Ничей - Алексей Борисов Страница 21

Вернее, должно было продлиться, ибо сегодня телекомпания презентовала его самый первый выпуск. Вести его уже прибыл из столицы один из легендарных сотрудников программы «Взор» Владислав Матусевич. Программа гремела на весь Союз в эпоху перестройки, а потом незаметно увяла, и ее отцы разбрелись кто куда. Матусевич ездил по городам и весям, читал лекции, вел какие-то мастер-классы, поддаивал региональные бюджеты и вот, походя, договорился со «Сторонкой» о совместном проекте. Коммерческая сторона сделки не афишировалась. Я слышал, что этот гость берет дорого.

«Сторонка» занимала особое положение среди местных телеканалов. Учредила ее губернская администрация, а частотой на всякий непредвиденный случай владел очень близкий к «белому дому» олигарх Камышанский. Через всякие целевые программы денег туда вбухали, как в Асуанскую плотину. Все программы имели целью комплексное развитие телевещания в регионе, но по мере их реализации почему-то развивалась и росла, как на дрожжах, только «Сторонка».

Губернатор посетил «Сторонку» один раз, когда сам избирался повторно. Прибыл на эфир поздно вечером и, пока ждал в вестибюле, когда принесут ключи от гардероба, выдал историческую фразу: «Э-э, что это за «Сторонка» такая? Чья она? Мне всё говорят, говорят, а я ее ни разу не видел». Все, включая генерального директора, кинулись наперебой объяснять ему, что это самый верноподданный, самый правильный канал, где находят и будут находить самое полное, самое адекватное отражение любые аспекты губернаторской политики. «Дедушка» покивал, выступил, уехал и больше никогда на телекомпанию не приезжал.

Сейчас там полным ходом разворачивался второй за отчетные два года масштабный ремонт, и в комнате отдыха, позади кабинета Анфисы Дикторовны Сидоровой, генерального директора компании, монтировали джакузи взамен не оправдавшей себя душевой кабины.

До начала ток-шоу Матусевича оставалось чуть больше трех часов.

— Анна Игоревна, ерунда получится, — твердо сказал я. — Давайте повлияем вместе.

— На решение губернатора? — осведомилась Анна Игоревна.

— Без этого шоу вся наша политика рухнет?

— Нет, конечно. Но ты представляешь, какой скандал Анфиса закатит? И главное, шефа твоего уже озадачили.

— Интересно, почему он мне ничего не сказал? — спросил я.

Ответом стал звонок «вертушки».

— Алексей Николаевич, вас Виталий Иванович зовет, — с нескрываемым торжеством объявила Елена Вячеславовна.

Все заковыристые кроссворды и сканворды были, видимо, разгаданы, и она предвкушала удовольствие от нашего, парламентского шоу.

На подступах к первой приемной я чуть не врезался в журналистку Куропаткину из филиала главного федерального телеканала. По сравнению с каналом она была молода, но этим все ее достоинства исчерпывались. Была она троечницей-заочницей, едва-едва доучившейся на факультете словесности и взятой в «ящик» по чьей-то протекции. По характеру — конченая сука, готовая по всякому поводу и без повода орать и козырять названием фирмы. У нас в пресс-службе ее не воспринимали совершенно — как, впрочем, и в других аналогичных службах. Общаться с Куропаткиной не хотел никто. Налицо был классический случай полного несоответствия между личными амбициями и возможностями.

Куропаткина одной рукой поправляла прическу, а другой юбку и при виде меня почему-то нервно прикусила губу. Я сдержанно кивнул и, не дожидаясь маловероятного ответа, проследовал дальше. Елена в приемной, как ни странно, без слов сразу показала: путь свободен.

Виталий Иванович сидел в кресле без пиджака и барабанил пальцами по настольным часам из малахита.

— Вот скажи: ты ко мне на прием, что ли, попасть не можешь? — выдал он без приветствий и реверансов.

— Могу, когда пускают, — ответил я.

— А если можешь, то на хрена записки пишешь?! — рявкнул спикер, уже не сдерживаясь.

— Вы про вчерашнюю служебную записку, Виталий Иванович?

— Да! Про нее! Умные все стали, — продолжал заводиться Хрюшников, — записки пишете, молодежь учите. А прямые свои обязанности перестали выполнять! Мне тут творческих людей не надо, ясно?!

— Что случилось, Виталий Иванович? — участливо спросил я, при словах о творческих людях вспомнив почему-то Андрея Павловича Карлова.

Как и в случаях с тяжело больными людьми, на вопли спикера в таких случаях обращать внимание не рекомендовалось.

— А ничего не случилось! Думаешь, ты один тут за информационную политику радеешь?

— Думаю, что не один, — искренне сказал я.

— Думаешь, ты один про всех тут всё знаешь? — орал, как будто не слыша ответа, Хрюшников. — Хрен ты угадал! Про всех вас только я один знаю! Вы там еще договорить не успеваете, а я уже в курсе!

Я уже с интересом посмотрел на его круглую лысину, блестевшую под лампой.

— Ты что мне про Забегалова пишешь? — спикер помахал моей запиской. — Ты считаешь, я сам в этом деле не разберусь?

— Считаю, что обязан вас проинформировать и донести свое мнение о ситуации.

— Зачем мне твое мнение, если ты обстановку не контролируешь? Вот скажи, кто эту блядскую заметку написал, а?

— Если вы не против, Виталий Иванович, скажу завтра. Я пока собираю необходимую информацию.

— Завтра… — спикер усмехнулся. — А если надо сегодня?

Я решил промолчать.

— Записку свою забери, — спикер бросил ее через стол. — Я не дурак, чтобы шашкой махать из-за Валентина Юрьевича. Знаю лучше тебя, кому он раньше служил и на кого сейчас работает. Не волнуйся! За всё это собрание я отвечаю.

Наступила тишина, после громких криков резавшая слух.

— Виталий Иванович, — сказал я, — надо что-то решать с этим эфиром на «Сторонке». Предлагаю вам под любым предлогом не ходить. Пошлите кого-то из депутатов. Алину Вениаминовну хотя бы.

— Толкушка она, твоя Алина, — от души высказался спикер.

— Эфир первый, никто этой программы еще в глаза не видел. Могут быть проблемы, — не унимался я.

— Проблемы будут, если я не пойду, — ответил Хрюшников и в первый раз за время разговора вздохнул.

За окном сделалось по-ноябрьски темным-темно. Спикер отчалил только что, запихнув под мышку пухлую папку со справками, которые подготовили и принесли ему загнанные экономисты. «В машине посмотрю», — на ходу бросил он. Его предупредили, что на телекомпанию надо прибыть заранее, дабы гримеры и режиссеры успели сделать свою работу. От моих услуг и, вообще, от любых сопровождающих Виталий Иванович отмахнулся и даже депутатский значок оставил в ящике стола. Был он по-прежнему на взводе. По опыту своему я знал, что нарастающее раздражение Хрюшникова может в любую секунду прорваться наружу.

Я сам чувствовал себя каким-то выпотрошенным. Время звонить «Бонду» еще не пришло, и оставалось только ждать. Запиликавший в кармане мобильник заставил дернуться.

— Алексей Николаевич, я вас жду, — пропела трубка.

— Кто это?

— Это Яна. Вы про меня забыли?

Вчерашний разговор действительно вылетел у меня из головы.

— Нет, Яночка, не забыл. Просто забот сегодня прибавилось.

— Вы до сих пор на работе? — спросила Яна.

— Где же еще?

— Наша встреча не отменяется?

— Не