Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 1963 год Страница 23

По ночам, когда мучила старческая бессонница, он старался забыть о сомнениях и вспоминал многолетний путь странствий за древней мудростью браминов. Странствие свое он гордо уподоблял ученым путешествиям древних греков Пифагора и Аполлония Тианского, которые, достигнув Индии и выучившись математике и астрономии от браминов, учили на своей родине соотечественников. Если бы и он мог поделиться узнанным в Петербурге, если бы ему дали поприще...

Дверь противно заскрипела, и плотная фигура Аделунга — востоковеда и коллекционера старинных рукописей — втиснулась в типографию. Лицо доброго немца загадочно сияло:

— Майн либер Херасим, больше нет вам нужда продавать мне индийский рукопись! Ваше богатство в этот письмо…

Письмо было на французском языке и имело смешной адрес: «Знаменитому мосье Лебедеву в Санкт-Петербурге, Директору театра Великих Моголов в Дели». Оно начиналось с делового предложения — мосье Лебедев может легко разбогатеть, если привезет в Страсбург свой бенгальский шрифт. Гигантская типография к его услугам. Мосье Лебедев может печатать на бенгальском языке классиков европейской литературы и продавать книги в Азии. А свои переводы с индийских языков печатать для Европы. Мосье сделает огромную услугу мировой культуре...

Глаза путешественника сверкнули гневом.

— Нет, господа! Знания мои я берег для России. Немедля пишу императору. В Петербурге нужно создать высшую школу индийских языков и напечатать мои труды — они уже готовы к печати. Я не верю, Аделунг, что знания мои не нужны моей отчизне...

Задыхаясь, уже в полусознании, Лебедев до последнего своего часа ждал ответа от Александра Первого. Но вместо помощи просвещенный монарх прислал умирающему крест святой Анны III степени. И Капитул российских орденов потом еще долго требовал деньги за орден-с нищей вдовы после смерти Лебедева.

* * *

Здравствуй, Герасим, вот мы и встретились! Я бережно глажу рукой холодную серую плиту, на которой еще можно различить надпись: «Лебедев Герасим Степанович, Иностранной коллегии индийского языка переводчик, надворный советник и кавалер. Скончался 15 июля 1817 года на 71 году». И ниже трогательные стихи, сочиненные женой Настенькой, — она тоже думала, что ты первым из русских достиг берегов Индии.

Восемь лет потребовалось мне, чтобы шаг за шагом пройти твой тернистый путь исканий. В часовне Александро-Невской лавры в Ленинграде никого нет, и я могу говорить с тобой, как с живым.

Я ли не печалился, когда по возвращении твоем на родину Петербургская академия наук не пожелала избрать тебя профессором, ибо не нашлось в России человека, способного принять экзамен по индийским языкам, которых никто в стране не знал.

Не я ли стоял у тебя за спиной, когда ночами, умаявшись за день в присутствии, ты печатал в своей типографии свой второй ученый труд — на русском языке — «Беспристрастное описание систем Восточной Индии»... Из этой книги я понял, почему хотели твоей гибели английские колонизаторы: ты был первым русским, кто увидел, записал и привез в Европу точные сведения о неслыханном грабеже цветущей некогда страны Ост-Индской компанией. Эти документы обвиняют до сих пор.

Какое сочувствие находили в моей душе твои мечты о грядущем равенстве людей, когда не за принадлежность к правящему сословию — дворянству, — а человеческими качествами человек будет почитаем в обществе.

Имя твое с уважением произносят теперь в новой, преображенной России. Мой добрый друг и помощник по отысканию твоих следов известная индийская киноактриса госпожа Девика-Рани Рерих сказала мне, что в Индии имя Герасима Лебедева знает каждый культурный человек.

Недавно при помощи известного художника Святослава Рериха я получил от директора Национального архива Республики Индии г-на С. Роя твое последнее письмо, оставшееся на индийской земле. В начале 1963 года в Москве многие из твоих трудов и писем будут впервые изданы во втором томе сборника по русско-индийским культурным связям.

Как высеченные в мраморе, блещут слова твои:

«Не только друзей российских обществ и человеческого рода позабавить, а больше для пользы возрастающих во обширноцветущей России старался».

Михаил Лебедев

Башня Эйфеля

Читатель нашего журнала Сергей Сергеевич Коржевой из города Краснодара просит нас рассказать об Эйфелевой башне и ее конструкторе. Выполняем его просьбу.

Приближалась сотая годовщина Великой французской революции. К этой дате решили организовать в Париже Всемирную выставку. А на территории выставки воздвигнуть башню — она должна была символизировать собой и величие французской революции и новейшие достижения техники. 700 проектов поступило на конкурс. Лучшим был признан проект инженера Густава Эйфеля.

Как-то, через много лет после окончания строительства башни, Эйфель с некоторой горечью говорил: «Людям кажется, что это моя единственная работа. И я даже порой чувствую к башне ревность. Ведь не только ей я посвятил свою жизнь». И в самом деле, башня затмила все остальные работы Эйфеля. А ведь имя этого инженера связано с созданием американской статуи Свободы, подаренной Соединенным Штатам французами.

Статую Свободы возвели по чертежам Эйфеля примерно в одно и то же время с его знаменитой башней. При тогдашнем состоянии техники это была тоже весьма трудная задача. Предстояло создать легкую и жесткую конструкцию, которая бы надежно держала высоко поднятую руку статуи с факелом и противостояла бы сильным ветрам с океана.

Эйфель принял участие еще в одном всемирно известном строительстве. Он поддался на уговоры и согласился стать конструктором Панамского канала. Когда компания по строительству Панамского канала лопнула и разорившиеся вкладчики потребовали суда над виновными, на скамью подсудимых попали не воры и мошенники, а инженеры. В их числе был и Эйфель. Только слава строителя и репутация честного человека помогли ему сохранить доброе имя.

Эйфель умер в Париже в 1923 году. В последние годы жизни он почти совсем оставил конструкторскую работу. Он много времени проводил на вершине своей башни. Но многочисленные туристы не знали, что маленький старик, часами стоящий у балюстрады, и есть создатель замечательного сооружения. Может, это и к лучшему. Эйфель никогда не любил давать автографы. В башне сохранилась комнатка Эйфеля. Там все сберегается в том виде, в каком осталось с того дня, когда инженер в последний раз поднялся на башню. Дверь в нее закрыта.

В Париже хранятся все 5 тысяч листов чертежей, по которым была построена башня. Если бы понадобилось, в любой момент можно соорудить Эйфелева «близнеца». Чертежи до сих пор считаются образцовыми. По ним было изготовлено 15 тысяч различных деталей. Отдельные блоки башни собирались на земле и потом монтировались.

Но не только конструкторским расчетом славна башня. Изумительна и точность, с которой французские рабочие выполнили все эти детали. Во французских строительных учебниках приводится такой пример. Когда были закончены четыре «ноги» башни, на высоту двенадцатиэтажного дома стали поднимать платформу, которая должна была накрепко соединить «ноги». И здесь обнаружилось, что все отверстия для болтов в опорах и в платформе абсолютно точно совпали. Осталось только, как в детском «Конструкторе», завинтить болты. Не пришлось сверлить ни единого нового отверстия.

Замечательно и другое достижение Эйфеля — его башня весит всего лишь 9 тысяч тонн. Насколько это мало, говорит хотя бы то, что краска, которой раз в семь лет покрывают башню, прибавляет ей в весе 35 тонн. А ведь в башне работают лифты. Там расположены рестораны, площадки обозрения и технические службы.

Башня успешно противостоит порывам ветра. Сам Эйфель при расчетах допускал отклонение вершины башни в 30 сантиметров. Некоторые были склонны поднимать его на смех. «Ее опрокинет первым же сильным порывом ветра, — утверждали скептики. — Шутка ли, триста метров высотой. Самое высокое сооружение в мире».

Прошло семьдесят три года. Наибольшее отклонение вершины башни за эти годы было 15 сантиметров.

Она сделана так точно, так продумана до последнего болта, что за все время ее ни разу не пришлось серьезно ремонтировать.

Она давно стала символом Парижа. Она вжилась в него. И порой парижанину трудно поверить в то, что башня мертва, в то, что она только набор металлических конструкций. Сколько свадеб сыграно на ее вершине! С нее прыгали парашютисты, и под ней пролетали самолеты. Башня знакома почти со всеми знаменитостями последнего столетия. Каждый год около 2 миллионов человек бывает на ее вершине, и всем башня дает полюбоваться Парижем и голубой лентой Сены. Правда, были и исключения.