Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова Страница 22

– Вы только не волнуйтесь, просто я в компьютерах не очень разбираюсь, а у меня в ворде русские шрифты не видны. Поможете?

– А со спиной что?

– Со спиной обошлось, – после чего повеселевший паренёк быстро разобрался с компьютером не только заведующей, но и с рабочими машинами во всём отделении, после чего его отвели на консультацию к хирургам уже в качестве «своего человека». А работа в рентгенотделении продолжилась уже быстрее и веселее.

***

Татка выдохнула, сплела пальцы и продолжила:

– Понимаешь, я всё могу понять, многое могу принять и простить, но когда тобой пользуются самым бессовестным образом – это для меня дико. Ещё, заметь, пользуются с прицелом на будущее!

– Ну хорошо, с отчимом у тебя не сложилось, но а мама твоя что?

Таня отмахнулась и немного отвернулась, закусив губы и пытаясь сдержать вдруг набежавшие слёзы:

– Не нужна я была ей. Я же даже не знала, что у папы семья есть. Да, он погиб рано, но ведь и бабушка, и дедушка живы были. Почему она ничего мне говорила? Это же родные люди. Дедушку я так и не узнала и совершенно случайно услышала о существовании бабули. И не от мамы, заметь, а от постороннего мужика. Значит, они это обсуждали с чужими людьми, а мне ни слова не говорили.

– А мужик тот что?

– Да ничего, чайником в голову получил и угомонился, – пробормотала Таня, вскинув голову.

Константин ошеломлённо посмотрел на коллегу и громко рассмеялся:

– Лапина, ты невозможна! И крайне опасна, теперь прежде чем что-то сказать, я все чайники прятать буду.

– Ага, – с грустной улыбкой ответила Таня, – и утюги заодно.

Казанцев закрыл последнюю историю и тихо спросил:

– А от тебя-то им что нужно было? Как можно было устроить на работу девчонок, у которых ни образования, ни охоты работать?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Татьяна медленно встала и подошла к окну – опять дождь со снегом, ветер срывает афиши и рекламные вывески. Ужасная погода... Как и её воспоминания...

– А сёстры молчали, ни слова не произнесли. Знаешь, у меня такое впечатление сложилось, что всё решили за них, особо ничего и не спрашивая. Так и было заявлено – я буду работать в роддоме, а это золотое дно. Денег у акушеров полно, молодым тоже что-то перепадает, а значит и мне хватит, и сёстрам. В конце концов любой врач может потребовать за своё ремесло – да, да, ремесло, ты не ослышался! – достойной оплаты. А я ничем не хуже других, институт хорошо закончила, квартира уже есть – не надо думать, куда задницу свою приткнуть. Осталось подзаработать на машину, да и семье помогать необходимо. Так что я всё правильно сделала, что в акушерство пошла, это же денежное дно. – Таня умолкла, так же смотря в окно. За её спиной мягко стукнула дверь, Казанцев замер, слушая её и удивляясь чёрствости её родных. – Это, Костя, почти дословно. Понимаешь, их не волновало, что я шесть лет отпахала своим умом, бабушкины накопления помогли мне сосредоточиться исключительно на учёбе; что я добилась специализации именно в этой области, что ночами в роддоме работала, училась, смотрела, запоминала. Да, сейчас я зарплату получаю как интерн; да, дай Бог, останусь работать в столице, но это не говорит о том, что я буду на золоте есть-спать, тем более требовать что-то. Да тут каждое дежурство как последний бой, когда надо порой спасти и маму, и новорожденного. – Таня выдохнула, обошла стол и села на диван. – А потом появился твой дядя со своими помощниками и всё встало на свои места. И знаешь, я так счастлива от того, что я одна. Ну вот, как говорится, Остапа понесло. Вылила на тебя всё дерьмо, что накопилось.

– Ничего, у меня тоже дерьма навалом. Я, Танюш, после нашей встречи в реке в госпиталь попал, меня тоже машина сбила в тот вечер. Видимо, у этих городских дрифтеров в тот вечер фестиваль ДТП намечался. Бедро и два позвонка. Пришлось с армией расстаться и с мечтой о хирургии. Ну а потом и со мной расстались, точнее бросили, сказав, что прикованный к постели инвалид слишком тяжёлая ноша для молодой амбициозной балерины. Так что, поверь, дерьма у всех хватает.

– Но подожди, ты сказал, что расстался с мечтой о хирургии, но ты же хирург! И хороший хирург.

– Спасибо, коллега, – с улыбкой ответил Казанцев и со стоном расправил спину. – Это только благодаря моим друзьям я в акушерство подался. Они перерыли литературу, на пальцах высчитали длительность операций и пришли ко мне в госпиталь с уже сформированной идеей. Теперь вот жду их возвращения.

– А они где?

– Они, Танюш, военные хирурги, в десантуре служат, воюют. – Казанцев криво усмехнулся, потом выдохнул и встал. – Пошёл я на вечерний обход, а ты, пожалуйста, иди домой сегодня. Что-то твоя бледность мне не нравится. Всех денёг, коллега, мы не заработаем, а вот угробить здоровье – раз плюнуть. А ты где Новый год отмечать думаешь? Если что – поедем к нам за город. Там только моя семья собирается, дядюшка с Верой Андреевной будут. Так что ты всех знаешь. Всё лучше, чем дома в одиночестве сидеть.

Он вышел в коридор, Таня быстро пошла за ним, но Константин с силой повернул её обратно в ординаторскую и грозно прошипел:

– Я сказал домой, значит домой! Всё, чтобы через полчаса я тебя в отделении не видел.

Константин быстро пошёл к сестринскому посту, положил новые листы назначений и вошёл в первую палату. Через некоторое время принесли малышей на кормление, Казанцев спустился в приёмное отделение и затем вернулся к себе на этаж.

– Доктор, идите к нам на чай. Сегодня к нам сам Павел Николаевич Римский заглянул.

Константин улыбнулся и не спеша направился в сестринскую.

– Да очень просто, щаз научу, – раздался голос Римского. – Записывайте, пока я добрый – определить точную скорость инфузии можно исходя из подсчёта капель, а можно из количества жидкости в вашем пизирьке. Всё вам доступно: считаем количество капель падающих в минуту, умножаем на три и получаем количество миллилитров раствора в час. А так же можно запомнить,