Графоманка - Аля Пачиновна Страница 21

- Да. Не генитальное решение нашей проблемы.

- Твоей проблемы! - он бровями намекнул, что в Лериных муках виновата она сама.

- Поверь мне, очень скоро она-таки станет целиком твоей. Со мной долго под одной крышей никто не уживается. Родителей хватило всего на десять лет. Хомяк издох через неделю, у меня даже луковица в банке побегов не даёт. Дольше всех бабушка продержалась. Но она закалённая была эпохой.

Глаза Графа сузились, ухмылка сползла с жёсткого лица. Он несколько раз прошёлся по девушке вязью холодного взгляда, от которого заложило уши.

- Лера, а ты меня боишься или боли? - вопрос прозвучал медленно, хрипло и будто из другого контекста.

Конечно, так поступают все абьюзеры, когда сталкиваются с кризисом аргументов - просто переводят стрелки на жертву  манипуляции, внушая ей вину за всё на свете.

- У меня есть кое-что, что заинтересует тебя больше моего тела, - проигнорировала  Лера и вопрос и стук собственных зубов.

Граф хмыкнул. Хотел что-то сказать, уже открыл рот, но, видимо передумал. Постарался сделать серьёзное лицо, однако лучики морщин у внешних углов глаз выдавали азарт.

- Есть, - согласился он после паузы, - но с удовольствием послушаю твою версию.

- Есенин, издания имажинистов двадцать первого года. Первый и третий тома. - выдохнула Лера, как скороговорку. - В твою коллекцию.

Сиятельство Моргнуло один раз и уставилось на неё, шевеля челюстью.

- А откуда у тебя Имажинисты? - поинтересовался Граф так, будто не просто собирает дорогую макулатуру, а разбирается в предмете. А так и не скажешь. Видимо, сломанный нос и шрам над бровью, любовь к золоту и цыганским рубашкам ввели Леру в некоторое заблуждение.

- Не важно. По рукам?

Граф опустил взгляд к кучке лент у ног и Лере показалось, что он задумался. Она нервно подёргала коленкой и даже скрестила за спиной пальцы, чтобы не спугнуть момент.

- Заманчиво. Но вынужден отклонить предложение.

Да, блин!

- Почему?

- Потому что Есенин явно проигрывает твоему сокровищу, да Лера? - он лучезарно улыбнулся, - Ещё никому не приходило в голову выкупать свою честь наследием великого поэта. Ее вообще никому не приходило в голову выкупать. Обычно мне ее продают. Ты - первая предлагаешь мне все, что у тебя есть. Так поступают, когда иного выхода не видят. Получается, раздвинуть свои красивые ноги тебе мешает не только страх боли и разочарования. Ты думаешь, что это выше твоих моральных сил и нравственных убеждений. Короче, я хочу сорвать твой цветочек.

Он издевается?

- Я не понимаю… - Лера и правда ничего не понимала. Видимо, в пункте выдачи всем по способностям, Лера первая встала в очередь за острым языком, но упустила еврейскую расчётливость. Хорошее же, выгодное предложение, что не так? Или этот тип больной? Зачем ему ее цветочек? У него ж целый розарий!

Но и Граф объяснять не спешил. Он  поднялся с лавочки и медленно, но уверенно двинулся  на Леру, демонстрируя клыки в последней степени угрозы.

- Не смотри, что рассеян в россыпь, что ломаю и мну себя... - он сдёрнул с шеи полотенце и Новодворская улиткой поползла по стене в сторону, надеясь незаметно просочиться в дверной проём. -  Я раздел эту девку - Осень, и забылся, ее ебя.

- Ты извра…щенец! - догадалась Лера, задохнулась бешеным пульсом, едва сообразив, что Граф перекинул своё полотенце через ее голову и притянул к себе за его края.

- Да, - обжег он губы.

- Мои соболезнования, - процедила Лера, упираясь локтями в мужскую грудь. - Только я в этом участвовать не хочу. Отпусти!

- Я не держу, иди…

Лера бы попыталась оттолкнуться, предотвратить сближение, но не могла. Не хотела трогать руками голое потное тело. И  чем она больше отклонялась от Графа, тем плотнее они вжимались бёдрами друг в друга. Животом она ощущала весь его ядерный потенциал и стало понятно, что переговоры об разоружении сильно зашли в тупик.

Однако, стена внезапно закончилась и Лера начала отступать назад, туда, откуда пришла. Надежда на спасение, вроде бы, снова забрезжила за спиной, но...

Женщина в гневе ужасно самонадеянна.

Иначе бы была готова к падению и не наглоталась бы воды из бассейна.

- При…дурок, - выплюнула Лера, откашливаясь и хватая жгучий воздух раздражёнными трахеями. - Я плавать не умею!

Одежда на Лере намокла, кроссовки потяжелели и тянули  ко дну. Дышать все ещё было больно, в правом ухе неприятно хлюпало и глаза застилало влажной пеленой.

- Тогда советую держаться за меня. Ты же мне запретила тебя трогать.

И правда. Лера балансировала над поверхностью воды и не шла ко дну топориком только благодаря тому, что Граф все ещё прижимал ее к себе полотенцем.

- Леррра, - прохрипел он, когда женщина все-таки пересилила личность и ухватилась за  мужские крепкие плечи, - больно будет только в самом начале, потом будет очень хорошо… Лера…

Рот… влажный и горячий, такой ненавистный рот совершенно по хозяйски захапал ее губы, языком вломился между ними и начал бой с причиной почти всех Лериных проблем. А она пыталась делать несовместимые вещи: держаться за Графа, чтобы не нырнуть с головой под воду и колотить по нему кулаками, выбивая вверх брызги. Такие кадры достойны журнала National Geographic, как  частный случай дикой природы, в которой сильный всегда ест слабого. Художественная литература к такому Леру не подготовила.

- Три откровения от Леры Новодворской… - проговорил вдруг Граф, оторвавшись от ее губ.

- Ч-что? - она опешила, но почувствовала носками кроссовок дно и начала потихоньку отступать к бортику.

- Меняю Есенина на три главы о том, как хорошая девочка Лера отдаётся плохому дяде.

- Ты больной извращенец, который решил, что ему все можно! Зачем тебе я? Поставки свежих тел к барскому столу закончились?

- Тел хватает. Я хочу хоть раз по-настоящему выебать мозги!

- Тогда будем считать, что все уже случилось, поздравляю, ублюдок!