Молево - Георгий Тимофеевич Саликов Страница 21

Ольга Анастасьевна собрала вокруг себя остальных четырёх сестрёнок, обняла матушку, и они сообща затянули старинную прощальную песенку. Голоса у них звонкие, чистые, и слух замечательный, позволяющий разделять эти голоса на два, три, а то и на четыре, создавая чудное созвучие. Анастасий похихикал, одобрительно качнул головой и вышел.

По пути у него в уме прояснилось. Он размышлял. «Надо же. И те о жизни. Такие мальцы, а туда же». И признался, что сам, сколько себя помнит, всё о ней думает. Что она такое? Чудная. Думает о ней, и дыханием будто впитывает её в себя, да упивается необъяснимым чувством. Бывает, и о смерти полюбопытствует. Тоже давно, ещё сызмальства. Жуткая такая мысль приходит и под дых колотит сосулькою толстенной.

17. Продолжение беседы о статейке из интернета

– А знаете, – вдруг повеселела любопытная выпускница университета, – что если чаю попить. Правда, у меня только пакетики, а где настоящая заварка Татьяны Лукьяновны, надо бы поискать.

Абрам Ицхакович тоже слегка обрадовался, опознав своевременную облегчительную передышку затянувшейся научно-философской беседы по поводу столь занятной да любопытной статейки из интернета.

– Я лучше схожу к метрдотелю, может быть, у него есть что-нибудь местное, – сказал он и резво удалился в смежную избу «тяни-толкая».

Ксениюшка тем временем включила электрочайник и хотела поразмышлять о чём-нибудь отвлечённом. Или о ком. Об Авскентии. Его образ уже стойко увяз в её сознании. Но из головы не выходила новость о существовании необычного естественнонаучного представления, пересказанного Борей по её же настоянию. Девушка пыталась мысленно повторять новое для неё знание, чтобы не позабыть, а затем эдак между делом рассказать о нём поэту-актуалисту. Заказывая Абраму Ицхаковичу научно-философскую тему, она уже тогда задумала привлечь внимание поэта к себе чем-то неординарным. Не о погоде же с ним говорить. А о профессиональных делах – тем более. Желание такое у неё возникло само, не требуя логического объяснения. Притом, она не задавалась вопросом: необходим ли её рассказ Авскентию? Ей просто показалось, будто нашёлся лучший повод поговорить с ним о чём-то неожиданном.

Появился Боря с банкой сушёного сбора трав.

– Саввич настоятельно рекомендовал это местное зелье, – произнёс он. – Попробуем?

– Ага. И кипяток поспел. Наверное, надо без сахара.

– Угу. Без сахара, – Абрам Ицхакович припомнил не выпитый чай в вагоне и ухмыльнулся.

Пока настаивалась заварка, девушка сама вернулась к начатой беседе. У неё мелькнула собственная мысль.

– Я вот что заподозрила. Применяя это новшество в науке, вполне возможно воссоединить заново любые, до того разрозненные части одного тела, даже то, что стало прахом. А оно, кстати, предполагается при всеобщем апокалиптическом воскрешении. А?

– Автор утвердительно отвечает на ваш вопрос. И, если возникла Евангельская тема, то он добавляет слова Христа о способности перенести гору силой веры. Это вполне вписывается в естественнонаучную модель пространств. Вера ведь – неотъёмная принадлежность духа. Ровно, как вещь – неотъёмная принадлежность пространства. И человек, существо, в котором живёт дух, он может стать действенным повелителем изменения пространств. Если есть руки, способные мять глину, создавая причудливые образы и невиданные формы, то и дух, вероятнее всего, подобен творческим рукам.

– Да, человек умеет подчинять руки, создавая из глины те или иные образоформы, – сказала слушательница. – Но есть ли в нём влияние на свой дух подобным способом? Умеет ли он им управлять? Мы ведь существа, скованные помощью. Нам не дана такого рода эволюция. А вера… она слишком далека от нас.

– Да. Автор статейки задаёт себе похожий вопрос. И отвечает весьма своеобразно. Мы знаем, пишет он, что любыми осознанными движениями управляет ум. Но духом управлять ему действительно не дано. Правильнее, наоборот. Известно, что всякие шаманы и целители, когда творят свои действа, уходят в транс, находятся в исступлении. Умом они не пользуются. Выходит, действительно так, ум отправляется в забвение, оставляя рабочее место духу. Однако необходимо сначала задать направление, куда бы действовал дух. Значит, всё-таки ум принимает участие, он задаёт цель. Ум является постановщиком действия, «режиссёром». Правда, у него есть интуиция. Управлять ею, вроде, тоже нельзя. Но можно породить замысел, затем отпустить его на волю интуиции. Опять замысел, опять установление цели. Круги замыкаются. И автор пишет: ум, написавший эту статейку, смеётся над собой, поскольку сам не в силах выпутаться из собственных нитей, выстраивающих образ. Есть идеи, но нет их воплощения…

Абрам Ицхакович внезапно остановил пересказ. Повторил про себя слова «есть идеи, но нет их воплощения», сделал паузу и произнёс вслух:

– Наверное, пора подытожить. А то вдруг перепутается всё да нечаянно исказится.

– И ладно.

– Итак, автор пишет, что всё видимое в мире, а также чем-то измеряемое и вычисляемое, – пространство. Воздействие духа на него изливается повсюду. В этой связи можно коснуться и пространственно-духовной сути человека… Его дух влияет на собственное пространство. И дух всего человечества струится по всему пространству людского мира, воздействуя на его поведение. Оно постоянно потрясается духом тех или иных людей, отзывается на них самих с резонирующим эффектом. Как говорится, делающий добро получит его сторицей, сеющий ветер пожинает бурю. Потому что всё сущее находится в единой ткани…

Ксения округлила глаза, тем самым побудила рассказчика остановиться.

– Вы что-то хотели сказать? – промолвил он, даже немного радуясь, что его остановили.

– Да, о сеятелях. Тут ведь дело не обходится без сотрудничества с внешним духом.

– Да. Вы правы. Автор об этом тоже пишет. Дух ведь бывает святой, но бывает падший. А пространство, хоть имеет устойчивость, благодаря генной основе и крепкому поведенческому началу, но находится оно в состоянии изменения из-за воздействия внешнего духа на него. И тут возникает вопрос: чьего духа? Святого или падшего? Кто из них оставил нас в «инерционной системе», а кто в нас вносит исправления на свой вкус?.. Хе-хе. И знаете, что самое смешное подметил автор статейки?

– Смешное или занятное?

– То и другое. А что если, пишет автор, уже давно состоялось подобное «инженирование». Вспомним Люцифера. Денницу. Падшего. Что, если и вся Вселенная вкупе с нами горемычными тоже попросту находится в состоянии падения? Мы его называем тяготением. И оно связывает нас всяческими производными тяги друг к другу да вообще ко всему. Не случилось ли таким образом инженирование поведения пространства? И оно стало так называемым, гравитационным. Может быть, именно Денница успел по-своему кое-что здесь поинженировать. Так мы все и находимся под властью падения, той властью, что находит свой апофеоз в чёрной дыре…

– Ух ты, – Ксения привстала с дивана, крепко упираясь ногами в пол. – Прямо-таки все? А вот ангелы, кажется, не поддаются