Золото Саарал-Тау - Святослав Владимирович Логинов Страница 2

Со всего берега согнали джонки с гребцами, те самые, что стража не успела сжечь. Первыми переправлялись солдаты и обоз. Нашлось место и для купца с его товарами. Последним отчалило необычайное сооружение. На четырёх плоскодонных лодках разом, был установлен наскоро сколоченный помост, застеленный дорогим персидским ковром. На ковре поставили резной походный трон, на котором восседал повелитель сущего.

Великая северная река течёт спокойно. Водопадов на ней нет, пороги встречаются не часто. Но течение быстрое, возле отмелей бывают водовороты, а у самого берега течение порой заворачивает в обратную сторону. Для рыбацкой лодки, да ещё с опытным гребцом, всё это не представляет серьёзной опасности, но неуклюжее изделие дворцовых мастеров, попав у самого берега в разнонаправленные течения, крутанулось на месте, слабо связанные джонки разбежались, каждое судёнышко пошло в свою сторону, помост накренился, и трон вместе с повелителем кувырнулся в воду.

Тонуть там было негде, а вот ила у самого берега нанесло порядочно. Мокрого и грязного владыку извлекли из реки. Кто-то кинулся доставать чистые одежды, кто-то ставить походный шатёр, кто-то собирать дрова и разводить огонь. Дело нашлось всем. За всеобщей суматохой забыли о лодочниках, посмевших искупать повелителя. Но сам Байон-хан такого забыть не мог. Очутившись на берегу и с трудом придя в себя, он пронзительно закричал, указывая на преступников:

— Казнить! Немедленно!

Какое — немедленно? Все четверо гребли, что было сил, стремясь уйти подальше от места неудачной высадки.

Подчиняясь приказу, гвардейцы вскинули мултуки, которыми были вооружены. Вразнобой затрещали выстрелы. Свинец всплеснул воду, не долетев до улепётывающих лодок. Стрелы городской стражи также не достигли цели. Тем и закончилось первое боестолкновение на левом берегу.

Целый день войско простояло, не двигаясь; слуги сушили промокшего господина и умащали его драгоценное тело лечебными мазями, должными предохранить от простуды.

С правого берега никто не являлся, войск там не осталось, а убогие рыбари дрожали за свои жизни и не осмеливались явиться под грозные очи хана.

Вечером Байон-хан призвал купца, не ждущего от этого похода ничего доброго.

— Завтра мы выходим в победоносный поход, — изрёк владыка. — Тебе поручается указать дорогу к столице варваров.

— У них нет столицы, — осторожно напомнил Саркон.

— А что у них есть? Города, крепости…

— Не знаю, светозарный. Я никогда не был дальше торговой поляны. Скорей всего, у них нет вообще ничего. Это же дикари, они живут подобно зверям.

— И при этом наряжаются в шелка и едят на серебре.

— Варвары любят роскошь, — вздохнул купец.

— Как же ты с ними торгуешь, если не видел ничего, кроме какой-то поляны? Кто поддерживает там закон и порядок, кто собирает налоги и в чью пользу они идут?

— Порядок поддерживается обычаем, а налоги не собирает никто, поскольку государства у них нет.

— Не умели делать сами, придётся их учить, как бы горько ни было учение, — произнёс Байон-хан, и специальный писец тут же внёс изречение в книгу мудрых мыслей повелителя, использовав для записи лучшую золотую тушь.

Наутро двор и войско направились к торговой поляне. Купец вместе с носильщиками вышел заранее, надеясь отторговать хоть что-нибудь.

Поляна была как поляна, даже не слишком вытоптанная. Посередине стоял грубо вытесанный столб с чуть намеченным бородатым лицом — знак, что в этом месте проводятся торги.

Саркон успел развести сигнальный костерок и высыпать к подножию идола горстку риса, чтобы торг был удачным. Вслед за тем появилась процессия во главе с Байон-ханом.

Светозарный покинул паланкин, ступив божественной ногой на ничтожную землю. Окинул взором поляну, ничуть не напоминающую рынки его царственных владений.

— Что мы видим? Ты приносишь жертву языческому болвану?

— Это не идол, а всего лишь торговый знак… — пытался оправдываться Саркон, но повелитель не слушал:

— Сжечь немедленно!

Непрочно вкопанный столб был вырван из земли и брошен на костёр. Сверху воины навалили хворост, заботливо собранный во время прошлых торгов. Вскоре на поляне пылал огромный костёр. Саркон обречённо вздохнул. Такой огонь может означать что угодно, но не начало торгов. Несколько человек, возможно, придёт, не столько для торговли, сколько для разведки.

Одинокий путник показался на дальнем конце поляны. С первого взгляда в нём можно было узнать варвара и дикаря. На пришедшем красовалась кухлянка, каких в культурных землях не носят. У него были меховые, несмотря на летнее время, штаны. На ногах вышитые бисером торбаза. Пухлый заплечный мешок указывал, что гость явился не пустым. Варвар с удивлением взирал на разгром, царивший на поляне.

Повинуясь мановению царственного мизинца, стражники схватили варвара и бросили к ногам Байон-хана, ткнув лицом в землю, чтобы дикарь не мог осквернить нечистым взглядом лик владыки.

— Кто таков? — вопросил Байон-хан.

Пленник забормотал что-то невразумительное. Саркон, которому судьба определила быть при хане толмачом, сообщил, что схваченный охотник из племени онча и пришёл, увидав дым, чтобы купить цветное платье жене. Он успел прийти первым, потому что живёт неподалёку.

Царственная бровь чуть приметно дрогнула. Неуч не понял бы этого знака, а то и вовсе не заметил бы его, но приближённые обязаны читать самые невысказанные мысли. Двое стражников сорвали со спины охотника заплечный мешок, распустили ремень. Внутри лежали чёрные шкуры соболей.

— Отличные меха, — произнёс Байон-хан. — Они дорого стоят. Где он их украл?

— Это охотник, — ничего не переводя, ответил Саркон. — Он сам добыл этих соболей.

— То есть, он охотился в наших угодьях, а ты покрывал его незаконный промысел?

Саркон стоял, поникнув головой. Оправдываться получится себе дороже. Хан может беспричинно взъяриться и трудно сказать, чем закончится дело.

По счастью, мысль великого обратилась на другой предмет.

— Это люди, ончи, должны платить налог в нашу казну, сдавать добытую пушнину нашим мытарям, а мы за то обещаем им защиту и покровительство. Пусть варвар приведёт сюда всё племя с дорогими дарами, и мы не станем их уничтожать.

Всё это Саркон пересказал охотнику, добавив кое-что от себя, так что освобождённый таёжник не пытался отстаивать какие-то незначащие права или защищать имущество, которое опрометчиво считал своим, а согнувшись в поклоне и пятясь, отступил к лесу, где и сгинул бесследно.

— Когда явятся посланники от народа онча с дарами и изъявлением покорности? — вопросил хан.

— Боюсь, что никогда, — посмел ответить купец. — Народец это трусливый и при виде великой мощи кинется бежать.

— Куда?

— Кто знает? Тайга большая.

— Как же они будут платить дань?

— Скорей всего, они откочуют вглубь тайги, чтобы вовсе не платить ясак. Во всяком случае, прежде