Зигзаги судьбы. Жизнь продолжается - Таша Таирова Страница 21

Матвей сидел в кресле и молча смотрел на отца. Они говорили так откровенно впервые в его жизни. И Матвей внимательно слушал своего отца, потому что знал – папа любит. Любит преданно и всем сердцем.

– Знаешь, – продолжал говорить Сергей Викторович, – всякое бывает в жизни. И ссоры, и скандалы, и усталость иногда берёт верх. Но если вы вдруг поссорились, поругались, даже оскорбили друг друга... даже послали... Она может развернуться и уйти. Никогда не допускай этого. Никогда не давай ей уйти, сын, если любишь. Спокойно догнал, развернул и крепко обнял. Вырывается, дерётся, плачет, обзывает – фигня! Сожми ещё крепче и молчи. Убирай гордость и обиду. Будь мужчиной. Ей нужно это, им всем это нужно. Знать, что их никогда не отпустят. Знать, что заберут от всех и отовсюду... Знать, что они нужны. Нужны больше всего на свете. Никогда не давай ей уходить. Да, она, может быть, вернётся завтра... Сама вернётся. А послезавтра уйдёт навсегда. И сам, Матвей, сам тоже не уходи. Не оставляй её одну. Потому что она такого себе надумает, пока будет в одиночестве, что потом ничего и ничем не исправишь. Уж поверь мне, я знаю, о чём говорю, сам прошёл через это.

Матвей кивнул и так же молча посмотрел на отца.

– А ещё бойся женского равнодушия, Матвей. Гораздо лучше, когда она на тебя кричит, бьёт посуду, устраивает скандалы. Это всё можно пережить. Даже злость и показную ненависть, как однажды мне мама твоя решила продемонстрировать, глупышка. – Воскобойников усмехнулся, вспоминая, как двадцать лет назад Катюша выставила его из своего дома, уверяя, что они не пара. Он повернулся к широкому окну и сунул кулаки в карманы брюк, стараясь скрыть свой страх за жизнь любимой женщины. – Но если женщина, сын, молчит и смотрит на тебя холодными глазами – всё, эмоциональный лимит исчерпан. А ты сам, вероятно, уже вычеркнут из её жизни.

В этот момент зазвонил телефон, Сергей Викторович дрожащими руками схватил трубку, выслушал несколько фраз и прошептал что-то невидимому собеседнику. Потом взлохматил волосы на затылке и уже с улыбкой закончил разговор:

– А вообще, сынок, мужчина должен быть как Карлсон – добрый, с хорошим аппетитом, в расцвете сил, любить сладкое и на ушко нежно шептать: «Спокойствие, малыш, только спокойствие». А теперь отдыхать. Завтра маму навестим, она у нас молодец, уже поправляется.

Этот разговор Матвей вспоминал в последние дни всё чаще и чаще. Потому что понял, что именно эти чувства вызывает у него любимая девушка. И он бы с радостью поделился с ней своими мыслями, окружил нежностью и вниманием. Если бы не одно обстоятельство. Если бы она не была его сестрой. Лидочкой Платовой.

_________________________________________________________________

* «Скорая помощь». Стихи Александра Розенбаума, музыка Владимира Высоцкого.

**«Гимн Павлодарской скорой помощи». Стихи и музыка Андрея Скорых.

Глава 12

Скоро полночь. За окном что-то летит с неба – не то ледяной дождь, не то мокрый снег. Завтра с утра опять три ласточки, шпагат, двойной аксель – и она окажется в руках Богдана. После того памятного застолья у мамы Кати и дяди Серёжи каждое утро её привозили на работу, а на следующий день забирали и отвозили домой. При этом целомудренно целовали в щёку, как это делалось и прежде, будто и не было того утра, когда они уснули вдвоём, обнявшись и укрывшись одним пледом. А потом сладко целовались, когда неугомонная Лидочка растормошила их с приглашением к обеду.

Соня вздохнула и провела влажной салфеткой по столику со шприцами. Где-то послышался звук остановившейся машины, непонятный шум, негромкий вскрик, кто-то быстро побежал по лестнице. Дверь в отделение открылась, и перед Соней остановилась испуганная женщина в тёплой розовой пижаме, на руках у которой спокойно спал крошечный малыш.

– Помогите, умоляю! – прошептала ночная гостья и прижала кроху к себе. – У моего Дениски кровь шла изо рта после кормления.

– Успокойтесь, присядьте, я сейчас врача позову. – Соня усадила испуганную маму на стул после сестринского поста. – Пожалуйста, успокойтесь, ваш страх может передаться малышу.

Она быстро прошла по коридору и постучала в ординаторскую. Господи, повезло, что сегодня с ней дежурит Наумов! Так и хочется пожелать, чтобы его ненаглядная Татка задержалась подольше в той Голландии.

– Вадим Алексеевич, извините. Там мама ребёнка привезла якобы с кровотечением желудочно-кишечного тракта.

Наумов оторвался от открытой истории болезни и задумчиво спросил:

– А чего вдруг к нам? Им в хирургию надо, Сонюшка. – Он продолжал что-то говорить, но при этом резво встал, натягивая на голову белоснежную шапочку и хватая фонендоскоп. – Надо отметить, Сонюшка, что мой опыт полостной детской хирургии ограничивается аппендицитами и парой тупых травм живота ещё на заре моей туманной молодости, а оперировать новорожденных вообще ни разу не приходилось и, надеюсь, не придётся, для этого у нас коллеги пограмотнее есть. Да и эндоскопии у нас с тобой нет.

Он продолжал бурчать, но быстро шёл по коридору к перепуганной молодой маме.

– Ну, доброй ночи, мамочка. Как же вы мимо охраны нашей пробежали?

– Они мужа моего остановили, а мне сразу же разрешили пройти. Помогите, умоляю!

– Что у вас стряслось? Какой у вас мальчишка красивый. Голубоглазый, наверное, да?

Женщина несколько раз взмахнула ресницами и неожиданно улыбнулась:

– А вы откуда знаете?

Наумов же аккуратно взял ребёнка из рук матери и отдал Соне:

– Сонюшка, давай посмотрим на нашего полуночного гостя.

Соня положила спящего малыша на пеленальный столик и замерла. Малыш так сладко спал, что ей не хотелось его будить. Она медленно потянула уголок одеяла и прислушалась к разговору за своей спиной.

– Понимаете, доктор, нас только вчера утром выписали из роддома, а сегодня Дениска несколько раз срыгнул кровью после кормления.

– Тихо, тихо. Судя по крепкому сну вашего малыша, проблем у него нет ни со сном, ни с аппетитом, да?

Мама кивнула и с надеждой уставилась на врача, который развёл пелёнки в стороны, мягко провёл ладонью по животику