Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1993 №03 Страница 21

Авторитетный историк Леон Гомо пришел к следующему заключению: «Виновность Нерона кажется невероятной».

Не менее спорным выглядит и обвинение, выдвинутое Нероном против христиан, и то, что он их жестоко преследовал. Ученые и специалисты опровергли свидетельства о характере казней, которым они подверглись, с чисто научной точки зрения. Дело в том, что распятые на крестах и подожженные человеческие тела не могли гореть как факелы. Они должны были медленно обугливаться.

После бедствия Рим был отстроен заново. Справедливости ради следует сказать, что возрождение отца городов является примером величайших достижений в области градостроительства. Самый прекрасный в то время город возродился буквально из пепла. Подлинным архитектурным шедевром в нем был дом Нерона — Золотой дворец. Работы по восстановлению Рима способствовали процветанию всей империи: поднялась цена на землю, появилось множество новых ремесел, каждый житель империи был обеспечен работой. Тем не менее античные авторы, обвинявшие Нерона во всех смертных грехах, старались обойти вниманием тот положительный опыт, который был накоплен во время его царствования.

Как бы то ни было, а в империи уже зрело недовольство — вместе с чернью роптала и знать. Помпезные выступления Нерона в цирке и амфитеатре вызывали неприязнь в высших слоях общества. Заканчивая читать поэмы, Нерон смиренно преклонял колено перед толпой, со страхом ожидая приговора современников. И приободрялся лишь после того, как публика приветствовала его громом оваций. Однако аплодировать ему начинали специально подобранные для этой цели люди. И горе было тому, кто дерзнул бы остаться равнодушным к его выступлению. Однажды во время одного такого представления, когда Нерон читал свои стихи, кто-то из зрителей заснул. Его грубо растолкали и приготовились воздать ему по заслугам. Однако зритель оказался высокого звания — только это и спасло его от неминуемой смерти. Его звали Веспасиан. В один прекрасный день судьба сделала его императором.

Первый заговор, зачинщиком которого выступил Пизон, один из приближенных императора, был Нероном раскрыт. В отместку он пролил потоки крови. Среди несчетного числа его жертв оказались Петроний, Трасей, Сенека, Лукан. Однако беспрерывные казни не остановили врагов Нерона. Пропретор Галлии Виндекс и наместник в Испании Галвба объявили о своем неподчинении императору. Вслед затем события развивались очень быстро. Часть империи провозгласила императором Гальбу. На его сторону встали сенат и преторианцы. Низложенный общим постановлением сената, всеми покинутый, Нерон бежал из Рима и скрылся во владениях своего вольноотпущенника Фага. Однако Нерон знал, что его уже ищут и непременно найдут, чтобы казнить по обычаю предков. Когда он спросил, что это за казнь, ему ответили, что «преступника раздевают донага, голову зажимают колодкой, а по туловищу секут розгами до смерти».

Узнав, что его ожидает, Нерон решил избежать уготовленного ему позора. Он велел вырыть для себя могилу, причем сам при этом присутствовал. То и дело он повторял:

— Какой великий артист погибает!

Когда всадники были уже совсем близко, он вонзил себе в горло меч.

Перевел с французского И.Алчеев

Преодолевшие боль

Диаспора любого народа — то есть представители его, рассыпанные по всему миру,— явление очень интересное с многих точен зрения. Особенно такая многомиллионная диаспора, как китайская. Зачастую бывает, что именно там сохраняется старинный язык и многие забытые на исторической родине обычаи. Мало ли что там не происходило на старой родине! В Китае — и войны, и революции, особенно «культурная революция». Но — самое главное — на родине не нужно никому, а прежде всего самим себе доказывать, что ты — китаец, знающий и ценящий обычаи и привычки своего народа.

Странноватый для непосвященных обычай протыкания пиками щек в один из храмовых праздников издавна существовал в провинции Гуандун, а именно оттуда родом значительная часть хуацяо — китайцев, живущих в странах Юго-Восточной Азии. Протыкатели долго тренируются и исполняют обряд, не проливая ни капли крови и даже столь непринужденно улыбаясь, словно ничего, кроме удовольствия, это им не доставляет.

В родном Гуандуне еще гоминьдановцы запрещали эту народную забаву как феодальный пережиток. Впоследствии запреты в Китае усилились, а когда жить стало посвободнее, оказалось, что мастеров пики с тренированными щеками почти не осталось.

Зато таиландские (бирманские, малайзийские, индонезийские и пр.) китайцы ежегодно в октябре собираются в храм в город Пукет: кто поглазеть (их больше), а кто и пику взять (в щеку).

Если гуандунские гуандунцы захотят возродить свой исконный обычай, они всегда смогут поучиться у гуандунцев зарубежных: там все исконное исконнее...

В центре мира, или На родине Насреддинд-Ходжи

Весь день небо было затянуто серой пеленой. Стало прохладно и безлюдно. Унылые безлесные степные плоскогорья с выгоревшей травой нагоняли тоску. Клонило ко сну...

Вдали показался пост ТРФ — турецкого эквивалента нашей ГАИ. Инстинктивно приготовился к худшему, ибо по прошлому водительскому опыту знаю: встречи с подобными службами особых радостей не приносят.

С турецкими «хозяевами дорог» мне еще не приходилось сталкиваться. Такие ли они, как и наши? На всякий случай, чтобы не дать времени дорожным блюстителям порядка придумать предлог, дабы придраться к нам, остановились сами и «атаковали» их вопросами, памятуя, что лучшая защита — это нападение.

Но, как убедились, здесь совсем иной «климат», и здешние «гаишники», в которых водители привыкли видеть своих извечных противников, совсем не собирались останавливать нас и вовсе не были противниками автомобилистов. Даже наоборот.

Полицейские любезно ответили на наши вопросы, надавали кучу советов и вообще проявили живейший интерес к нам и особенно к нашей стране. Уже несколько минут беседы убедили меня: это простые, бескорыстные и добрые парни, добросовестно выполняющие свой служебный долг, что в то же время не мешает им быть отзывчивыми, веселыми и улыбчивыми. Гостеприимные полицейские пригласили нас в свой пост выпить по стаканчику чая и продолжить разговор там...

После этой мимолетной встречи мне показалось, что и небо вроде просветлело, и теплее стало, и природа улыбнулась... И словно промелькнула тень того веселого человека, который, как считают турки, когда-то здесь жил.

Мы приближались к городу Сиврихисар. Окрестности очень живописные — скалистые горы, ощетинившиеся к небу острыми зубьями. Издали я было принял их за древние крепостные стены. По-видимому, город и назван «Сиврихисар», что в переводе означает «крепость с заостренными стенами». У въезда в город, слева от шоссе, неожиданно увидели памятник — на осле восседает старик в широкополой шляпе, вонзивший длинную палку в земной шар, на котором написано: «Дюньянын меркези бурасыдыр» («Центр мира здесь»).

Я ждал этой встречи и поэтому сразу догадался: это легендарный Насреддин-ходжа...

Вспомнился анекдот. Насреддину был задан коварный вопрос, на который, казалось, невозможно было ответить: «Где находится центр поверхности Земли?» — «Здесь,— ответил Ходжа, воткнув свою палку в землю.— Если не верите, можете убедиться в моей правоте, измерив расстояния во все стороны...»

Но почему этот памятник установлен именно здесь? Сворачиваем в город и в отеле, который так и называется «Насреддин-ходжа», узнаем, что, оказывается, одна из соседних деревень является — ни больше, ни меньше — родиной любимца турок.

Это еще больше разожгло наше любопытство. Сразу же едем в указанную деревню. Сегодня она тоже называется — Насреддин-ходжа. А в то время, когда там родился Насреддин, ее имя было Хорту.

В трех километрах от трассы, ведущей в Анкару, придорожный указатель заставил нас свернуть круто на юго-запад.

Вдоль главной улицы деревушки — побеленные глухие торцовые стены глинобитных домиков, расписанные цветными картинами-иллюстрациями к анекдотам о Насреддине. На центральной площади, которую, как и главную улицу в этой маленькой деревушке, можно так именовать лишь условно, установлен небольшой памятник. На постаменте надпись, свидетельствующая, что здесь в 1208 году родился Насреддин и жил до 60 лет. Умер в 1284 году в Акшехире...

Староста указал нам узкую кривую улочку, где одной машине не проехать,— именно там был домик Насреддина. Хибарки тесно ютятся, прижавшись друг к другу. Вросшие в землю стены без окон, словно придавленные непосильным грузом времени слепые старцы, напудрились побелкой, которая, вопреки их чаяниям, не скрыла возраста, а, напротив, еще более проявила морщины. Такие же жалкие и вызывающие сострадание кривые двери, ворота покосились и сморщились от старости и болезней... Некоторые дома были в два этажа; вторые этажи костлявыми лоджиями нависли над кривыми крутоулочками.