Темная бирюза 2 - Восход Черного Солнца - Артемис Мантикор Страница 2

Стараясь запечатлеть в душе и на сердце чудо светящегося мохового берега парень присел, свесив ноги вниз над далеким морем. Над его руками вдруг появился большой необычный предмет. Нечто вроде толстого, но полого внутри металлического диска с десятью вдавленными кругами, являвшими собой ноты музыкального инструмента.

Над тихим морем раздались первые звуки зарождающейся мелодии, пока еще тихие и однообразные, но с каждым мгновением в игру вплетались все новые и новые ноты, становясь сильнее и громче.

Поток звуков постепенно набирал силу. Парень никуда не спешил, наслаждаясь своим занятием. Тем более что пока у его мелодии не было иных слушателей, кроме его самого. Каждая сыгранная нота, каждое отточенное движение пальцев рассказывали миру о чувствах благоговения перед красотой, величием и многообразием ликов бесконечного мира Подземья.

В его народе это называлось лиир, музыка души. Мелодия, ноты в которой он не выбирал. Но прекрасно зная любимый инструмент, сиин просто касался тех мест металлического барабана, что вызывали определенные чувства. Вместе звуки сплетались так же, как отдельные буквы срастаются, порождая слова, передающие смысл.

Музыка описывает эмоции и чувства, подобно тому, как слова становятся осмысленной речью. То, что нельзя сказать, можно сыграть, сделав инструмент голосом своей души.

Все способное чувствовать да почувствует.

С легким скрипом механизма под медной лентой вороньего пути ехал покрытый лазурными пятнами вагон без дверцы с двумя огоньками жизни. Услышав мелодию, они не сговариваясь затаили дыхание.

Закаленный в крови волшебного существа артефакт, коим был инструмент, уже находил темное сердце будущего ворона. Характер не позволяет ему в этом признаться другим, но он ждал, когда друг в следующий раз призовет из слова силы свой артефакт. Ждет новых нот хаани. В такие моменты в голову лезли воспоминания о том времени, что он провел со своим светом. Девой, чье существование признал этот мир, едва она родилась в ритуале призыва.

С тех пор, как обстоятельства оставили их по разные стороны от стен сердца Доминиона, он с каждым днем терял свой покой. Проклятая стихия, что пьет силы из душевных мук и терзаний окутала его душу и с каждым днем ее зло внутри него росло.

Все чаще сердце посещали чувства страха, ненависти. Все чаще хотелось сорваться на ком-то в беспричинной агрессии, но это непросто сделать, находясь больше чем в километре над уровнем моря в медном вагончике.

Ненависть, не имевшая даже конкретной цели, дикое желание вернуться в город и уничтожить всех, кто смотрел на него свысока и смел разлучить его с Ци. Страх, что он вскоре утратит разум, утрата веры в себя, страх самого себя, что однажды он не удержит рвущуюся наружу ярость и убьет то единственное живое существо, что все еще верило в него. Союзник, что называл его своим другом.

Но такого ворона в нем осталось все меньше. Черный дым все сильней размывал его душу. Если пустота делала из него безумного психопата, то дым просто лишал своей личности. Он уже понял это, но не имел иного способа противостоять безумию проклятой стихии.

Впрочем, у пустотника есть и иной, доступный ему способ на время выныривать из омута давящего отчаянья пустоты – если по ту сторону реки на берегу окажется вкусный противник, способный испытывать множество вкусных чувств – он просто сожрет его душу. Всегда можно просто поддаться навеваемым проклятием мыслям. Однажды он все равно станет их рабом, лишенным собственной личности. Это сделает проклятие еще сильнее, но хотя бы на время, оно оставит его в покое.

Главное, чтобы до этого времени он не сорвался на ком-то ином.

Прямо перед ним начала вяло приходить в себя архонская девушка. Открытый лоб, огненно-рыжие волосы до плеч, милые чуть круглые щеки и ни капли величественности. Зато все ее черты блистали всеми оттенками милоты. Смешной пестрый костюм с желтыми и салатными цветами и бахромой, словно у аристократки. Поверх нее черная жилетка, а под головой такой же плащ и шляпка. Возможно, в этом всем заключена великая магия, но выглядит это неуместно, в полной монстров пещере. Ворону этот наряд упорно напоминал распорядителя цирка.

Остальные наивно надетые артефакты благополучно сползли с тела девушки за время ее долгого сна. Видимо, большая их часть была завязана на способностях бывших у воплощенной божественной сущности и отсутствовавших у смертных.

Рядом заворочалась вторая искорка жизни. В отличии от будущего ворона, бывшее божество еще только начинала осознавать, на какую сделку она пошла, желая избежать участи быть пищей Отчаянья. Ни одно из произошедших недавно событий не укладывалось у нее в голове. Древнее существо, что раз в семь старше нее, добровольно пошло на самопожертвование. Ради ее свободы!

И.. ей удалось! Она свободна! Она так долго и так много мечтала об этом, что просто не могла поверить в свое счастье. Теперь она не жертвенная овца для чудовища. Не запертый огонек жизни, которому суждено померкнуть ради прихоти темного существа. Лишь только совесть вновь больно кольнула при воспоминании о том, какую за это пришлось заплатить цену стражу.

Теперь в голове начинало постепенно проясняться. Сделка уже не казалась настолько хорошей идеей, как раньше. Её рука неприятно болела в плече, а спину ломило от долгого лежания без сознания на медном полу вагона. Пространства здесь было так мало, что спать приходилось лишь в позе котенка или просто подгибая под себя ноги. Никто не озаботился сохранностью тела бывшего воплощенного божества, а ныне никому неизвестной смертной.

Вокруг нее почему-то валялись металлические побрякушки, ставшие крайне неудобной и неприятной постелью. Дальнейшее исследование собственного тела показало еще ряд ушибов и ссадин. Должно быть, вагонетку здорово тряхнуло пару раз.

Все эти наблюдения сразу заронили в душу юной богини, лишившейся статуса, зерно сомнений. Еще совсем недавно подобное не стоило бы даже упоминания. Ее уютный дом в вороньей клетке был настоящим раем, и сейчас она впервые увидела разницу своими глазами. Мир без бытовых заклинаний и проблем, решаемых по щелчку пальца. Что лучше, всемогущество в темнице или существование на дне пищевой цепи общества, но на свободе? А если всемогущество при этом гарантированно закончится мучительной смертью, а свобода – ограничена лишь тем, чего ты сможешь добиться сам, пробираясь с низов?

Та, кого звали Саринфой, с большим трудом села и смогла перевести взгляд на будущего ворона. Сейчас, приведя себя в порядок