Рассказы о детстве - Kaтя Коробко Страница 21

Самое лучшее в жвачках — это то, что их обертки продолжали сохранять запах после того, как содержимое давно почивало в мусоре. У многих детей были коллекции фантиков от жвачек и конфет, и ими даже обменивались.

Независимо от приездов и отъездов, Луна-парк незримо всегда присутствовал в нашей жизни. Однако когда он уезжал, в парке взгляд цеплялся за избыточное количество мусора на аллеях, поломанные кусты, исчерченные шинами газоны и пронзительно одинокую прозрачность леса без листьев. И это было облегчением — парк опять становился моим, домашним, для общения с природой.

Ходили мы в Дубовку и на зарисовки с изостудией. Мы с сестрой записались в художественную студию во Дворце Пионеров до того, как пошли в школу, сами. Забрели в открытую дверь, и нам понравилось. При заполнении формы мы, посовещавшись, решили записать себя татарами, так как слышали от родителей, что фамилия татарская. Все остальные анкетные данные мы знали четко, и этого было достаточно.

Кружок изобразительного искусства — бесплатный и доступен всем. Вел его добрейший руководитель и художник Сергей Васильевич. Он принял нас, шестилеток, в художественную семью без возражений. Нас никто не заставлял ни рисовать, ни сдавать работы. Творческая свобода предполагала и дисциплинарную. Часто, пройдясь по студии и налюбовавшись работой других, я отправлялась играть детскую площадку, если погода была хороша.

Мы ходили группой на пленер, в том числе и в обожаемую Дубовку. Совмещение приятного с приятным — с художниками было очень интересно!

В студии были глухонемые дети, с которыми Сергей Васильевич общался языком немых, что было экспрессивно и удивительно.

Большей частью во время зарисовок я отдыхала, собирала цветочки и наблюдала за птицами, но в хорошей компании. Льстило сознавать, что я являюсь членом коллектива из старших и одаренных детей. Наверное, из этого места у меня началась любовь к искусству, которая очень помогает во взрослой жизни. Искусство с детства было естественным, непринужденным наслаждением. Иногда я рисовала и приходила домой с набросками, которые потом разрисовывала красками.

Взрослея, я рисовала больше, а развлекалась меньше, хотя продолжала отвлекаться на природу, когда, например, заметила водяную крысу, которая бежала в свою норку. Пришлось следить за ней, и на этом рисование закончилось.

Самым радостным временем года в Дубовке была весна, когда всё расцветало и зелень была нежная и свежая. Потом приходила нестерпимая жара лета, трава желтела и высыхала. Осень опять была ярка и хороша, но дни становились всё короче и время на прогулки — всё меньше.

Мы старались ходить на прогулку с хлебом, чтобы кормить птиц. Лебеди придавали изысканность нашему городскому парку. Меня они всегда очень занимали. Не последнюю роль в этом играла любимая музыка из балета Чайковского. При виде лебедей в голове звучали прекраснейшие мелодии и лебеди грациозно скользили по глади воды. На зиму лебеди улетали. Однажды мы с сестрой поучаствовали в судьбе лебединой пары, которая одна осталась на пруду. У одного лебедя было повреждено крыло, и они не улетели со стаей. Лебеди в паре друг друга на бросают. Зимой озеро покрыто коркой льда, и птицам может быть сложно прокормиться.

Уже в наступающих сумерках мы разыскивали работников парка, чтобы сообщить им о больной птице и позаботиться о ней. Даже посещали мысли тащить птицу домой. В двенадцать лет в голову приходят разные смелые мысли. К счастью, до этого не дошло.

Прочитала в интернете, что реконструкцию Дубовки закончили в феврале 22-го года перед началом военных событий.

Я очень надеялась привезти сюда своих детей и показать им мою родину, прогулять их в этом парке детства. Похоже, эта мечта не воплотится в жизнь.

Детские воспоминания остались в моем сердце, и мне от них тепло. Мир, где я маленькая, исчез навсегда. Но даже война бессильна перед памятью, которой я делюсь с вами.

Мой украинский язык

Украинский язык окружал меня, как воздух, — с детства. Даже сложно было отличить, на каком языке входящая информация — русском или украинском. Он очень мелодичен и хорошо ложится на слух, особенно в песнях. Так мне всегда казалось. А вот мои дети развенчали эту иллюзию. Им ничего не понятно. Этот язык был моим окружением, а не их, для них он — непонятный и иностранный.

На украинском разговаривало радио, которое просыпалось в шесть утра с новостями. Часто в будние дни и в дневные часы по телевизору ничего не показывали, а по радио шли программы. Читали классические литературные произведения, которые любила слушать моя бабушка Катя.

Она была пионером украинского языка в семье, в которой украиноговорящих не было. Но смешной тест на украинские звуки, слово «па-ля-ны-ця», никто не мог выговорить. Бабушка со временем потеряла свой уральский говор и научилась понимать и общаться по-украински. Ее муж, мой дедушка Степа, украинец по паспорту, не мог и двух слов сказать на украинском языке, хоть родился и вырос в Украине, в селе Приазовье.

Его родители говорили по-русски. Возможно, они были ассимилированными болгарами, так как его имя в метрике было написано как Стефан, а не Степан — так его называли всю жизнь. В Украине были поселения переселенных болгар.

Он остался круглым сиротой в девять лет, когда умерли оба родителя, и провел пару лет в детском доме, из которого его вызволил сердобольный старший брат Дмитрий, когда женился.

В семье Дмитрия тоже говорили на русском. В школе и в вузах преподавание было тоже на русском языке.

Семья родителей моего отца тоже переехала в Запорожье из России и по-украински не говорила.

Для меня маленькой невдомек были эти семейные подробности. Создавалось впечатление мертвого языка, типа древнегреческого, так как никто живой на нем не говорил, а вещало лишь неодушевленное радио, и то в шесть утра.

На базаре, куда сельские жители привозили на продажу натуральные продукты, в отличие от радиоспектаклей, язык был совсем другим. Его называют «суржик». Это перемешанные украинские и русские слова, и он режет слух. В нашем регионе это распространенный диалект и подходит под определение украинского.

Напоминаю, это сведения тридцатилетней давности. Не знаю, как сейчас разговаривают. Образование в школе ведется на украинском языке с 1996 года, и из телевизора вещают тоже на довольно качественном украинском языке. Но в детстве мне хотелось спрятаться от этих звуков, коробила интонация.

Учеба в общеобразовательной школе начиналась с семи лет, и первые три года у нас не было украинского языка. Он начался с четвертого класса, один час