или снова пойдёт ко дну.

Гевин не знал, сколько времени провёл в своей деревянной темнице. Он старался не спать, боясь, что вода перестанет держать бочку на плаву, а чтобы занять голову, погружался в размышления о поступке отца. Мальчик раз за разом пытался найти этому объяснение или хотя бы оправдание, но снова и снова терпел поражение.

Иногда Гевина всё же одолевала дремота, и тогда ему снилась сестра, зелёные луга и яркое солнце на безоблачном небе. Но кончались эти сны всегда одинаково: вода яростно обрушивается на всё вокруг, мальчик уносится