Мороз по коже - EvgenyaTrofims Страница 20

Ему это нечто ещё и в руках таскать. Ладно, без претензий и лишних вопросов он направился с этим… неизвестно чем на кухню. Пластиковое, с крышкой, но в форме луны. Странное изобретение. Главное, что Катя понимает, что к чему.

В момент, когда Денис ставил это на полку, из гостиной раздался дикий грохот, затем лай и писк Кати. Идти туда не хотелось совсем, но ноги среагировали быстрее мозга. К сожалению. Потому что там он увидел то, что вообще не ожидал увидеть.

Катя всё ещё была около комода. Риччи в другом конце комнаты. А Соня и Никита перекладывали друг другу в руки вазу с водой… Цветов, слава богу, в ней не было, но водой Кате досталось неплохо. Светлая рубашка полностью промокла и прилипла к телу так, что Ушакову захотелось отвернуться. Волосы же сделали эту картину менее… сексуальной.

— Пиявка, — беззлобно пошутил Денис, — Иди переоденься, я пока уберу тут всё.

— Ты сам… пиявка, — Катя поднялась, стряхивая воду с рук. Денис не ответил, только немножко похихикал и похлопал Катю по мокрой спине.

Ну что, если такое случилось в первые минуты в их доме… Придётся действовать несколько иначе.

— Так, малышня. Дома будете вести себя как хотите, как отец с матерью воспитали. Тут вы в гостях. Будьте добры не трогать что не разрешено, и не пакостить. Стоять! — он слегка повысил голос, хватая Софу, пытающуюся убежать, — Меня слушаться. Тетю Катю тоже. Дисциплина — самое важное, что может быть. Слушаемся, и будем с вами жить мирно. Если нет… что же, угол и двадцать перекидных подряд.

Честно, дети и до перекидных не очень-то расслабленно стояли. Денис был не то что бы маленьким товарищем, а для них то тем более. Угрожающе выглядели и закатанные рукава, открывающие мышцы. В общем, после фразы про перекидные дети все поняли. Никита. Соня не очень…

* * *

К вечеру дети всё же устали. Никита практически спал, а Соня смотрела мультики, болтая ногами. Перекидные никто не прыгал, но Соня постояла в углу четыре минуты за то, что снова пыталась мучать Ричарда. Четыре минуты слёз, небольшая истерика, и все снова хорошо.

Денис сидел недалеко от детей, в белом кресле, обмотанный пледом. Такой домашний и расслабленный, но всегда начеку. Он уже понял, что за ними глаз да глаз.

— Так, Сонечка, давай бери осторожно, — Катя прибежала с кухни, держа в руках небольшую кружку с теплым какао. Ближе к горячему, но она побоялась давать горячее, — Никита, сейчас тебе принесу.

И тут же убежала. Девочка взяла кружку, и тут же чуть не выронила. Телефон Кати начал вибрировать на диване.

— Кать, я отвечу? — Денис нехотя поднялся с кресла.

— А кто там? — судя по звуку, Катя ещё что-то уронила.

— Любовник!

Белая голова недовольно высунулась из-за угла.

— При детях такое не говори. Кто там? — с её лица можно было писать картину «недовольная дама».

— Ева, — хохотнул Ушаков, беря телефон в руку и подавая Кате.

— Разговаривай. Я занята.

Белая голова исчезла. Могла бы и взять!

— Алло, Ева, Катя занята. Ты что-то хотела? — подобное случалось нечасто, пугать звонящих голосом Ушакова не совсем хотелось. Даже Ева, кажется, растерялась на несколько секунд.

— Здравствуйте, Денис Русланович. Я хотела спросить как там дети. У вас всё хорошо? Как они себя вели?

Весь день отдыхала, хотя бы. Ну или держалась от того, чтобы позвонить.

— Все в порядке. Вели себя… на троечку пойдёт. Все живы, — врать не стал, сказал как есть. Соня съежилась, с этой же кружкой в руках, и чудом не пролила содержимое, — Осторожно!

Он придержал кружечку, тем самым спас и ребенка, и диван. Спасатель, не иначе.

— Давай мы тебе лично потом все расскажем? — перебил начавшую говорить Еву Ушаков, — Просто я тут даже на минуту не могу отвлечься. Все в порядке, никто не плачет, накормленные.

Двое сразу, ну это просто нервный срыв. И постоянно быть в таком напряжении, не имея возможности отвлечься. А Ева ещё и весь день одна, у Тимура же тренировки. Жесть…

Уснули оба быстро. Наверное, просто переутомились, и не удивительно. Столько приключений за день. И наконец-то тишина, наконец-то спокойное состояние. Да уж, теперь Ушаков понимал, почему не работает с совсем маленькими детьми.

Полностью измученный он лежал на кровати и смотрел в потолок, будучи не в состоянии двинуться. Да-а, этот день явно должен попасть в список самых сумасшедших на свете.

Катя ещё ненадолго задерживалась у окна, смотря куда-то во двор жилого комплекса.

— Ложись спать, — от души посоветовал Ушаков, закидывая руки за голову, — Завтра ещё непонятно во сколько встанем…

Катя повернулась на него. И тут же это не понравилось Денису. Нет, она была красивая, как и всегда. В милейшей пижаме в клеточку, со светлой косой. Но в её глазах блеснуло что-то… непонятное.

— Екатерина, что такое?

Она промолчала и развела руками. Все же подошла к кровати, присаживаясь на своей половине.

— Говори уже, — их пальцы переплелись, и Денис слегка потянул девушку на себя, тем самым укладывая.

— Ничего, всё в порядке, — Катя несколько секунд поерзала, устраиваясь поудобнее, — просто устала.

— Не нужно мне врать, я твою ложь за километр чувствую, — голос был суровым, а рука, приобнимающая за талию, не очень-то и суровой.

— Я тебе не вру. Просто пока думаю. Подумаю, скажу, — пробубнели ему в шею, — Спокойной ночи.

На окне едва заметно мигает гирлянда. В двух комнатах спят племянники, и по совместительству, дети двух воспитанников Дениса Руслановича. А другая воспитанница дышит ему в шею, но точно не спит. Думает. Утопает в своих мыслях…

Часть 14. Командные соревнования. Мужчины. Короткая программа

— Или соберешься и это станет твоим величайшим достижением, или суждено подвести команду, — Саша слушал это с опущенной головой и закрытыми глазами, находясь в прострации. Других вариантов не было. Только собраться и выступить.

Он несет ответственность не только за себя, но и за всю команду. Всю команду ребят, которые мечтают об Олимпийском золоте. Яся, которая оторвалась на десятые балла от второго места и взяла десять баллов. Танцоры, поставившие мировой рекорд. Спортивная пара, которая сделала всё, чтобы оказаться на верхней строчке в короткой программе. И вот, остался только он. Один на один со своей болезнью, волнением и ответственностью.

А отступать уже некуда. Он стоит на льду, облокотившись на бортик и слушая последние наставления Анны Павловны. Она делала всё, что