Второе дыхание - Дора Шабанн Страница 21

— Ну, мама говорит, что я большой слишком и до меня долго доходит, — хитро сверкнул очами Тор, устраивая свой филей на соседнем кресле, а своё пиво — прямо перед собой на столике.

— Это-то понятно, давай тогда посидим тихо. Может, быстрее дойдёт?

— Чего ты такая резкая-то? Ничего же не сделал?

— Ага, «…только зашёл…».

— Ты ещё вином меня облей, характерная девушка, по мнению моей маменьки, — он вытянул длинные ноги, заложил руки за голову и уставился на сцену.

Хмыкнула:

— Вот ещё, продукт переводить. Говори, чего велено, а потом можешь пойти, куда хочешь сам и заняться тем, что интересует тебя.

— Вот ведь, вредина, а с виду такая милая домашняя девочка.

— На самом деле, именно такой я и была. Лет двадцать назад. А теперь, давай уж, ad rem!

Леон воззрился на меня в немом изумлении, которое медленно превращалось в восхищение. В глазах его разгорался азарт неясного генеза и этиологии.

Стало тревожно.

Пришлось глотнуть воды, ибо вино, принесённое неизвестно кем и с какой целью, могут себе позволить употреблять молоденькие глупышки, желающие свободы и приключений. С увеличением количества прожитых лет и ответственности на такие приколы смотришь совсем по-другому.

Наблюдая мои манипуляции, Леон ухмыльнулся:

— Да ладно, я настолько коварный? Или подозрительный?

Он весь: его внешний вид, появление, речь и манеры, — был из какой-то другой, книжной реальности, поэтому отшутилась, как в комментариях на Фикбуке: «Бережёного Дамблдор бережёт, а остальных — дементор стережёт!». И пила свою воду под продолжительный заливистый смех.

Пока я искала глазами на сцене детей, этот великовозрастный мамин сын проржался, утёр скупую слезу рукавом наброшенной на плечи толстовки и выдал:

— Ты прикольная, Колючка. Повезло твои детям.

Заметив, как Вера машет рукой и показывает, что пора бы закругляться с развлечениями на сегодня, я встала, собрала вещи с ближайшего кресла и двинулась строить свой выводок добродетелей пробормотав:

— Надеюсь, что и они так когда-нибудь будут думать. Счастливо оставаться.

В спину мне прилетает самоуверенное:

— До завтра, Колючка!

29. Ульяна. Июль. Море

Так как дорогая родительница гулять изволили до первых петухов почти что, то странный разговор продолжился утром, в процессе сборов колхоза на завтрак. Собрались у нас в номере, и пока я крутила вавилоны на головах младших наследниц в порядке очереди, матушка со старшей изобретали велосипед из Верусиных коротко стриженных и крашенных до состояния пакли волосков. Естественно, мои сороки трещали так, что местные утренние сверчки и дворники с жёсткими мётлами затихли, пристыженные, не вынеся конкуренции.

Мать моя, уловив, что я не гневаюсь, в грязном сводничестве её не обвиняю, выдохнула, что-то там, в глубине своей многоопытной головы прикинула, спрогнозировала и решила начать традиционно — от Адама и Евы:

— Улечка, я представляю, как ты на работе устаёшь. С девчонками, опять-таки, не отдохнуть, но ты сама хоть как-то развлекаешься? Расслабляешься?

Понимаю, что это брожение в трёх соснах может растянуться до обеда, а попа чует подвох ещё со вчерашней дискотеки. Следовательно, заворачивать надо «на короткую дорогу»:

— Давайте, мамо, ближе к теме?

— Ох, вот вся ты в папеньку своего, как ни крути, — мама отработанным жестом вскидывает руки. В этот момент, абсолютно все зрители понимают сразу же размер её досады, что ничего путного из меня таки не выросло, сколь она не старалась. Традиционно. Уже так не цепляет, как в школьные и институтские годы. Мама, она такая. Ну, и папа тоже у меня ой-ой-ой. Что уж. Да и брат с сестрой могут внезапно зажечь. Все мы, в семье, не без подвоха, да.

— Ну, и?

— Не ну и не и! У Нины в столице сеть каких-то пафосных магазинчиков, со всяким жутко дорогим и эксклюзивным барахлом. А познакомились мы с Эдуардовной, когда она просила Надюшину дырявую кофту поближе поглядеть, а потом долго тискала Любашку, которая вечером была в своём розовом пончо, между прочим.

— Так, я всё равно не совсем понимаю — и что?

Мамин взгляд выражал всю скорбь еврейского народа, которого у нас в роду ни разу не затесалось, но она, будучи финансовым директором, освоила этот взор в совершенстве:

— Уля! С ней можно обсудить перспективы сотрудничества.

— Мам! Какого, на фиг, сотрудничества? Я кофту эту полгода вязала, будучи в декрете с Верой, там основных мотивов восемьдесят четыре штуки. А собирала сколько? Да я всё на свете прокляла тогда. Пончо — не вопрос, за неделю, даже сейчас, я одно свяжу. Но, мама, это не серьёзно. Объём поставок? Курам светским на смех. Ну, корзинки, подставки, сумки даже, да, с этими нет проблем, но на самом деле такого добра в интернетах до хрена, то есть много.

— А вот это неправильный настрой! Так ты слона не продашь…

Остаётся в бессилии закатить глаза:

— Я не хочу ничего продавать. Не хочу. Я вяжу для себя, для души, для подарков близким людям. Я каждую вещь продумываю: в каком настроении вязать, для кого, что за материал, какая схема или узор, что за вещь будет, как украсить. Это творческий процесс, а не конвейер безликих и бездушных фабричных изделий.

— Вот! Вот! И настрой поменялся, и аргументы правильные, Улечка, молодец! — мама так радостно сверкала глазами и даже потирала ручки, что от этого гротеска хотелось упасть лицом в подушку. Исчезнуть из мира до тех пор, пока идиотская затея из матушкиной головы не выветрится мощным дуновением сирокко или не будет вытеснена более перспективными идеями. Но это не с моей удачей.

Вавилоны накрутились, старшая прилизалась на модный молодёжный манер, а дурацкая идея так и витала вокруг. И никуда мне от неё в ближайшее время не деться, судя по матушкиному энтузиазму.

Тяжело вздохнув, погнала девиц на завтрак, заранее готовясь к, эм-н, неожиданностям.

Неожиданности ожидали.

30. Ульяна. Июль. Море

Когда знакомый официант, широко улыбаясь, перехватил мою развесёлую компанию на входе, я вздохнула. Затем нас сопроводили, а скорее, отконвоировали в отдельную, увитую лозами беседку, к накрытому для очень обильного завтрака длинному столу. А я даже бровью не повела. Только про себя отметила, как наследницы в изумлении хором изобразили слонёнка Дамбо. Это у них от отца талант, я ушами шевелить не умею. Ни на нервах, ни так.

И, естественно, никто (не я) не удивился широко улыбающейся Нине, сидящей за столом с чашкой кофе в руке.

Так же, как и, волшебным образом, материализовавшемуся Леону у нас за спиной.

Пути отхода были блокированы полностью. Пришлось выбрать «почётную