Сэр, простите, ещё кое-что... - Таня Белозерцева Страница 23

с его помощью покорить пространство, — очень серьезно начал пояснять наставник. — Так-то ребят в школу собирает волшебный поезд Вселенной, но, забрав, он увозит их в одну школу, в ту, куда тебя запишут родители: в Ильверморни, Хогвартс и так далее… Ты записан в Хогвартс, Гарри. А это значит, что ты будешь уезжать в Англию на целых долгих десять месяцев, с возможными короткими визитами домой на пасхальные и рождественские каникулы. А конь… — тут Денвер сделал многозначительную паузу, давая малышу время на осмысление. Гарри напряженно нахмурил реденькие бровки, сосредоточенно покусывая губу. До него как-то быстренько дошло, что это означает почти целый год вдали от дома, без папы и мамы.

— А конь?.. — тихо выдохнул он.

— А конь доставит тебя в школу утром и домой вечером. Причем в любую школу в любой точке мира, хоть на другой планете, образно говоря. Для него не существует никаких преград и расстояний. Ведь конь — это властелин дорог, король пространства и параллелей. И знаешь что? — вдруг таинственно понизил он голос, касаясь груди Гарри кончиками пальцев.

— Что?.. — зачарованно шепнул Гарри.

— Я слышал его голос!.. — заговорщицки прошептал Денвер. — Звонкий и добрый. Он донесся до меня в ту памятную ночь, когда родилась твоя сестра, и ты сделал свое самое первое предсказание. Твой конь проснулся вместе с твоей магией и теперь ждет твоего призыва. Когда-нибудь ты позовешь его, и он обретет физическое тело и придет к тебе. Ты, главное, позови его, всерьез позови, и тогда он всерьез откликнется и шагнет тебе навстречу. Помни главное, Гарри: у тебя есть конь, и он ждет твоего зова. А когда вы окажетесь вместе, у вас не будет никаких препятствий. Вы станете королями пространств и миров.

Гарри восхищенно сверкнул глазами — вот оно что! Правильно учитель говорит, с конем ему не придется уезжать из дома на долгие десять месяцев, а можно будет скакать туда-сюда из школы домой и наоборот. И никакие поезда ему не будут нужны!

10 ~ Страшный урок Жизни

Правая дверца Пежо-403 отказалась открываться, и Гарри пришлось переползти на кресло водителя, чтобы выбраться из отцовской машины. Обходя автомобиль, мальчик украдкой погладил фару, понимая стремление авто не пустить его в школу. Гарри иногда казалось, что автомобильчик живой, он был такой старенький, что давным-давно обрел черты характера и даже норов, свой собственный, своеобразный нрав, и мог составлять какое-никакое мнение.

Отец провел Гарри по коридорам и, немного поплутав, привел в большую комнату, где собрались сколько-то родителей со своими детьми. Поняв, что они пришли именно туда, куда надо, Коломбо с сыном пристроились у дальней стенки дожидаться остальных. Происходил набор детей в начальные классы. Группами по двадцать.

Пап было всего три, остальную толпень составляли мамочки, расфуфыренные и раздраженные, они в крайнем подозрении косились на отцов, кривили напомаженные губы и перешептывались, обсуждая небритых и неряшливо одетых папаш. Крепче всего, что ожидаемо, конечно, досталось Коломбо: густая нестриженная грива, потасканный плащ с растянутыми карманами и сутулая фигура давали о себе знать. И некоторые из мамаш успели-таки настучать во время собеседования в кабинете…

— Фу, директор, там один индивидуум не вызывает доверия! Запретите его сыну учиться с нашими чистенькими ухоженными детками.

— Эй, дректро, тама одын малой такой… ну, такой… Адын, в общем. Ево бы лучше изъять у папы, да! И пэрэдать в удругую сэмью.

— Сэр, простите, меня очень-очень волнует судьба одного славного мальчика, там, в приемном… Как бы он не бомж, простите. Его сопровождает, простите, бродяга в желтом плаще. Вы примите меры, пожалуйста.

А как так мамашки были озабочены судьбой несчастного дитятки, то ухитрились остаться и дождаться очереди бомжеватого папаши. И едва тот с ребёнком скрылся за дверью кабинета, тут же приклеились ушами к этой самой двери. Затаили дыхание и превратились в слух, эти… благочестивые стукачки.

— Здравствуйте… — шуршание бумаг. — Гарри Коломбо?

— Да, сэр, мой младшенький, — вежливый ответ отца.

— Угум… присядьте, Коломбо. Гарри, читать умеешь?

— Да, сэр! — звонкий детский дискант.

— Прекрасно… прекрасно, — скрип ручки по листу и после паузы: — Садись вот сюда и нарисуй нам зайчика.

Далее последовали коротенькие реплики-обсуждения того, как мальчик выполняет задание.

— Кружочек кривой… ага… понятно. Ушки… ого! Одно загнуто пополам, ну, молодец! С фантазией рисует… Ба-а-атюшки, такой талант! И морковка! Посмотрите — морковка!.. Ну, лейтенант, с пополнением! У нас уже четвертый ваш талантливый ребёнок будет учиться! И, как я слышал, у вас ещё пятый на подходе?

— Да, сэр, доченька! — с гордостью отвечает отец.

— Ну, лейтенант, поздравляем с поступлением! Добро пожаловать в нашу школу, Гарри. О-о-ох, какой красивый зайчик! Прелесть! Мы его вот сюда, в папочку положим… сохраним.

Выйдя из кабинета, Фрэнк с сыном совсем не замечали трех пучеглазых дам-с, застывших соляными столбами у стены за дверью, которые тупо моргая, провожали офигевшими взглядами веселого мальчика и его отца в драном плаще, оказавшегося целым лейтенантом.

В результате отбора Гарри оказался в параллельном классе Б-А начальной школы имени Томаса Эдисона, где их набралось двадцать пятилеток, среди которых, слава богу, был и Калеб Куонеб, помимо соседей-друзей по улице — Бенедикт Келли, Шарлотта Мэдисон и Тоби Зараян. Возле них Гарри и держался, оробев, пока происходило знакомство учительницы с классом. Сама мисс назвалась простой фамилией Браун и отличалась густыми коричневыми волосами.

Всех детей, своих первых одноклассников, Гарри в этот день не запомнил, но знал, что потом, с течением времени, разберется, кто есть кто. Парты в классе были одиночные, по сути, и не парты в понимании этого слова, а столики детские со стульчиками, с выемочками на задней части столешницы для карандашиков и легким наклоном для удобства письма-рисования. Совсем не так, как в детском садике, куда он с полгода походил для адаптации, там столики были массовые, на четверых.

В этот свой самый первый учебный день Гарри и его однокашники учились писать палочки и кружочки, причем Гарри поразил учительницу тем, что он, оказывается, УЖЕ умеет писать и читать! Было немножко забавно смотреть, как взрослая тётка экзальтированно попискивает, прижимает ладони к восхищенно порозовевшим щекам и поминутно восклицает:

— Ой, боженька мой, ой, буковка!!! Ой, какой аккуратный кружочек! Ой, палочка!!!

А когда Гарри старательно выводил тот самый кружочек, высунув от усердия язычок, тётенька прямо вся извелась, страстно болея за каждую черточку-изгиб — руки к груди прижала и, затаив дыхание, наблюдала, как трудится маленький мальчик. Ну, собственно говоря, она за всех болела-переживала, одну девочку вообще полчаса учила правильно держать карандашик, малышка