Жернова. Книга 1 - Вик Росс Страница 23

— Правильно трясешься, — не успокаивался мужик, — надо было самому идти проверяться, а не ждать, когда тебя сцапают. Тогда бы стоял среди нас — благонадежных горожан…

— Да откуда тебе-то знать! Мож мы тут благонадежнее тебя, дурака. И не найдут в нас никакой скверны! — зло огрызнулась пожилая женщина за спиной Бренна, судя по одежде — небогатая селянка.

— Ээ, нет, тетка! Вы тут в этой очереди все подозреваемые, так что попридержи язык-то, уж я по твоим глазам бесстыжим вижу, что ты гнилая насквозь… — разъярился торговец, распрямив плечи и выпятив грудь. Ощерив зубы, женщина шагнула к нему, нацелившись вцепиться в глаза, но вмиг оказавшийся рядом вооруженный эдир грубо оттолкнул ее, ткнув в грудь тупым концом копья. Торговец заухмылялся, но страж вовсе не собирался разбираться, кто прав, кто виноват, и, схватив того за ухоженную бороду, швырнул, как пустой мешок, в самый конец очереди «неблагонадежных», где стоял Бренн и та самая селянка. — Стоять здесь! Молчать!

Мужик с кусками выдранной бороды, всхлипывая, заворочался на нижних ступенях, прикрывая ободранное лицо от злорадных взглядов. За то время, пока Бренн стоял в очереди, он наслушался столько всего и со всех сторон, что ему стало еще хуже. О многом он уже знал, но здесь, на ступенях, ведущих в Пирамиду, на него вывалили столько подробностей, что он почти захлебнулся в них, но все же пытался разложить все по полочкам.

Ясно, что в случае обнаружения яджу, будущее человека зависело от того, какого рода сила в нем жила. Если он оказывался «пустышкой», то есть у него вообще не находили искры Жизнедателя, то его отпускали, — Непорочные были справедливы. За их беспристрастностью внимательно следила Элмера Милостивая, не позволявшая обижать невиновных.

У носителя слабой яджу, добровольно прошедшего проверку, появлялся шанс на сытую обеспеченную жизнь, если он получал статус димеда и право работать под контролем Ордена. Потому люди в левой и центральной очереди с нескрываемой завистью поглядывали на проверенных и зарегистрированных димедов, стоявших справа. На висках у деревенских знахарок, кукольников, учителей, дождевиков и земляных лекарей — умельцев по земледелию, человечьих и звериных лекарей, кулинаров и слепцов-поводырей, — чернели хринги в виде копыта, как у бабки Дуги. Чернокопытники держались уверенно и с достоинством. Правда, димед, не способный заплатить ежегодный взнос, терял право использовать искру. А его хринг просто срезали с кожи. Однако, любое дело, где пользовали яджу, было прибыльным, уважаемым, и люди вновь шли к Дому Правосудия за разрешением, подставляя виски для повторного нанесения «черного копыта».

Если Судьи видели сильный дар у простолюдина, то бедолагу ждало многолетнее пребывание в подземном Узилище. Там проводили так называемые процедуры Очищения, во время которых жрецы подвергали несчастного разным испытаниям. А главное, как и говорила старая Ойхе, — «доили яджу» до тех пор, пока «очищаемый» или попросту «овца» не становился пустышкой со свернутыми мозгами. Именно такого исхода и опасался Бренн, с тоской глядя на вход в Пирамиду. В сырых темных камерах Узилища, что находилось в подземельях Дома Правосудия, ждали своей участи, обвиненные в скверне. На верхних ярусах томились в темницах те, у кого еще имелся шанс вырваться отсюда после Очищения и оправдания. Ниже шли лабиринты с многочисленными камерами для узников, приговоренных к пожизненному заключению. В период обильных зимних дождей преступники сотнями тонули в холодных смрадных водах, смешанных с фекальными нечистотами. И тогда камеры освобождались для новых обвиненных.

А что ждет его? Рубаха давно была мокрой от пота — Бренн не мог думать ни о чем, кроме предстоящего испытания. Искра его сильна — значит, самый «благоприятный» исход — стать «овцой»! Все его существо вопило, протестуя против такого результата.

Но самое страшное случится, если дознаватели выявят правду о том, что он уже сделал с помощью яджу… Тогда жуткой казни, о которой упоминала ехидная Мелена, не миновать. Его объявят урхудом — закоренелым, погрязшим во тьме, гнилым уродом, не признающим власть Светлосияющего Синдри — и все близкие и знакомые возненавидят и отвергнут его.

Но он не урхуд! Он же не поклоняется чернобогу Калибаа, как это делают носители гнили, что вовсе не считались людьми. Бренн сам ненавидел их. Ведь чтобы получать все больше скверной силы, они вредили всем подряд любыми способами, насылали мор и болезни, вырывали плод у беременных, наводили порчу, мучительно умерщвляли младенцев. Именно чернобогу Калибаа приносил в жертву детей страшный король древности Чарлаг.

Бежать? Смешно до горьких слез. Поганый Барнабас был прав — на охоту за гнилыми уродами, как и за беглецами, избегающими проверки на скверну, тут же отправлялись Ловчие, и тогда пойманных ждала позорная и мучительная смерть на Площади Искупления.

***

Бренн не отрывал глаз от наружных дверей, за которыми открывался короткий проход, а после него, за внутренними дверями — темная кишка коридора, ведущая в чрево Пирамиды. Солнце беспощадно жгло макушку, часы на башне возвестили о приходе полудня — значит, он стоит в очереди уже почти семь часов. Оглянулся, посмотрел вниз — стоявший далеко внизу Морай приподнял ладонь — «я здесь, я жду».

До портика перед дверями, где на вереницы прибывающих взирал жрец-распорядитель в длинной тоге, оставалась пара десятков ступеней. Бренн разглядел хринг над бровью Непорочного — всего один черный коготь. Свой низкий статус в иерархии Ордена жрец, похоже, пытался компенсировать внешними достоинствами — хламидой из шелковистой лиловой ткани и серебряными наперстнями на пухлых пальцах. Изысканно выстриженная бородка не скрывала полные напомаженные губы, сложенные вишенкой. Окрашенные хной, стянутые на темени волосы, были сколоты золотой бареттой.

Женоподобный толстяк выглядел смешно рядом с могучими мускулистыми эдирами. Их тяжелые трезубцы и тулвары с широким клинком напрочь вышибали мысли о неповиновении. Однако приказам толстяка стражи подчинялись торопливо и беспрекословно. Внутрь пропускали столько человек, сколько пальцев показывал распорядитель, который не произносил ни слова и даже не глядел на поднимающихся. Воспитанник-эфеб находил в свитке имена и отмечал, громко называя их жрецу.

Бренн сделал шаг на предпоследнюю ступеньку, когда к Дому Правосудия подъехала легкая коляска, а за ней — глухая повозка, с торца закрытая решеткой, окруженная группой из шести конных Ловчих. Вокруг тут же собралась гомонящая толпа зевак с горящими от жадного интереса глазами. Народ в очередях, как по команде, также развернулся, боясь упустить что-то важное. С мягкого сиденья коляски степенно сошел Непорочный, поддерживаемый двумя эфебами. Его взгляд поверх голов устремился к Распорядителю у входа, и стражи стали отталкивать