Будни нелепой войны - Олег Иралин Страница 21

– Нет, мужики, – заявил один из доселе молчавших омоновцев – всё же мысль Россию от Чечни отгородить правильная. Наших – из тех, что остались ещё, к себе забрать, а ихних от нас – на историческую Родину. И границы намертво перекрыть, чтобы ни одна падла к нам снова не проникла.

За столом завязались споры и на какое то время все присутствующие разбились на группы слышащих только друг друга собеседников. Но поднявшийся шум мгновенно утих при возгласе изрядно подвыпившего эксперта:

– А мне чеченцы нравятся! Да, нравятся. – повторил он, обнаружив, что взгляды всех милиционеров устремились в его сторону – Не все конечно, но ведь есть же и среди них люди. Вы посмотрите, как их бригада колхозная вкалывает. Дождь хлещет, холод, а они знай себе в земле ковыряются. И с поля не уйдут, пока темнеть не начнёт!

– Ты что думаешь, у нас в колхозах мужики меньше вкалывают? – зло спросил белобрысый сержант, приподнимаясь из-за стола.

К нему тут же подскочил другой пэпээсник и всей тяжестью своего тела повиснув у него на плечах, вынудил усесться на место. Вполголоса он что-то произнёс на ухо возмущённому товарищу, продолжая успокаивать того и не без успеха. Ободрённый вниманием эксперт не заметил нависшей над ним опасности. Откинувшись к стене, он продолжил:

– Я вот на прошлой смене пацана остановил и расспрашивать стал. Ну Юрик знает, как я с местными о жизни поговорить люблю! – кивнул говоривший в сторону сидевшего рядом дежурного – Так вот, спрашиваю его: «Откуда топаешь?» А этот малец отвечает, что у него в поле отец с матерью работают и он им обед относил. И вот так каждый день: родители за гроши без перерыва вкалывают, а мальчик им через три километра покушать таскает. «Сколько тебе лет?» – спрашиваю. «Шесть» – говорит. «А когда вырастешь, кем быть хочешь?» Знаете, что он мне ответил? «Агрономом хочу стать». Представляете? Вы себя вспомните: кем мы в его возрасте хотели стать? Да водителями или космонавтами, не иначе. А этот пацан уже сейчас вполне конкретную цель имеет…

У старшего смены внезапно зашумела рация. Оперативный дежурный сообщил, что поступила информация о том, что в село, расположенное в восьми километрах от блока, вошёл отряд арабов из тридцати – пятидесяти человек. Предлагалось принять дополнительные меры к повышению боеготовности, и в случае нападения надеяться только на свои силы – помощь обещалась только с наступлением дня. Атмосфера непринуждённости сразу испарилась. С ужином закончили, и милиционеры потянулись внутрь кирпичного строения, служащего спальным помещением. Взору Глеба открылось тесное помещение с устроенными в два ряда настилами. Электричества не было, но света от пылающего в «буржуйке» костра вполне хватало. Укладываться спать никто не торопился. Через несколько минут открылась дверь и два бойца внесли откупоренный ящик, наполовину заполненный автоматными патронами. Следом вошёл лейтенант. Ящик поставили у самого входа и командир взвода кивнул в сторону принесённых боеприпасов.

– Это на случай нападения, если бой затяжным получится. А сейчас со мной все по траншее пройдите, я вас по местам распределю. Чтобы каждый знал, куда ему при обстреле бежать.

Все высыпали на улицу. Траншея проходила как раз вдоль стены и была достаточно глубокой. Через пятнадцать метров она разветвлялась в две стороны.

– Там мои оборону держать будут, – показал рукой вправо лейтенант – а с этой стороны, на протяжении полусотни метров, вы позиции занимать будете. Дальше снова мои до самых БМП. Их две и одна из них гробом стоит. Двигатель накрылся ещё полгода назад, но пушка действует.

Продолжив движение влево, офицер стал расставлять милиционеров по вырытым углублениям. «Ничего ложементы» – усмехнулся про себя Велиев, оценивая доставшийся ему окоп. Дно было настолько глубоким, что несмотря на свой немалый рост, ему с трудом удавалось просматривать простирающуюся перед укреплениями местность. И если, привстав на цыпочки, из этого окопа вести огонь он смог бы вполне сносно, то расположившемуся в нескольких шагах низкорослому милиционеру, при всех его стараниях, дотянуться до бруствера было просто невозможно. В ожидании, пока лейтенант расставит всех остальных, милиционеры молча топтались на отведённых им местах. Накрапывавший дождик усилился и грозил перерасти в хороший ливень. Не успевшие просохнуть за день лужи набухали на глазах и вскоре дно окопа, как и всей траншеи, превратилось в сплошное месиво скрытой под водой грязи. «Хорошо ещё, что резиновые сапоги обуть догадался» – подумал опер, зябко поёживаясь под лившими струями дождя. Сверху у самой кромки траншеи в обратном направлении прошли старший смены и командир взвода.

– Если и будут нападать, то скорее с этой стороны. – послышался голос лейтенанта – Тут у дороги коровник, а за ним лесополоса почти вплотную. С других сторон повсюду открытое поле. После такого ливня оно надолго непролазным останется, увязнут в нём. Но я всё же и стой стороны караулы удвоенные выставлю…

Через минуту Александр возвратился и позвал всех в спальное помещение.

– Пошли, ребята! Я с взводным договорился, он на охране своих оставит, а мы пока один пост только перекроем.

Ночь поделили надвое: первую половину поспешили забрать омоновцы, остальным досталось нести охрану под утро. Определились, кому когда подниматься на пост, и вскоре все разговоры прекратились. Заполнив все места на обоих настилах, милиционеры укрылись зимними куртками и погрузились в сон. За столиком у печки ещё некоторое время оставался командир группы ОМОНа. Он подбросил в полыхающее жерло ещё дров и с минуту пристально смотрел на пляшущие языки пламени. Затем захлопнул дверку «буржуйки» и, прихватив автомат, вышел наружу. В ту ночь он прилёг лишь к её окончанию.

Несмотря на предположения военных и милиционеров, нападать на них никто не торопился – у зашедших в село так называемых боевиков были совершенно другие планы. В итоге, с наступлением дня, по прибытии новой смены, суточное пребывание старой на блок – посту благополучно завершилось.

Глава 7

Однажды в кабинет к операм, в сопровождении начальника милиции, пожаловал бодрого вида подполковник, по виду из мусульман. Сев на уступленное место за столом, он окинул внимательным взглядом присутствующих и представился:

– Подполковник милиции Гамидов. Прикомандирован к вам из министерства для оказания практической помощи.

Представители от министерства по линии уголовного розыска присутствовали практически в каждом временном отделе Чечни, но существенного влияния на работу отделов, конечно не оказывали. Ильдар Юсупович до сих пор заявлять о себе не торопился и нанести визит в уголовный розыск решил только сейчас. Поводом послужило то, что при последнем посещении Ханкалы, тамошние начальники выразили недовольство ходом расследования ряда уголовных дел. Прежде всего внимание обращалось на раскрытие убийств глав поселковых администраций, в том числе последнего, совершённое в конце лета в отношении главы администрации Знаменского.

– Я понимаю так, что пока нам тут делать нечего, – откровенно высказал своё мнение подполковник – как и в ближайшем, обозримом будущем. Здесь общевойсковые операции проводить надо, но тем не менее официальная установка гласит, что в Чечне повсюду мирная жизнь. Соответственно, от мирного подхода к оценке нашей работы нас никто не избавит. Мне известно, что с приобретением людей и заведением дел у вас показатели хорошие, но вот работы по совершённым преступлениям никакой не видно. На днях я изучил некоторые из дел и обнаружил полнейшее отсутствие каких-либо документов со времени их заведения.

Гамидов сделал многозначительную паузу, заполнить которую поспешило сразу несколько голосов:

– Да мы бы с удовольствием делом