Мост Невинных - Александра Торн Страница 22

— В его окружении хоть кто-то попытался вправить ему мозги?

— Кажется, посол Амалы не в восторге от идеи. Но, как я понимаю, герцог намерен скопить припасов, чтобы кормить своих…

— Чтобы дворец и казармы его солдат превратились в самый лакомый кус для голодных бунтующих горожан?!

Турвель угрюмо промолчал. Почему-то герцог порождал идеи одна другой безумней — и никто не мог его остановить. Но неужели он сам не понимает?

— А что в этой декларации? — вдруг спросил капитан гвардии. — Я не читал. А вы знаете?

— Случайно знаю, я же дознаватель, — с горькой насмешкой отозвался Солерн. — Ее написала группа сторонников аббата Симонеля и его приятеля, адвоката Дюбуа. Там всякий бред про республику, права граждан, всеобщее равенство перед законом и прочая чушь. Мы готовы были накрыть этих мечтателей, но сперва Фонтанж счел их неопасными, а потом началось, — Ги кивнул на окно.

— Нда, — Турвель поскреб бородку. — Приятного мало. Для регента.

— Надо вывезти королеву и короля, — сказал Солерн. — Регент что-нибудь говорил об этом?

— Мне — нет, — желчно отозвался капитан: видимо, их неприязнь была взаимной. — Однако вывезти из Байолы их величеств теперь намного сложнее. Народ сходит с ума, предместья, кажется, вообще не спят, а лодочники перегородили Байю цепями. Такого не было уже лет семьдесят — последний бунт лодочников помнил разве что мой дед.

— У вас есть дезертиры?

— Кто?! — вздрогнул Турвель.

— Люди, которые покинули гвардию после сегодняшнего.

— Нет! Гвардия — не уличный сброд, мы дворяне, мы клялись служить королю и короне, даже если король — младенец!

Солерн отвел глаза. Какой смысл рассказывать капитану о разговорах, которые давно ходили в рядах гвардейцев? Без доказательств он все равно не поверит, а доказательства лежали в кабинете Ги в особняке Секрета Короля. Впрочем, вряд ли дворяне переметнутся на сторону горожан…

— Вы уверены, что ради блага короны никто из ваших людей не выстрелит регенту в спину?

Капитан не ответил. Судя по сцене на балконе, такое желание возникло у него самого. Фон Тешен совершенно не стремился завоевать любовь даларцев, ограничившись завоеванием их земель.

— Что на улицах? Мы сможем хотя бы завтра добраться до Эксветена?

— Не знаю, — покачал головой Турвель. — Мне и гвардейцам, которых вы за мной отправили, с трудом удалось пройти от дворца до Бернардена. Но пока горожане отступают — бурлят в основном предместья. Мне необходимо знать, помогут ли агенты вывезти королеву и принца… короля, даже если регент будет против?

— Да, — сказал Ги. Он не мог заставить себя смотреть на них как на короля и королеву-мать — но и эта несчастная девушка, и ее дитя вызывали у него глубокую жалость. — Я все еще рассматриваю как убежище Анжеррас. Потом… пока не знаю, но в любом случае необходимо строжайшее инкогнито.

— Нам придется их сопровождать, — сказал Турвель. — Вы готовы покинуть город и фактически оставить службу ради спасения королевы и короля?

Черт! Только сейчас Ги вспомнил, о чем уже договорился с Николетти. Будет трудновато одновременно искать дикого мастера в городе и везти королеву в Анжеррас, а потом — черт знает куда. И еще труднее будет уговорить старика помочь в этом деле — особенно старика, обозленного внезапным отказом после того, как они уже договорились.

— Я попробую уговорить мастера Николетти, — наконец сказал Ги. — Нам потребуется его помощь. В конце концов, ему заплатит отец королевы Марии Ангелины, король Людвиг.

— Что ж, попробуйте, — кивнул Турвель и набросил на голову капюшон. — Первый раз такое говорю, но сейчас я бы сам заплатил за то, чтобы мастер ни на шаг от нас не отходил.

4 декабря

До королевского дворца им удалось добраться без приключений — впрочем, тяжелый ореол подавления, которым мастер окружил их отряд, наверняка ощущался горожанами за несколько кварталов. К изумлению Ги, старик совершенно не расстроился из-за того, что дознаватель отказался от договора — Николетти только хмыкнул и сказал: «Ну-ну, какой наивный оптимизм в ваши-то годы». А потом сам вызывался сопровождать Турвеля, Солерна и небольшой отряд гвардейцев и агентов к Эксветену.

Дворец был оцеплен солдатами Амалы, и внутри Солерн видел их чаще, чем гвардейцев. Перед Залом Ястребов несли караул сразу десятеро. Челядь и придворные затаились по углам — дознаватель и мастер никого из них не встретили, пока шли к Ореховому кабинету, который, как сказал Турвель, занял глава Секрета Короля.

— Вы ведь могли его убить, — вдруг сказал Николетти.

— Кого?

— Луи Жильбера. Могли застрелить его в карете. Но почему-то не стали.

— Я дознаватель, а не палач, — холодно ответил Ги. — Я не убиваю безоружных.

— Мне кажется, для работы дознавателем у вас слишком мягкое сердце, — заявил Николетти и первым толкнул дверь кабинета, предоставив Ги возмущенно переваривать сказанное.

Фонтанж с утра был не в духе. Граф после ночи во дворце выглядел совсем не так элегантно, как обычно, и еще меньше был склонен прощать подчиненным их промахи.

— Значит, Жильбер сбежал, а вы даже не попытались его догнать? — сухо осведомился Фонтанж, когда Солерн закончил доклад о вчерашнем.

— Догнать Жильбера в агрессивной толпе, силами девяти уцелевших гвардейцев и одного мастера?

— Начнем с того, что вам следовало пристрелить Жильбера сразу же, как только в толпе началось волнение! Почему вы этого не сделали? Опасались промахнуться в огромном пространстве тюремной кареты?

Рука Солерна, лежащая на эфесе шпаги, слегка сжалась; но дознаватель промолчал, пристально глядя на графа.

— Почему вы не воспользовались помощью мастера, который мог разогнать толпу или приказать Жильберу самоубиться в конце концов?

— Нет, не мог, — невозмутимо сказал Николетти, с завидной безмятежностью рассматривая гобелены на стенах, словно пришел в гости.

— А это еще почему? — поперхнулся Фонтанж.

— Потому что за это мне не заплатили.

— Но!..

— Меня наняли, чтобы помочь в доставке Жильбера к месту казни. Доставка прошла успешно. А если вы хотели каких-то дополнительных услуг, то их следовало обговорить заранее.

— Но вы же могли это