Журнал «Если» - «Если», 2012 № 11 Страница 21

— Прошу прощения, профессор Ларджен, за то, что побеспокоил вас. Но мы считаем, что лучше всего начинать дискуссию сразу с прямого личного контакта, без предварительного обмена посланиями.

Морри кивнул — самым минимальным, уклончивым кивком, на какой только оказался способен. За все те годы, когда он имел дело с факультетскими администраторами и комитетами, он успел кое-что усвоить. Все, что ты говоришь, может быть использовано против тебя. А потому сообщать нужно лишь то, что действительно надо сказать, и ни слова больше.

— Мы получили сигнал об унизительном обращении. Касательно киберамериканца, которого вы зовете Клэнк.

Морри снова кивнул.

— Наша организация убеждена, что киберамериканцы обладают определенными правами. Одним из них является право на привлекательную внешность. Есть также право на то, чтобы с ними обращались с тем же уважением, с какими мы относимся к органическим гражданам. Это понятие включает право на имя, отражающее действительный статус.

— Вы что же… звоните мне, потому что кому-то не нравится его имя?

— Совершенно очевидно, что Клэнк — имя, придуманное вами, чтобы подчеркнуть ваше убеждение, что ваш компаньон-помощник — это всего лишь машина. У нас также сильное подозрение, что вы принудили вашего компаньона-помощника вселиться в такое гротескное и непривлекательное тело по тем же самым причинам. У нас имеются задокументированные показания нескольких человек, которые слышали ваши слова о том, что вы выбрали имя и конфигурацию своего компаньона именно из этих соображений. Мы набрали достаточно материала, чтобы передать дело в суд, но по возможности хотели бы этого избежать.

— Вы что, пытаетесь сказать мне, будто я сделал что-то незаконное?

— Закон пока что не признает в полной мере права киберамериканцев. Но мы считаем, что суды поддержат их требования. Мы готовы довести все случаи унизительного обращения до судебных органов самого высокого уровня.

Джулии понравился новый облик помощника.

— Ну, ты по-настоящему постарался, да? Квадратные челюсти. Голубые глаза. У меня есть подруги, готовые глотки перегрызть за право обладания мачо с такими плечами.

— Они будут разочарованы отсутствием первичного признака мачо.

— И новое имя ему тоже подходит. Это было гениально, папочка! Изменил одну букву, и вот получилось!

Глаза Джорджии Коулмен широко распахнулись, когда она наткнулась на парочку в холле, где они ждали лифта. И она на полном серьезе пожала руку роботу, когда Морри провел процедуру формального представления.

— Рада знакомству с вами, Кларк. Вы выглядите вполне привлекательно. Вы и Элли составили бы прекрасную пару.

— Предлагаете устроить им свидание? — поинтересовался Морри.

— Это прогресс, Морри! Думаю, вы увидите, что большинство ваших знакомых будут рады, что вы придали несчастному созданию облик, который не приводит их в содрогание.

— Да тут не о чем и думать было. Или я выполняю требования этого достославного гуманитарного фонда, или провожу остаток дней в разного рода судебных инстанциях и трачу все свои накопления на адвокатов.

— Вы приняли правильное решение, Морри. Я уверена, что Кларк теперь счастлив. Я знаю, что Элли точно была бы счастлива.

Морри крутнулся в своем колесном кресле.

— Ну что, Кларк, ты теперь счастлив?

— Боюсь, я не понимаю вашего вопроса, мистер Ларджен.

— Тебе нравится твой новый облик? Тебе нравится иметь руки и ноги? Тебе нравится твое новое имя?

— Имя и внешность антропоморфного помощника является вопросом выбора заказчика. Корпорация GNX предоставляет заказчику полную свободу выбора в рамках широкого спектра функциональной эффективности и принятых в обществе правил приличия и поведения.

— Они всегда так говорят, — пояснила Джорджия. — Все знают, что они запрограммированы на такой ответ.

— Джорджия, все, что они говорят, запрограммировано.

— Ничего подобного! У них есть еще и своя реакция…

Над лифтом № 3 замигал огонек. Джорджия крутнулась на пятке и бросилась к дверям кабины вместе со своей тел охранительницей. Морри успел заметить чемодан, стоящий рядом с двумя пассажирами, уже находящимися в кабине. Он поднял руку за долю секунды до того, как Кларк принял то же самое решение и перестал толкать коляску к лифту. Дверца закрылась за Джорджией и Элли. Кларк нажал кнопку «Вниз».

— У меня нехорошее предчувствие, что мы стали свидетелями спасения от гонга, — задумчиво протянул Морри.

— Спасения от гонга?

— Это боксерский термин. Он описывает ситуацию, когда ты попадаешь в очень скверное, безнадежное положение, но тебя выручает сигнал гонга, возвещающий конец раунда. Чем меньше я буду сталкиваться с Джорджией, тем лучше.

— Вы информируете меня, что испытываете негативные чувства по отношению к Джорджии Коулмен? Должен ли я принимать в расчет эту информацию в будущем?

— Сформулируем это так: будет лучше, если мои с ней контакты сведутся к минимуму. Понятия не имею, что за человек накатал жалобу этим великим защитникам твоих прав, однако питаю сильные подозрения.

Окончательное одряхление организма началось — как это часто бывает — с пустякового происшествия, которое он запросто бы пережил, будучи молодым пятидесятилетним жеребчиком. Кларк толкал его коляску вдоль мирной улочки с рядами коттеджей в двух кварталах от его дома, когда из-за угла в пяти шагах позади них выкатила группа подростков на моторных скейтбордах.

Это было самое последнее поветрие среди юных отморозоков. По большей части они просто производили много шума и распугивали редких прохожих. На этот раз они решили, что должны превзойти в маневренности Кларка и, преодолевая его оборону, нанести сколь получится ударов по полутрупу в кресле-коляске. На ладони у каждого была какая-то липкая бурда индивидуального цвета, так чтобы позже, просматривая видео, они смогли бы узнать, кто действительно коснулся жертвы. Такие вот пятнашки.

Кларк блокировал большинство ударов, но те сыпались с огромной частотой, и подростков было в шесть раз больше. Морри получил мощный прямой в грудь и сильный шлепок по макушке.

Говорят, в возрасте 96 лет ты уже почти утрачиваешь способность к восстановлению. А всякие медицинские процедуры и медикаменты имеют побочные эффекты. Морри жил в великое время. Недуги, которые были смертельными во времена его юности, сейчас излечивались. Но способы лечения все еще оставались новыми и не до конца опробованными. И они порождали неучтенные эффекты. Когда ты это осознал, самое время потребовать, чтобы тебя перестали пичкать антидотами против антидотов, лекарствами, исцеляющими тебя от последствий приема предыдущих лекарств.

Сиделка в хосписе была стройной молодой женщиной, которая, как выяснилось, уже стала бабушкой, ее возраст приближался к шестидесяти. Она навещала его два раза в неделю, чтобы убедиться, что все работает должным образом. Каждый ее визит длился 20 минут. Джулия звонила два раза в день. Остальное время он находился в компании Кларка. Кларк готовил ему пищу — ну, какую умел. Кларк управлял развлекательным центром. Кларк содержал Морри в чистоте. Кларк смеялся его шуткам и внимал, когда Морри тянуло поделиться воспоминаниями.

Джорджия Коулмен тоже присылала весточки, в которых, в частности, говорилось, что ему повезло иметь рядом с собой «кого-то вроде Кларка». В здании хосписа все восхищались Кларком и тем, как он чудесно заботится о Морри.

Кларк никогда не выглядел столь впечатляюще, как сейчас в роли сиделки в хосписе. У него было мужское лицо. Он смотрелся воплощением эффективности и деловитости. И это было хорошо. Именно так и желал Морри. Он принял сознательное, рациональное решение, не занимаясь самообманом. Он прожил свою жизнь, и теперь она заканчивается. Не надо слез и дешевых мелодрам. Морри не желал, чтобы люди делали вид, что после его смерти в их жизни образуется ничем не заполняемая пустота.

Он понял, что конец приближается, когда проспал целый фильм, который сам же и выбрал для просмотра. И ему было плевать. Он не ел уже четыре дня. Это было одно из правил хосписа — никакого принудительного питания. В следующий раз, впав в дремоту, он может уже не выйти из нее.

Конечно, было бы мило со стороны Джулии навестить его. Но у нее своя жизнь. Зачем ей тратить лучшие дни, сидя у его больничной койки?

И он все-таки не одинок.

Он слегка поднял кисть левой руки, оторвав ее от ручки кресла, — ровно настолько, чтобы обозначить жест. Тотчас над ним вырисовалось лицо Кларка. Последнее лицо, которое он увидит в своей жизни.

Ему не надо было повышать голос. Кларк мог настраивать свой слух на самый тихий шепот. У Кларка были программы для распознавания любой путаной и сбивчивой речи.