Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1974 год Страница 23

На основе информации, поступавшей с различных постов и базисов, к середине июня стало ясно, что над долиной нависла угроза еще более серьезная, чем в 1963 году. Объем озера превысил 18 миллионов кубометров, а ледник и не думал останавливаться. Озеро росло, а вместе с ним увеличивалось напряжение ожидания... Вновь прибывших удивляло поведение работающих на леднике людей, их внешнее спокойствие. Кроме новичков, никто уже не обращал внимания на грохот непрерывных обвалов, доносившийся с ледника. Постоянный гул и удары падающих глыб стали такими же привычными, как шум машин на улицах Москвы.

Корреспонденты нередко обсуждали особенности съемки на Медвежьем, реакцию людей, их ожидание бедствия. Как-то мне пришлось разубеждать одного товарища, который предполагал снять смятение, бегущих людей и тому подобные сцены. Позже события показали: люди оказались настолько собранны и подготовленны, что встретили прорыв даже с долей разочарования — они были готовы к более тяжким испытаниям.

Накануне прорыва озера прекратилось всякое движение по долине. Единственным транспортным средством остался вертолет. Повсюду таблички: «Выход в долину запрещен». Ухудшилось положение с питьевой водой. На склонах повыше разбили палатки. В первую очередь освободили дома базы вблизи обрыва, где предполагался основной сброс воды из озера. Были введены дополнительные сроки связи по рации, в том числе и ночные. Десятки людей сосредоточились на крохотном пятачке у подножия хребта. Обвалы на леднике как будто стали реже... Над Медвежьим нависла напряженная тишина.

С конца второй декады июня стала портиться погода. Хмурая облачная завеса навалилась на окрестные гребни, и сразу все краски как-то поблекли, слиняли, выгорели. Низкое сумеречное небо, грязная вода в потоках, осыпи морен, потеки грязи — все как будто смешалось, потеряв цвет и очертания.

19 июня — десятилетие прорыва 1963 года. Погода без перемен. Утром с базы Ецков уводит рекогносцировочную группу для очередного обследования перемычки плотины. Неожиданно в 8 часов (обычный срок радиосвязи у гидрологов) доносится крик из палатки с рацией:

— Вода в озере падает!

На бегу успеваю отметить, что вода в речке Хирсдаре необычно грязная, а в Дустирозе бледно-зеленоватая. Значит, все-таки Долгушин был прав — поперек ледника! Вода из озера прорвалась по разрывам в теле ледника в Хирсдару. Из палатки радистов доносится незатихающий поток морзянки — данные для поселка Ванча и Душанбе. На лицах всех одновременно облегчение и тревога... Дождались, но что же дальше? Стоять на направлении главного удара — особая честь, но, если допущен какой-то просчет в оценке его мощи, от нашего крохотного пятачка к утру не останется и следа, а нас самих, мокрых, перепуганных, будут снимать вертолетом с окрестных склонов.

Связь с озером поддерживается теперь непрерывно. Поступают все новые и новые данные. Темпы падения уровня озера все возрастают — к концу суток до полуметра в час. Это уже всерьез. Есть опасения за группу Ецкова. Но вскоре они возвратились, пройдя взбунтовавшуюся реку по лавинным конусам. С наступлением темноты на опустевшей базе (остались лишь дежурные) включены все источники света, в том числе большой прожектор. В его свете вздувшаяся Хирсдара мечется от обрыва у базы к морене и обратно... Выше по склону светящиеся красные палатки гидрологов. Там сейчас никто не спит — оперативный центр работает вовсю. Геологи дублируют связь с Большой землей. Время от времени с базы взлетают ракеты — совсем маленькие и беспомощные в сравнении с тьмой и оглушительным ревом ночи.

Почти сутки где-то сквозь ледник невидимыми путями вода прокладывала себе дорогу и наконец прорвалась! Утром вздувшаяся грязно-коричневая масса несется мимо базы вниз по долине, сметая все на своем пути. Ничто живое не может ей противостоять. Хирсдары как будто и не было. Даже альпийские галки сегодня отсиживаются в скалах. Тугой мощный рев потрясает окрестности. Вода несет столько грязи и камней, что кажется плотной, почти твердой... Ее напор так велик, что стрежень главного потока словно приподнялся над берегами. Поток бросается то к леднику, то к базе. Рыхлые породы размываются моментально, остатки морены, пережившие прорыв 1963 года, снесены на глазах. С противоположного берега долины спустился огромный оползень. То и дело рушится ледник. Взбесившаяся вода переворачивает огромные глыбы льда — до десятка метров в поперечнике, — как камешки на ладони, и тут же беспощадно дробит в куски. Поток на глазах углубляет русло, вгрызаясь в толщу гальки и валунов. Вот глыба льда, словно бульдозер, срезает небольшой галечниковый остров. Время от времени откуда-то из-под ледника вырывается очередная масса воды, и вниз по потоку прокатывается коричневый бурлящий вал. На месте крупных затопленных камней поднялись растрепанные, косматые столбы грязной воды. Вода там кипит и бьется с жуткой силой, непрерывно выбрасывая груды гальки и куски льда. Кажется, работает фантастический гидромонитор. Над рытвинами бурунов стелется водяная пыль. Часть ледника вдруг осела, и мы увидели трещину, расширявшуюся с каждой секундой. Голубоватый лед задержался на мгновение и, подняв массу обломков и ледяной пыли, рухнул прямо в бешеную воду. Разгул стихийных сил продолжался... Но сделано самое главное: Ванчская долина предупреждена. Значит, мы выполнили свой долг.

У палатки идет непрерывная обработка данных. Они тут же уходят в эфир. Правда, максимальный сток по прогнозу оказался несколько завышенным, да и пик паводка прошел часа на три раньше, но это уже только коррективы. Ясно одно — самое трудное позади, и оно не застало нас врасплох.

После полудня вода пошла на убыль. Вечером сквозь потрескивание и шумы эфира пробился усталый до безразличия, чуточку хрипловатый баритон радиста из поселка Ванча:

— Порядок, порядок... Аэродром подмыло, мост успели разобрать, посносило столбы, дорогу. Жертв нет, убытков могло быть больше...

В ту ночь люди на базе геологической партии в верховьях Ванчской. долины спали беспробудным сном. Перед новым прорывом наступило затишье. Через две недели вал воды и камней снова пронесся вниз по долине. Его встретили, как и первый.

В. Корякин

Ледник Медвежий, июнь 1973 года

Одиссея большерецких острожников

Главы из книги «Пираты, корсары, рейдеры», которая готовится к изданию в издательстве «Наука».

«Я слышал, что в XVIII веке некий Бенёвский совершил удивительное плавание от берегов Камчатки в Европу, а затем пытался основать вольную республику на Мадагаскаре. Не могли бы вы на страницах «Вокруг света» рассказать об этом человеке и его путешествии?»

А. Сергеев, Днепропетровск

В ночь на 27 апреля 1771 года в Большерецком остроге на Камчатке вспыхнул бунт. Успех бунта был предрешен не столько количеством восставших — девяносто ссыльных на семьдесят человек гарнизона, сколько, по-видимому, растерянностью стражи перед подобным бессмысленным с ее точки зрения действием — бежать из острога было просто некуда. Уходить по суше означало верную гибель. Морем? Но к Большерецкому острогу был «приписан» только небольшой галиот «Святой Петр», пригодный лишь для каботажного плавания.

Компания ссыльных в Большерецке была довольно разношерстной. Старик Турчанинов с вырванными ноздрями и отрезанным языком — бывший камер-лакей Анны Иоанновны, участник заговора 1742 года с целью возведения на престол Анны Леопольдовны. Иосаф Батурин — бывший офицер, который в 1749 году должен был со своей командой подавить бунт рабочих на фабрике Болотникова, а вместо этого решил с помощью солдат и мастеровых заточить Елизавету и возвести на престол ее мужа Петра. Были среди ссыльных и члены первого российского «парламента» — комиссии об Уложении, созванной Екатериной, когда она еще не забыла своих благих намерений создать из России просвещенное государство; гвардейские офицеры, медик Магнус Мейдер, швед Винблан и люди без званий и чинов — мастеровые, крестьяне.

И находился еще в остроге пленный польский полковник, уроженец Венгрии Бенёвский, тридцатилетний человек, попавший сначала в Казань, умудрившийся оттуда бежать и добраться до Балтийского моря, сосланный затем в Тобольск и Охотск. Он-то и стал тем человеком, чья энергия, невероятный авантюризм и дар убеждения смогли объединить всех ссыльных.

Итак, ночью 27 апреля 1771 года ссыльные захватили острог. К восставшим примкнули купцы, солдаты, матросы, промышленники и даже их жены. (Эти события и дальнейшие приключения восставших впоследствии были описаны самим Бенёвским, выпустившим полную романтических измышлений книгу мемуаров. К счастью, до нас дошел куда более надежный, документальный источник — «Записки канцеляриста Рюмина». Этот журнал попал к русскому резиденту в Париже Хотинскому и был передан им в иностранную коллегию. После того как с ним ознакомилась императрица, журнал был сдан в архив и опубликован только в 1822 году.) Восставшие составили — скорее всего по инициативе Бенёвского — программное письмо Екатерине, в котором обвиняли ее в незаконном захвате престола, а ее вельмож — в грабеже народа. Погрузили на галиот все припасы из крепостных складов, за которые Бенёвский оставил расписки, где именовал себя скромно и просто: «пресветлейшей республики Польской резидент и Его императорского величества Римского камергер, военный советник и регементарь». И подняли паруса.