Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №11 за 1986 год Страница 23

Вскоре мы выбрались за пределы города, дорога, забираясь все выше в горы, повторяла изгибы шумной Арагви. Тогда-то я и решил выяснить у Невинского, почему он заговорил по телефону о каком-то чудовище.

— Так с него началось мое «открытие» Бездонного озера,— рассмеявшись, ответил он...

Произошло это случайно. Прошлым летом Невинский работал в разведочной штольне для строящегося тоннеля Транскавказской магистрали — занимался анализом газа на метан, повышенное содержание которого в горной выработке не только опасно для здоровья людей, но и может привести к взрыву. Штольня находилась в пяти километрах от хевсурского села, где у одного из домов Игорь разбил свою палатку. Соседом его оказался Тэвдорэ Алудаури. Невинский называл его просто дядя Федор. Однажды речь у них зашла об озерах, которых в округе хватало. К одному жители водят поить скот, в другом купаются. Вот тут-то и выяснилось, что озеро Удзиро Тба у местных хевсуров не в почете — ни взрослые не поднимаются к нему, ни детей не пускают и за скотом постоянно присматривают, чтоб не забрел туда. Дядя Федор признался, что сам он на Бездонном озере был лет тридцать назад, потом лишь рядом проходил, к воде не спускался, а смотрел на него с горной вершины в бинокль. Но легенды об озерном чудовище слышал с детства. Игорь долго уговаривал пойти на озеро старика, и тот наконец согласился. Погода, правда, подвела — дождь как начал с утра моросить, так и не переставал.

Озеро с высоты выглядело довольно мрачным и неприветливым. Но облака вскоре поредели, и в узкий просвет брызнуло солнце. Игорь глянул вниз, а озеро — черное. Как антрацит.

— Потому что глубина большая,— убежденно произнес дядя Федор.— И никто не знает, есть ли у него вообще дно.

— Этого не может быть,— сказал Невинский и бросил в озеро камень. Ровный разлив «антрацита» разбился почти без брызг, и по поверхности его пошли круги. Не прекращались они довольно долго, а это означало одно — глубина действительно должна быть приличной.

Потом облака снова затянули небо, клочья их висели почти над головой. Игорь попросил у старика бинокль, который тот всегда брал с собой в горы, чтобы еще раз посмотреть в черный глаз озера. Водная поверхность была спокойна, но в центре ее Невинский вдруг увидел неяркие светлые блики, будто дно было усыпано белыми камешками. Вот тебе и Бездонное! Но тут блики начали перемещаться к берегу, а через минуту и вообще пропали. Главное — на небе все та же плотная облачность, кругом, можно сказать, сумерки и никакого намека на солнечный луч...

Солнце уже цеплялось за вершины гор, когда перед нами открылась широкая долина, рассеченная бурлящим потоком. По склону лепились редкие домишки из камня с многочисленными пристройками, на берегу реки голубело деревянное строение барачного типа.

Сергей выключает двигатель, и наш «Запорожец» скатывается на травянистый берег реки, шум которой сразу оглушает. Через нее на камни брошены две узких, но толстых доски. Они почти касаются пенистых бурунов. Я с опаской смотрю на этот шаткий мостик, догадываясь, что по нему нам предстоит переправить имущество и себя...

Я проснулся от холода. Оранжево светился край палатки, которого касался мой спальный мешок. И хотя вечером, предупрежденный Игорем, я втиснулся в него в теплом свитере, под утро все же замерз...

Вчера мы долго не засиживались — за дорогу здорово устали. Пока мы с Игорем ставили палатку, Сергей, раскочегарив примус, готовил ужин. На грубо сколоченном столе, вкопанном в землю у дома, мы разложили съестные припасы уже в полной темноте. Знакомство с дядей Федором и деловой разговор о походе в горы, к озеру состоялись за ужином. Когда он согласился провести нас к Удзиро Тба, я спросил дядю Федора: видел ли он сам озерное страшилище?

— Нет,— честно признался он.— Правда, год назад рядом охотился Имеда Ликокели, мой знакомый из села Кобуло. Он вот заметил, как у самого берега из воды поднимались пузырьки. Бросил камень — они пропали. Потом вдруг посреди озера запузырилось...

Наконец-то ребята проснулись, и через час мы уже тронулись в путь. Дядя Федор шел впереди, опираясь на большую толстую палку. Крутые склоны и глубокие расщелины приходилось преодолевать не без труда. Останавливались редко, только перевести дыхание — и снова вверх.

Лесистые склоны сменяются поросшими редким кустарником, а выше только альпийские луга. Выходим на ровное плато в зарослях рододендрона. В гуще сочных листьев мелькают белые соцветия.

Ноги путаются в жестких, как стальная проволока, коротких и толстых стеблях. На последнем дыхании карабкаюсь на обрывистый гребень, потом на другой. И тут дядя Федор, отбросив палку, садится на траву.

— Удзиро Тба,— приглушенно бросает он.

В глубокой, с неровными по высоте краями котловине, похожей на жерло давно потухшего вулкана, застыла синяя гладь озера. Никакой ряби, у берегов — ни единого всплеска, словно дно этого кратера залито жидким стеклом. А на вершине, где мы стоим, порывистый сильный ветер рвет полы наших курток.

По правому, поросшему травой, крутому склону в нескольких местах сбегали в озеро ручейки, разрезая зелень оранжево-красными руслами. Очевидно, горные породы содержали много железистых соединений, которые под действием воды окислялись и окрашивали русла ручейков. Словно цветные ленты пересекали они прибрежную гальку и пропадали в воде. Зато на противоположном от нас склоне по неглубокой ложбине тянулся к озеру широкий язык слежавшегося серого снега, из-под которого с журчанием вытекала талая вода. А под нами узкий участок склона осыпался мелким бледно-желтым песком.

Но достаточно было перевести взгляд влево — и целостность горной чаши нарушалась. Там каменистый ее край имел порядочную брешь почти вровень с берегом озера. Оттуда с шумом выливался целый водный поток и пропадал внизу, терялся в зеленых складках.

Я долго смотрел на неподвижную гладь Бездонного озера, которая неуловимо меняла свой цвет — от темно-синего до зеленого. Однако размерами оно не впечатляло — не более 1500 квадратных метров. И никак не отделаться от ощущения, что вода лишь слегка прикрывает дно котловины.

Загребая ногами сыпучий песок, я почти съехал вниз и медленно пошел по берегу. И пусть не сразу, но догадался, почему вода в Удзиро Тба постоянно меняет свой цвет. Озеро сплошь заросло буро-зелеными водорослями, верхние метелочки почти распластались по поверхности и находились в плавном движении. Поэтому и цвет воды на солнце менялся.

— Что, не очень впечатляет? — негромко спросил подошедший Невинский, не отрывая от озера сосредоточенного и задумчивого взгляда.— Внешность бывает обманчива. Об Удзиро Тба я расспрашивал многих местных жителей. И знаешь, что выяснил? Все они утверждают, что уровень воды в Бездонном не меняется. И зимой оно не замерзает. Странно...

Профессор Буачидзе, слушая наш сбивчивый рассказ, молча ходил по кабинету, но вдруг поднял голову и спросил:

— Значит, озеро все в водорослях? Я был на Удзиро Тба в 1980 году и прекрасно помню, что вода в нем чистая...

— Вот-вот, именно! — восклицает Игорь Невинский.— Об этом говорил и сын дяди Федора Зураб — пять лет назад в Бездонном озере не было и намека на водоросли. А в том, что уровень воды в нем постоянен, мы убедились, изучив рельеф берега,— он весь порос травой и лишь у самой воды усыпан галькой.

— Но так странно ведет себя,— продолжал Невинский,— только Бездонное озеро. Соседние с ним наполнены чистой талой водой, которая иной раз переполняет берега, а порой и совсем высыхает от палящего солнца.

— Хорошо,— останавливает его Буачидзе.— Что же вы предприняли дальше? Вот если бы смогли глубину Удзиро Тба измерить...

Его сомнения мне были понятны. В озеро «со странностями», которые, очевидно, и дали пищу для создания легенд о водяном чудовище, надо было еще решиться войти. Дядя Федор, например, даже не спустился к нему, а издали наблюдал за нашими действиями в бинокль. К тому же ледниковая водичка не для купания. И все же мы измерили глубину Бездонного озера в разных его точках и температуру воды, которой потом наполнили колбы, чтобы отдать в лабораторию на анализ. В основном этим занимался Игорь.

— Зря мы, что ли,— с улыбкой взглянул на меня Невинский,— тащили в горы автомобильные камеры и надувной матрац. Получилось превосходное плавучее средство. Но главное — мы впервые проплыли по озеру, в котором, по-моему, ни один человек до сих пор еще ноги не замочил...

Лежа на надувном упругом матраце, я удалялся от берега. Невинский в это время шагал по снежному языку и тянул за собой привязанное крепкой веревкой плавучее средство. Ему надо было перейти на противоположный берег, чтобы вытащить меня на середину озера. И хотя все мы прекрасно понимали, что в нем никаких чудовищ водиться не могло, все же ожидали чего-то неведомо опасного.