Светочи Тьмы - Татьяна Владимировна Корсакова Страница 23

* * *

Август медленно брел по дорожке, всем своим видом изображая подавленность. Это было легко, потому что ум его был достаточно ясен, чтобы понять, что с Леонидом случилась беда. Его ум был достаточно ясен даже для того, чтобы принять и вину за случившееся, и боль. Августу было больно. Чувство вины тяжким грузом легло на его плечи, пришибая к земле, не позволяя дышать полной грудью. Но было еще одно чувство – та самая решимость, что родилась в кабинете Агнии. Он во что бы то ни стало доберется до сути! Он разберется с тем, что творится в этом насквозь пропитанном тьмой месте. Ему всего лишь нужно дождаться этой самой тьмы.

Август поравнялся с теми окнами, за которыми были комнаты воспитанников. За ним больше никто не следил. Может быть, только Агния из своего роскошного кабинета, но оборачиваться он не стал. Он медленно брел и прислушивался, пытаясь вычленить из окружающей тишины хоть какие-то звуки. Ничего не вышло. Усадьба казалась вымершей. Сказать по правде, она уже была почти мертвой. Август чувствовал это шкурой. Знакомство с албасты еще и не такому научит…

Выйдя из ворот, он какое-то время шел по широкой подъездной аллее, дошел почти до самого ее начала, а потом нырнул в густые заросли одичавшего орешника. Оказавшись в прохладной сени деревьев, он уперся ладонями в колени, восстанавливая сбившееся дыхание. Потом еще долго беззвучно плакал, прижавшись спиной к стволу старой липы, выгоняя из себя боль. Августу казалось, что если боль уйдет, то в душе останется больше места для расчетливой ярости. Наверное, так оно и было, потому что, когда кончились слезы, он не почувствовал облегчения, но почувствовал злую решимость.

Весь остаток дня он провел на берегу небольшой речушки, протекающей по дну оврага. Здесь тоже было тихо, но тишина эта была иного рода – успокаивающая, а не тревожная. Подумалось вдруг, что албасты понравилось бы это место. Это были странные мысли, словно бы он выбирал летнюю дачу для доброго друга. Но албасты никогда не была и никогда не станет ему другом. Она была его сокамерницей. Вот так Августу виделось их странное общение.

Обратно к усадьбе он вернулся, когда сгустившиеся на дне оврага сумерки сизой волной выплеснулись сначала в лес, а потом и в парк. Он крался, прячась в этих сумерках, просчитывая каждый шаг и каждое действие.

План был простой. За неимением четких задач, Август решил наблюдать за домом и башней столько, сколько потребуется. Ему хотелось собственным глазами увидеть загорающийся над Горисветово светоч, найти источник этого сияния. Он понимал, что, возможно, придется ждать не один и не два дня, но жизнь его нынче была такой серой и никчемной, что течение времени для него ровным счетом ничего не значило.

Ночь упала на усадьбу тяжелым и плотным пологом, в прорехах которого ярко светили звезды. Август занял позицию, с которой одинаково хорошо просматривался как дом, так и башня. Разумеется, для начала он попытался проникнуть в башню, но у него ничего не вышло. На двери висел тяжелый замок. Август обошел башню по периметру, вспоминая все архитектурные особенности и все скрытые возможности. Возможность была только одна. Если использовать вот этот выступающий из стены камень, как ступеньку, можно заглянуть вон в то похожее на узкую бойницу окошко.

Август заглянул. Получилось не с первой попытки. Мешал живот и неуемная дрожь в руках. Наконец он приноровился, научился сносно балансировать на узком выступе. Этого скромного навыка хватило на то, чтобы заглянуть внутрь башни.

Очень долго Август не мог разглядеть ровным счетом ничего. Глазам пришлось привыкать к еще большей темноте, чем та, что царила снаружи. Наконец он начал различать силуэты. Отчасти, причиной этому были хранящиеся в его голове знания о внутреннем устройстве башни. Август знал, куда смотреть, и понимал, что может там увидеть. Но большая ванна на грифоньих лапах все равно стала для него неожиданным открытием. Ванна, как и описывал ее в своем послании Леонид, стояла на высоком постаменте в самом центре помещения. Казалось, не может быть ничего более чуждого и более несуразного, чем эта конструкция, но вызывала она не недоумение и не усмешку, а леденящий душу холод. Точно такой же мертвенный холод исходил от Агнии. Точно таким же холодом пропиталась вся усадьба.

Август соскользнул с уступа, в кровь раздирая ладони. Прижался спиной к каменной кладке. Он знал, что камень долго хранит полученное днем тепло, но стена Свечной башни была пугающе холодной. Август оттолкнулся от нее, как от чего-то живого и смертельно опасного, задрал голову, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в черном небе. Не увидел ровным счетом ничего, кроме острого серпа луны, зато услышал…

Это были детские голоса. Не веселые и звонкие, а тихие, едва различимые. Голоса приближались, и Август поспешно отступил за ствол старой липы. Он стоял, затаив дыхание, и всматривался в темноту. Какое-то время ничего не было видно, а потом он увидел движущиеся огоньки. Понадобилось время, чтобы понять, что на самом деле огоньки – это свечки, которые несли в руках дети. Он насчитал семерых. Трех мальчиков и четырех девочек. Впереди процессии шла Агния. На ее плечи был накинут темный плащ, почти полностью скрывающий ее фигуру. У нее единственной в руках не было свечи. Она шла, иногда оборачиваясь на детей, и улыбалась. По крайней мере, со своего наблюдательного пункта Августу так казалось.

Они остановились у башни. Дети выстроились вокруг Агнии, осторожно поставили свечки на землю. Налетевший вдруг ветерок, качнул пламя, но ни одна из свечей не погасла. Агния снова улыбнулась. Теперь Август был абсолютно уверен, что это улыбка! Дети сделали шаг назад. Агния закрыла лицо руками, и в этот самый момент дети бросились врассыпную. Одинокая фигура в плаще какое-то время оставалась неподвижной, а потом резко обернулась и уставилась прямо на Августа. Ему так показалось. Видеть его Агния никак не могла, но страх заставил его отпрянуть и глупо, по-бабьи, зажать рот ладонью.

– …Кто не спрятался, я не виновата… – донес ветер обрывки слов.

Прятки! Вот что это было! Агния играла с детьми в прятки. Ночь не была для нее помехой, наоборот, ночь делала игру еще увлекательнее!

Август затаил дыхание, когда закутанная в плащ фигура медленно проплыла мимо него. В ноздри шибанул уже знакомый запах полыни и ладана. А еще, кажется, свечного воска. Август прижался затылком к стволу дерева, мысленно досчитал