Убежище. Книга третья - Ольга Станиславовна Назарова Страница 22

– Фу-фу, не вспоминать! А то ещё приснится! – велела себе Ася.

Нина и Полина с Пашкой поздравляли многочисленную семью, причём Пашка и Поля старательно делали вид, что им тут, у тётушки, скучно… А потом отправились во двор запускать фейерверки.

– Я вас официально предупреждаю! Если от ваших взрывов что-то у кого-то обрушится – заставлю ремонтировать! – «грозно» предупредила Нина деточек.

– Тёть, да ты жестокая женщина! Ты хочешь, чтобы на месте чуть покоцанного строения был котлован? – хихикали ПП.

– С кем я связалась, с кем связалась! – картинно ужасалась Нина, ловко увернувшись от снежка племянника и скооперировавшись с Полинкой до полного заваливания Пашки снегом.

Владимир наконец-то добрался до вожделенного тёплого места, где его никто не трогал – до кресла-качалки перед камином, но посидев там немного, решил, что после такого триумфального приезда, ему как-то «пободрело» и он уже вполне-вполне готов к новогодним подвигам за столом.

– Тем более, что я столько лет пропустил! – припомнил он.

Так что и в этом доме Новый Год отметили весьма душевно.

– Миш, мам, пошли на улицу? – вдруг предложил Владимир.

Они вышли и изумлённо ахнули. Над ними раскинулось абсолютно чистое, ни единого облачка, ледяное, чёрно-бархатное небо, усыпанное таким множеством звёзд…

– Сколько лет я этого не видел! – вдруг пробормотал Владимир. – Ну, здравствуйте, медведи!

– Пааап? – Мишка мимолётно испугался последствий отцовского вечернего падения, но бабушка рассмеялась.

– Созвездия… Большая и Малая медведицы. Володя в детстве каждый вечер, когда было ясно, их искал на небе.

– И так давно это не делал, что даже удивился, что они на месте! – хмыкнул Владимир.

– Люди… Эх, вы, люди… Созвездия и снег, и дождь, и всё-всё, что вас окружает… оно становится таким привычным, что вы перестаёте их замечать. А потом и друг друга, и нас тоже, – Фёдор был слегка философ, поэтому знал, что обязан непременно вздохнуть на этом месте своих рассуждений.

Вздохнул, а потом мурлыкнул: – Но затем у вас и есть коты и собаки, чтобы напомнить о том, что вы забываете, чтобы ронять вас, заставлять с нами гулять, плакать, смеяться, короче, чувствовать себя живыми, а то вы и это позабыли бы. Что там те созвездия!

Он пробрался в тёплый дом, покосившись на преданного Тима, который нипочём не хотел уходить и мёрз рядом с Мишкой и остальными.

– Так, может всё-таки сначала вы с Гнусем, а? – поинтересовался Фёдор у Мауры.

– Неее, я не пойду! И вообще, завтра – неразумно! У людей это день особенный, называется «мы играем в лежащих котиков». Короче, каждый первый день года люди живут как нормальные звери. Их лучше поощрить и не нервировать! В искалки-пропадалки поиграем потом!

Фёдор поразмышлял, подумал, да и согласился. Это ведь признак мудреца – не спорить, когда собеседник прав и к тому же принципиально не собирается делать то, что тебе самому не хочется.

– Ладно, один день я тебе уступлю, но второго вы с Гнусем пойдёте прятаться! – Фёдор поставил чёткий отпечаток лапы в споре и отправился уточнить, а не слопать ли ему ещё что-нибудь, может, уже что-то утрамбовалось и можно ещё немного растянуться. Ведь все знают, что истинные котики умеют растягиваться!

Глава 5. Выдать тётку замуж – сплошные хлопоты

– Первое января день тютюлений, – провозгласил Мишка, органично соединив сказку про Тюлентяя, которую запомнил из единственной детской книжки, доставшейся ему из папиного детства и мультик про лень, которая выползала из узелка и всех захватывала и разленивала.

– Миш, ему можно! – Людмила покосилась на спящего перед телевизором Владимира, который одной рукой решительно сжимал бутерброд, застенчиво покусываемый Маурой, а вторую изначально держал на телевизионном пульте, добытым из его руки Фёдором и безжалостно сброшенным на пол. – Устал он совсем.

– Да я вижу. Это я так, вредничаю немного. Пойду, пройдусь, ладно?

– Конечно, заодно и Тим разомнётся, а то он у двери вздыхает.

Мишка прихватил и Тима, и пару пирогов, чтобы не скучно гулять было.

– Ну, что Тим, пошли направо или налево?

Тим принюхался. Налево – это Арька. Она ещё явно со двора не выходила. Вообще, известная мерзлячка и трусишка, небось, выскочила, сделала дела у дома и нырнула обратно!

Он прислушался. Голоса бультерьеров звучали глухо – значит в доме:

– Ой, Глашкаааа! Оставь моё ухо! И это тоже! Мне все ухи нужны! – пытался убедить пройдоху Крок. – Дил! Чего ты голову упихал между креслом и диваном?

Голос умного Дила звучал ещё тише:

– Почему-почему… Если она твои уши не отгрызла, то сейчас за мои примется! Прячусь я там! Аааай, Глашка, не трожь хвост! Это святое!

Тут уж любому станет понятно, что бультерьеров пожёвывает их домашний кошмарик и им не до прогулок.

Зато справа звучал густой, как варёная сгущёнка, голос Гиря. Тиму Гирь понравился – сразу видно – солидный, классный пёс и не пытается пользоваться своей силищей и всех подавлять да обижать! Вон, даже трусишку-Арьку не обидел.

И Тим решительно повернул направо.

Нина, хотя и почувствовала облегчение от того, что вредные и стрёмные соседи разъехались, всё-таки решила выгуливать Гиря сама – так спокойнее! С ней увязались близняшки.

– И чего это вы такие добрые? – Нина подозрительно осмотрела деточек.

– А что? Мы не можем с любимой тётушкой погулять запростотак? – безмятежно осведомился Пашка и чувство самосохранения Нины завопило что-то вроде: «Караууул! Спасайся, кто мооожет!»

– Так это кто может… Мне-то деваться некуда! – сообщила себе Нина и прищурилась на племянников.

– Граждане… Мы думаем, что тётка полная дура и ничего не заметила?

– Тёть! Ты поразила меня в самое сердце! О чём ты вообще? – Пашка поискал более эффектное место на куртке и приложил к нему руку.

– Там желудок, болван! – прошипела Поля.

– Правильно! – согласилась с ней Нина, обладающая отличным слухом. – Колитесь, чего затеяли?

– Да ничего такого! Шли гулять с собакой, а тут ты к нам присоединилась! Ну, не гнать же тебя, тем более, что ты хозяйка Гиря.

– Да я не только про прогулку, – Нина загнула один палец, – Посуду сами помыли, – второй палец присоединился к первому, – Вызвались дров принести, – третий палец, – Собрались сами с Гирем гулять…

– Вот, вот что значит испорченная семейная репутация! – горестно вздохнула Полина, шмыгнула носом и припала на грудь Пашке, изображая рыдания и беззвучно прошептав: – Смена сценария! Про впечатление спрашивать нельзя!

Пашка неодобрительно покосился на сестрицу и с завидным самообладанием отодвинул её от себя. – Рыдай в свою куртку, а не в мою! – сам подмигнул, мол, понимаю, не дурак, чай! И добавил:

– Хотя, я тебя понимаю, сестра! В кои то веки, мы с