Песнь войны - Илья Витальевич Карпов Страница 20

— Да, господин Гальн, — ни секунды не сомневаясь, ответила Рия. — Скажите, что мне делать.

— Хорошо. Первым делом надень это, — он протянул девушке широкий кожаный фартук вроде того, что носил сам. — На чёрном крови не видно. Можешь прямо на платье накинуть, оно у тебя не до земли, не запнёшься. Как называются инструменты ты, насколько помню, уже знаешь. В таком случае, остаётся лишь ждать.

Рия облачилась в фартук, вымыла руки и стала прохаживаться возле разложенных инструментов, борясь с томительным ожиданием. Когда она украдкой бросала взгляд на господина Гальна, тот выглядел совершенно спокойным. Если его что-то и волновало или беспокоило в этот момент, то врач старался держать это глубоко в себе. Вдруг Рия поймала себя на мысли, что больше не слышит топот ног, конского ржания и голосов по другую сторону масляной ткани стенок шатра.

В наступившей тишине внутри неё впервые за последнее время пробудился страх, холодком прокатившийся из сердца по всему телу. На её шее висела оловянная ромашка, подарок Игната, на тонкой серебряной цепочке. Она сжала украшение в ладони и вдруг осознала, что может больше не увидеть ни его, ни Драма, ни Дунгара, ни дядю Карла. А что с ней может случиться, если эльфы победят и захватят замок, она и думать не хотела. Нет, трясясь от страха здесь, она точно никому не поможет. Сделав глубокий вдох, она подошла к Гальну и осипшим голосом попросила воды. Тот по-отечески улыбнулся в ответ.

— Понимаю, каково тебе. Впервые я столкнулся с войной много лет назад сразу после окончания Коллегии, — врач налил воды из большого кувшина и протянул Рие кружку. — Мне не терпелось применить знания на практике, но руки от волнения трусило так, что аж скальпель выпадал.

— Странный привкус. Вода не могла испортиться в пути? — поморщилась девушка.

— Нет, это моё собственное средство от излишнего волнения. Я предполагал, что оно тебе понадобится. Признаться, эта тишина перед первыми ранеными — самое страшное.

— Каков же состав?

— Я добавил экстракт из успокаивающих трав, обезболивающий настой и немного вина для вкуса. Получился, конечно, не анхенский глинтвейн, но задачу выполняет, а это главное. Ну как? Полегчало?

— И в самом деле, — Рия ощутила, как пламя паники угасало, а мысли перестали метаться, как пчёлы в потревоженном улье.

— Хорошее средство. Жаль, что в те давние времена его у меня не было. Мне просто дали выпить креплёного вина и влепили пощёчину, — усмехнулся Гальн. — После него, конечно, скальпель в руки мне не доверили, но, по крайней мере, я перестал дрожать как осенний лист. Уверен, если ты приложишь собственные алхимические знания, то сумеешь улучшить этот состав.

— Вы меня переоцениваете, — смутилась Рия. — Я всего лишь самоучка на подхвате у своего дяди.

— Не думала обратиться к медицине? Твои знания очень бы пригодились. Этой науке сейчас нужна свежая кровь, свежий взгляд. Иначе так и будем ждать божественного вмешательства, пока люди истекают кровью и умирают от гангрены.

— Меня всегда интересовала связь магического и материального, а о медицине всерьёз никогда и не задумывалась. Слишком много времени уходило на заучивание алхимических символов и реакций. Мечтала пойти в Мерцбург, как мой дядя когда-то, но пришлось покинуть Империю, — Рия погрустнела, но, заметив на себе сочувственный взгляд Эббена Гальна, попыталась приободриться. — Но я поразмыслю над вашим предложением. Почему же до сих пор так тихо?

— О, девочка моя, ты ещё успеешь вдоволь вкусить кровавых плодов войны. Кажется, об этом было какое-то эльфийское стихотворение… Ну да ладно, не время нынче. Слышишь?

Где-то вдалеке раздался протяжный трубный звук.

— Сигнал к атаке. Начинается, — негромко проговорил Гальн. — Скоро и мы сыграем свою роль в этой битве. Сначала в бой отправляют пехоту, копейщиков, но мы их здесь вряд ли увидим. До госпитальных шатров обычно добираются только рыцари, их волокут сюда оруженосцы, если, конечно, успевают. А вот раненого пехотинца нести некому. К нам они могут попасть разве что при отступлении, но тогда немногие обратят внимание на лежащих, спасая собственные жизни.

Эббен Гальн замолчал, взгляд его был устремлён в одну точку. Ассистенты также стояли почти неподвижно, облокотившись на столы. Рие вновь становилось не по себе, и она попыталась отвлечься, вспомнить о чём-нибудь светлом и радостном. Перед глазами встал большой дом в Аймхе, цветущий сад позади него. Раскидистое яблоневое дерево, по которому так любил лазать чёрно-рыжий полосатый кот. Дядя Карл принёс его ещё котёнком, сказав, что его это самый настоящий тигр из южных стран, только карликовый. Любопытная маленькая Рия больше всего на свете любила сказки дяди Карла и часами могла слушать истории о дальних краях, храбрых королях и могущественных волшебниках, не обращая внимания на слова родителей, отправлявших её спать.

Когда девушка покидала дом, стояла поздняя осень. Яблоня засохла. Рия плакала, глядя в окно на то, как из-под лезвия дворницкого топора вылетают щепки. Чума стремительно охватывала город, проникала в каждый дом, собирая урожай человеческих жизней. Родителей не стало спустя неделю. Человек из лечебницы сказал, что их тела будут сожжены во избежание заражения. Рыдая от собственного бессилия что-то изменить, Рия хорошо запомнила этого бледного, облачённого в чёрные одежды жреца ордена Скорби, посвящённого Шимаруну, богу смерти и погребения. Его каменное лицо без эмоций она потом часто видела во снах, просыпаясь в холодном поту, раз за разом переживая этот момент.

Девушка опустила взгляд на собственный чёрный фартук. В душе возникло щемящее чувство, а в горле застыл ком. Нет, здесь не место слезам. Она посмотрела на неподвижно стоящего сосредоточенного Гальна и разозлилась сама на себя. Подавив нахлынувшие чувства, она сжала кулаки, пообещав себе, что не даст повода считать её изнеженной «имперской девочкой» и сделает всё, что в её силах.

Вдруг Рия вздрогнула, отвлекшись от мыслей. Снаружи раздались голоса и шаги и вскоре в шатре появился еле живой от усталости парень с забрызганным кровью лицом, несший на себе человека в доспехах.

— На стол его, живо! — скомандовал Гальн. — Разрезать ремни!

Первый раненый, корчась от боли, оказался на столе. Рия с помощью оруженосца рассекла кожаные ленты, освободив рыцаря от лишнего железа. Разорванный поддоспешник заливала кровь. Попытавшись снять его, девушка услышала стон.

— Здесь я сам, — хладнокровно прервал её Гальн. Отточенным движением он распорол ткань, и от увиденного Рия вздрогнула: рассечённая плоть от плеча до середины локтя. Врач замер на мгновение и проговорил: «Жить будет», после чего промыл рану и потребовал у ассистента гномью настойку.

В воздухе возник резкий запах спирта, а