Небо для крылатых (СИ) - Таня Белозерцева Страница 2

ладно-ладно, слушай… Солнце, дневное светило, восходит на востоке, это вон в той стороне, в течении дня оно движется по небосклону, и к вечеру опускается на западе, вон там, а так как оно скрывается, то становится темно, тогда наступает ночь. Ночное светило называется луна, но она может быть и месяцем.

— Ух ты! А как называются точки?

— Какие точки?

— Ну вон те, которые светятся.

— А, так это звезды.

— Что такое звезды?

— Я не знаю, Несси, звезды и для меня загадка, я не все на свете знаю, маленький дракон.

— Дядя Джесси, а светло будет?

— Конечно, скоро рассветет. Да, кстати, о рассвете, пора мне, Несси. Скоро вернется твоя мама, я бы не хотел с ней встречаться, наш род не в ладах с вашим.

— Дядя Джесси, ты еще прилетишь ко мне?

— Я не знаю, Несси, никто никогда не ведает, что принесет завтрашний день, но я постараюсь вернуться. Прощай, маленький дракон.

Маму я не дождался. Устав от ночного разговора, я заснул и проспал свой первый рассвет.

Разбудил меня шум крыльев, это вернулась с охоты мама. Она положила что-то на землю, принюхалась и злобно зарычала.

— Грифон?! Что он здесь делал? Убью!

Я зевнул, потянулся и попросил поесть. Начинался новый день.

Беседы с самым собой

Сегодня я чувствовал себя крепче и сильнее, чем вчера, меньше спотыкался и почти не задумывался о лапах.

Проведал птенчика, тот склонил крошечную головку и посмотрел на меня одним глазиком, чёрненьким и блестящим.

— Привет, воробей, меня зовут Скайнесс, но знаешь что? — я перешел на заговорщицкий шепот. — Кое-кто назвал меня Несси, и знаешь, мне это больше нравится, но тсссс, это секрет. А тебя как зовут?

— Пип.

— Пип? Так коротко? Ладно, как думаешь, дядя Джесси прилетит?

— Чирик.

— Ты не Пип! Ты просто пищишь, а я думал, что тебя так зовут.

— Чик.

— Чик, чирик, и это все? Ты говорить умеешь вообще?

— Пип.

Пообщавшись с воробьем, я отошел от гнезда и направился на край плато, сел и обнаружил, что сегодня я и вижу лучше. Внизу далеко, до самого горизонта раскинулась цветущая зеленая долина, красиво изгибалась река с высокими берегами, поросшими деревьями. Саму долину окружали горы, почти отвесные скалы, испещренные серебристыми лентами водопадов, вздымались ввысь, снежные вершины дальних гор тонули в облаках. Это было так красиво, что у меня дух перехватило от восхищения. Вот такой ты, второй мир!

Мне даже в голову не пришло, а откуда я это знаю? Просто знаю. Все это как-то само собой ложилось мне в голову. Поймав себя на этой мысли, я задумчиво посмотрел вверх, на синее небо, там, за облаками, ночью светят звезды, может быть я узнаю эту тайну когда-нибудь…

Я оглянулся на маму, спит, устала на ночной охоте. Так, а мне что делать??? Мама, ну почему я родился один? Где братья и сестры?

«Какие братья? Какие сестры? Ты ж дракон!»

— Ой! Кто это? Кто сказал?!

«Да ты сам же и сказал, дурачина!»

— Кто, я?

«Ты, ты».

Я озадаченно уставился в одну точку перед собой. Не понял… начинаю разговаривать сам с собой? От одиночества, не иначе.

«А что в этом плохого? Скажу тебе по секрету, многие так делают, даже если ты не один, а находишься посреди огромной толпы, и это нормально, это всего лишь мысли».

Правда? Ведь правда же? Наверное, это и называется — думать?

«Да».

А почему я один, ты знаешь?

«Ты дракон, поэтому ты один».

Ты хочешь сказать, что это навсегда? Вот ужас…

«А ты куда-то торопишься? Ты всего-то второй день живешь, и уже страшно?»

Ну если подумать, то да. Мне уже скучно, не с кем поиграть, повеселиться.

«Никогда не видел веселого дракона. Как он выглядит?»

Да пошел ты!

«Ты сам себя-то не посылай».

Заткнись! Лучше подскажи, чем мне заняться.

«Пипа спаси, его сейчас съедят!»

Какого Пипа? Я оглянулся и заметил черную юркую тень, она скользила по стене к маленькому гнездышку, блеснула чешуя, мелькнул крошечный раздвоенный язычок. Змея! Она сейчас сожрет птенчика!

Я рванулся, чуть не упал, но удержался, подбежал и лапой смахнул гадюку наземь. Пошла прочь, гадина. Я не дам тебе сожрать Пипа!

Заглянул в гнездышко, птенец с любопытством глянул в ответ.

— Ты в порядке, Пип?

— Чики.

— Отлично.

Я перевел дух, а голос-то, голос! Глаз на затылке у меня нет, змею я не слышал, но что-то подсказало мне, что Пип в беде. Пип? А почему бы и нет, в конце концов, он сам так назвался.

Этот день тянулся бесконечно долго, и я начал по-настоящему переживать о том, что мне уготована долгая жизнь в полном одиночестве. Это никуда не годится!

Маме вон не скучно, она на охоту летает, большой мир видит. А я? Да я пока вырасту, сто раз со скуки помру!

Происшествие со змеей заставило меня понервничать, и я страшно устал, поэтому, послонявшись по гнезду, я решил лечь спать. Благо, что во сне время течет быстрее.

Странно, но после того, как голос предупредил об опасности, он замолчал, больше я не слышал его. А время да, побежало, потекло. Я спал, ждал маму с охоты, разговаривал с Пипом, ел и рос. Ел я то, что приносила мама с охоты — разные животные; у меня появился вполне понятный интерес разглядывать мамину добычу, так я узнавал хотя бы, кто живет на свете. А жило на свете немало: олени, горные козы и бараны, один раз мама принесла половину быка, его мясо оказалось самым нежным. Потом еще один бык, теленок, снова бык… А однажды мама принесла коня, при этом она было страшно довольна собой, мурлыкала и сыто рыгала. Ну что сказать, конина тоже оказалась нежной…

«Как и все мясо домашних животных».

Ой! Голос вернулся… А при чем тут домашние животные?

«А ты разве не понял? Твоя мама ворует домашний скот. И кое-кому это не нравится».

Мне бы призадуматься, но, как все дети, я был беспечен и беззаботен и продолжал пожирать мамину добычу. Я рос и постоянно хотел есть. Как и маленький Пип… Воробушек оперился и скоро он покинет гнездышко, скоро он научится летать. Так и случилось! И я с восторгом следил за первым полетом моего маленького друга. Пип весело порхал вокруг меня, задорно чирикая и свистя. Как же я радовался за него.

Я, как всегда, ждал маму, она обычно возвращалась на рассвете с какой-нибудь добычей. Вот уже рассвело, вот уже полдень,