Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1960 год Страница 21

Наш пароход, по-арабски он называется бобур, очень похож на плавучую деревню: поют петухи, блеют козы. Они предназначены для пропитания в пути. Но не только. Некоторые животные принадлежат пассажирам и путешествуют вместе с ними.

Сходство с деревней придают и четыре баржи, которые тащит пароход. Две из них он толкает впереди себя, а две пришвартованы лагом с правого и левого борта. Это высокие, двухъярусные суда с плоскими крышами, которые приходятся как раз вровень с нашей палубой: перешагнув через борт, можно разгуливать по крыше.

Баржи не имеют стен, и видно все, что на них происходит. На них путешествуют молодые суданцы. Все они студенты средней школы для детей Юга и сейчас возвращаются домой на каникулы.

Прямо из воды поднимаются зонты папируса, чем-то похожего на исполинский укроп, за ними, уже на сухом берегу, растет высокий тростник, который по-арабски называется «бу». Прямо на воде лежат длинные стебли ум-суфа. Они корнями уцепились за твердый берег и распластались горизонтально на реке, подняв из воды метровые верхушки.

Лишь иногда впереди бесшумно покажутся из воды гиппопотамы. Через несколько минут они обязательно снова появятся за кормой и будут смотреть вслед пароходу, выставив на поверхность лишь свои огромные выпученные глаза, ноздри и маленькие ушки.

Я умывался, когда услышал крики итальянца Филиппо, моего старого знакомого, с которым я случайно встретился на пароходе:

— Колиа! Скорее, скорее сюда!

Вытираясь на ходу, я поспешил к итальянцу. Он стоял на другой стороне палубы и показывал на берег. Там человек пятьдесят голых нилотов тащили из воды что-то огромное, черное и, как мне вначале показалось, бесформенное.

— Что они делают?

— Гиппопотама убили! Пароход поравнялся с просекой в стене прибрежной растительности, и теперь хорошо была видна исполинская черная туша, утыканная копьями и гарпунами, как подушка булавками. Вдруг раздался глухой, как из бочки, рев, и черная громада конвульсивно встрепенулась. Люди с криками кинулись прочь, но великан снова замер, очевидно навсегда.

Я побежал в каюту за фотоаппаратом, но, когда вернулся, высокие заросли папируса уже скрыли всю группу охотников.

— Неужели они убили этого гиганта своими копьями? — спрашивал Филиппо.

Мы спустились на нижнюю палубу и увидели там маленького учителя из Bay. Он тоже наблюдал сцену и охотно рассказал нам о том, как нилоты охотятся на бегемотов. Оказывается, принцип охоты у всех южных племен одинаков и отличается только мелкими деталями.

На промысел выходит обязательно большая группа в несколько десятков человек с тяжелыми копьями и специальными гарпунами. На бегемота стараются напасть на берегу, куда он выходит попастись. Охотники подбегают к огромному зверю с разных сторон, кидают в него свои копья и гарпуны. Обычно благодушный великан впадает в дикую ярость. Он кидается из стороны в сторону, пытается напасть на охотников, но копья и крики вынуждают его искать спасения в реке.

Гарпуны насажены на длинные шесты. После удара гарпун крепко застревает в теле животного и легко снимается с древка. К нему привязан канат, заканчивающийся охапкой амбача. Когда гиппопотам уходит под воду, связки амбача, как поплавки, показывают, где он находится. Охотники начинают преследовать его в лодках. Нередко гиппопотам ударами снизу подбрасывает легкие каноэ на воздух, и охотники оказываются в воде, рискуя утонуть или угодить в пасть крокодилу. Но преследование не прекращается. Время от времени бегемот поднимается на поверхность, чтобы набрать воздуха, и тогда снова в него летят гарпуны и копья.

Обычно лишь на второй день преследования обескровленного, совсем слабого, а то и мертвого бегемота нилоты тащат к берегу гарпунными веревками. Этот финал борьбы мы и наблюдали с палубы парохода.

— На что идет добыча?

— Так ведь это две, две с половиной, а то и три тонны хорошего мяса и жира! Еды хватит охотникам надолго.

— И вкусно? — спросил Филиппо.

— Нам нравится, — рассмеялся учитель. — А язык гиппопотама даже европейские купцы и чиновники считают лакомством. Из зубов — они очень большие, белые и по крепости не уступают слоновой кости — туземцы делают украшения, из кожи изготовляют легкие и крепкие щиты.

Ситатунга! — неожиданно закричал учитель и указал вперед.

Там на илистом мысе стояло темно-бурое грациозное животное величиной с крупного теленка. Мгновение водяной козел смотрел в сторону парохода, затем неуклюже кинулся в воду, поднял тучу брызг и исчез.

Когда мы приблизились к мысу, там еще виднелись следы копыт ситатунги. Я пошел с аппаратом назад, вдоль палубы, стараясь держаться против того места, где скрылось животное. Долго стоял на корме и целился объективом в удаляющийся мысок, но козел так и не показался.

В этой части парохода в каютах и на палубных скамейках сидели только женщины. Они удивленно поглядывали на меня и закрывали лица черными платками. Учитель, стоявший вдалеке, рукой делал мне знаки вернуться.

— Туда нельзя ходить, — сказал он, когда я возвратился.

— Почему?

— Там женщины!

Увлекшись ситатунгой, я не сообразил, что на нашем пароходе, как в мусульманских домах, есть закрытая для мужчин женская половина, и опрометчиво чуть было не вторгся туда. Этим я дал Филиппо пищу для острословия на целый день.

(Окончание следует)

Рис. П. Павлинова

Радуга и птицы

Аргентинская легенда

Давным-давно, когда Южную Америку населяли лишь индейские племена, произошло удивительное событие. Птицы, обитавшие в дикой сельве, начали замечать, что цвета радуги постепенно бледнеют, и прекрасное небесное зрелище, которым они прежде любовались, стало терять свою привлекательность. «Что происходит с радугой, почему она теперь не такая красивая, как раньше?» — спрашивали друг друга удивленные птицы. Желая выяснить, в чем дело, они устроили большой птичий сбор.

Прежде чем продолжать рассказ, надо сказать, что птиц в те далекие времена не украшали яркие разноцветные перья. У всех птиц было тогда невзрачное серое оперение, как у нынешнего воробья.

Итак, на раскидистых ветвях большого дерева встревоженные птицы обсуждали, почему тускнеет радуга. Вдруг на верхушку спустилась прилетевшая из заоблачных высот маленькая птичка, никому не известная и ни на кого не похожая. Она была красивее всех собравшихся: ее многоцветное оперение переливалось всеми цветами радуги.

— Друзья, — сказала незнакомка, — радуга поражена серьезным недугом. На небе появились мириады страшных насекомых. Они вьются вокруг радуги, подобно мошкам, которые слетаются вечером к свету. Мы боремся с этим бедствием, но там, в вышине, нас очень мало. Поэтому меня послали к вам на землю за помощью. Полетим со мной и все вместе уничтожим вредоносного гнуса. Только предупреждаю: лететь придется через холодные пространства, и каждый должен будет проявить большую храбрость и решительность.

Поднялся невообразимый разноголосый гвалт. Наконец птица кардинал спросила.

— Кто хочет отстоять красоту радуги и не боится полететь в заоблачные выси?

Многие заколебались, испугались опасности. Только самые храбрые и благородные решили отправиться в путь, в то время как другие, трусливые птицы остались сидеть на ветвях большого дерева. Кто-то из оставшихся сказал:

— Эти бедняги не знают, куда лезут. Я думаю, никто из них не вернется обратно на землю, а если кому-нибудь это и удастся, то уж, наверное, это будет голая птица, без всякого оперения. Хороши же они будут после битвы с неизвестными мошками. Глупцы! Уж и посмеемся мы над ними, когда они возвратятся в таком виде!

Храбрые птицы летели несколько дней под дождем, против сильного ветра и в снежную бурю. Они летели и летели, а до радуги было еще далеко. Наконец в одно прекрасное утро, вымокшие ночью под проливным дождем, птицы увидели совсем близко радугу, огромную, дивно красивую, хотя и покрытую местами темными пятнами — мириадами отвратительного гнуса.

Подобно быстрым стрелам, выпущенным из туго натянутого лука, смельчаки ринулись на гнуса.

Долгой и ожесточенной была битва. Шум хлопающих крыльев сливался с криками торжества и радостным взволнованным пением.

И когда разрозненные и беспорядочные крики соединились в один победный клич, по небу медленно поплыло, удаляясь от места битвы и все снижаясь и снижаясь, большое коричневое облако мертвых насекомых. Птицы победили.

И тут произошло чудо. Оперение прилетевших с земли невзрачных птиц стало вдруг многоцветным, они были подобны теперь частицам сияющей радуги. Отдохнув, счастливые, нарядные птицы отправились в обратный путь.