Прекрасное далеко - Татьяна Васильевна Тетёркина Страница 2

не смог пойти, передали мне записочки о здравии и о упокоении своих близких с вечера. Река наша не глубокая, перейти её вброд не составляет труда, думала я, но противоположный берег очень крутой и подняться вверх будет практически невозможно. Ночью я не спала и уже решила от этой идеи отказаться. К утру забылась тревожным сном и в семь часов была на ногах. Собралась духом, перекрестилась и пошла на берег ждать своих подруг.

Река, к моему удивлению, была по щиколотку, но то что я увидела на противоположном высоком берегу меня не удивило. Потрясло!!! По крутому берегу от самой воды до верха были отрыты ступеньки, кроме как Божьим промыслом объяснить это явление я не могла. Мысли мои порхали как бабочки. Кто? Когда? Для кого? Вдалеке послышались голоса моих подруг. Я бросилась к ним с вопросом: «Видите вы это чудо?» Одна из подошедших высокая седоволосая строгая дама ответила: «Да какое же это чудо? Это Димка Козаков вчера вечером на тот берег свою капусту окучивать ходил».

Встреча

Жила и выросла я в одноэтажном деревянном доме. За границей нашего сада начинается городской стадион. Туда родители безбоязненно отпускали меня гулять. Я знала всех волейболистов, футболистов. Для них я была живая красивая кукла с огромным бантом. Некоторые даже считали, что я приношу их команде удачу. После соревнований меня бережно переправляли через забор в руки моего деда и получали угощение — крупные, красные, теплые яблоки.

Иногда по воскресеньям на стадион приезжали московские артисты и давали концерты. Сценой служила большая грузовая машина с опущенными бортами. Машину ставили в середине футбольного поля, зрители располагались на трибунах и начинался концерт. Метрах в ста от поля стояла лыжная база, готовое рассыпаться старенькое здание. Там переодевались к выходу артисты. Именно в разгар такого праздника мама позвала меня домой. Я пыталась от неё убежать, стрелой влетела на крыльцо базы, оказалась в полутемных сенях и врезалась во что-то тёплое, мягкое, душистое. Нежные руки обняли меня. Я посмотрела вверх и увидела много, много рядов красивых бус, роскошный сарафан, широкие рукава белой блузы и лицо. Это лицо я вижу и сейчас. Красивые, добрые глаза с нежностью смотревшие на меня. За своей спиной я услышала голос мамы: «Дочь! Куда! Это же Русланова!».

Не знаю можно ли помнить запах, но сейчас, когда я беру в руки флакон французских духов, я вижу её лицо и слышу мощный красивый русский голос.

Послушник

Весна в этот год выдалась яркая, жаркая, а по календарю шла Страстная неделя, последние дни перед великим праздником Пасхи. Голосую на обочине шоссе, чтобы доехать до ближайшей цивилизации — деревни Иудино. Там автостанция. Магазины, храм. Надежды, что кто-нибудь остановится, почти никакой. Неожиданно меня привлёк звук отнюдь не характерный для пролетающих мимо машин. Казалось, что по дороге кто-то тащит авоську с пустыми консервными банками. Звук прекратился, передо мной остановился автомобиль. Это был старенький «Жигулёнок». Дверца приветливо распахнулась, и я услышала долгожданные слова: «Может быть Вас подвезти?» За рулём сидел молодой человек в стареньком подряснике и такой же старенькой скуфейке. Я с радостью погрузилась, и мы тронулись в путь. Во время поездки откидывалась крышка «бардачка». По салону почему-то летал молочный алюминиевый бидончик. Я молилась, чтобы нас остановил хоть какой-нибудь милиционер и он остановил. Козырнул, заглянул в машину и подал знак следовать дальше.

Наконец в дали показались голубые маковки храма. Я спасена! По дороге мне удалось узнать, что водитель послушник из Троице-Сергиевой Лавры. Прощаясь с молодым человеком, я захотела его как-то отблагодарить. Я робко спросила, не могу ли я дать ему немного денег. Мне показалось, что своим вопросом я его несколько смутила. Молодой человек нерешительно кивнул. Мы тепло распрощались, и я осталась на солнышке ждать рейсового автобуса. Взгляд мой задержался на выходящем из магазина послушнике. Он медленно шел к своей машине нежно, благоговейно прижимая к груди буханку ржаного хлеба. Время от времени он отламывал хлеб и ел его, как едят нечто долгожданное вкуснейшее, наслаждаясь каждым кусочком, каждой крошкой. Хлопнула дверца машины, а из глаз моих хлынули слёзы.

Откровенный разговор

Макушка лета, разнотравье, вдоль реки стеной стоит Иван-чай, разливает в воздухе тончайший аромат. В вышине звенят жаворонки, в воздухе проносится разноцветные бабочки, мелькают блестящие стрекозы. Руки до земли оттягивают два ведра огурцов, так и хочется высыпать их у обочины дороги и бежать, раскинув руки по полю. Встретить здесь кого-либо нет никакой надежды. Невесёлые мои мысли прерывает звук приближающегося автомобиля. Чудо, удача! Рядом со мной остановился «каблучок». Из машины вышел мужчина поздоровался, решительно забрал мою поклажу и предложил довезти до деревни.

Ехали без дороги по полю. Я начала разговор о наболевшем. Не стесняясь в выражениях ругала, администрацию совхоза, его директора, агронома. Директор совхоза распорядился распахать грунтовую дорогу, ведущую к нашим дачам, агроном сыпал весной дорогие удобрения на заливные луга без меры. Летом на этих лугах пасутся стада, заготавливают свежую траву на силос. Водитель слушал, кивал головой. В конце своего монолога я заявила: «Вот бы попался мне этот директор, я бы ему всё высказала». Деревня была совсем рядом, мы благополучно доехали и стали прощаться. Водитель протянул мне руку и спокойно сказал: «Очень приятно было с вами пообщаться, услышать справедливую критику, директор совхоза Семён Степанович Земцов. Счастливого Вам пути!».

«Любимый» ученик

В середине года в десятый класс приняли девушку. Вживую такой красоты я, пожалуй, не встречала. Наши парни потеряли покой.

Тёмный дождливый вечер, в школе тепло и уютно. Дискотека. Дети танцуют, учителя, верные стражи порядка, мирно беседуют в учительской. Когда учитель в школе, он не позволяет себе полностью расслабиться: он острее слышит, боковым зрением замечает, если что-то идёт не так. В какой-то момент мне показалось, что в школе стало тихо. Почти бегом направляюсь в зал и уже на подходе ощущаю, что окружающий меня воздух заполнен мощным электрическим полем, в зале мёртвая тишина. Кожей я почувствовала опасность. К одному из наших парней кошачьей походкой приближается чужой человек. В моей голове пронеслось. Сейчас он меня убьёт, и я решительно подошла к этому человеку со спины. Со словами — Тихо, тихо — взяла его за локоть. Локоть — это была кость, покрытая какой-то жидкой кожей. В ушах у меня звенело. Человек резко повернулся ко мне и сказал: «Ба, моя любимая учительница!» И поцеловал меня в макушку. Я, повторяя как заклинания слова «тихо, тихо», направилась с ним