Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 2007 год Страница 24

 — А как проходит совместное обучение детей из разных стран? Нет ли проблем на почве разности языков, религий, обычаев?

 — У нас их практически не бывает. Хотя бы в силу строгой дисциплины — мы сразу отслеживаем и пресекаем безобразия подобного рода. Вообще, в Академии уникальная обстановка — во всех отношениях…. Люди во всем мире хотят сделать свои академии — а вот не получается! У нас самые лучшие условия, погода, люди — между прочим, многие из них работают со мной все 30 лет! И, наконец, есть еще один уникальный фактор — мой характер. Такого больше ни у кого нет! Я должен быть един во многих лицах и с каждым находить какую-то свою особенную манеру разговора и работы на корте. И пока это мне удается — все у нас будет в порядке.

Скромность, очевидно, не самое яркое качество Ника Боллетьери, и компенсирует этот факт, пожалуй, лишь безупречная самоирония, которую Ник так тщательно маскирует в разговоре. А вот его сотрудники и соратники по поводу босса иронизировать не настроены, напротив, говорят о нем «с придыханием» и, кажется, неподдельной симпатией. Габриэль Харамильо, вице-президент и, собственно, директор теннисного направления, очень внимательно отвечал на уже известный вам вопрос о Хогвартсе:

 — Конечно, Ник напоминает волшебника Дамблдора, руководящего Хогвартсом. Ведь он добрейший человек, а к тому же — удивительно артистичная натура. Он скорее не ученый, а художник — это определение ему больше подходит. С кем бы он ни работал, ко всем подходит индивидуально. А ведь среди теннисистов очень много людей, что называется, с неустойчивой психикой. Возьмите наших выпускников — Андре Агасси, Марию Шарапову. Попробуйте с любым из них поработать без учета их личных… особенностей.

 — А где вы берете педагогов? Ведь это сложнейшая профессия, особенно детский тренер-педагог?

 — По большей части из числа наших же бывших студентов беру. Многие из них работают у нас долго, по многу лет. (В среднем срок работы преподавателя в Академии — 18 лет. — Ред.). Они после учебы у нас еще успевают закончить, как правило, какой-нибудь крупный университет, а потом возвращаются к нам уже с дипломом о высшем образовании.

 — А игроки-профессионалы, которые ранее учились в Академии? Часто ли они посещают альма-матер с мастер-классами?

 — Некоторые… вот у нас часто бывают Иван Лендл и его соотечественник Петр Корда. Иван обычно выбирает человек двенадцать студентов, ужинает с ними и рассказывает о стратегии тенниса. Это так и называется — «Ужин с Лендлом».

Взгляд из России и на Россию

Еще одна любопытная беседа состоялась у нас с Юлией Кашеваровой, россиянкой, бывшей теннисисткой и тренером, работавшей в свое время с очень сильной нашей спортсменкой Верой Звонаревой. Юлия в Академии не преподает — лишь живет поблизости и воспитывает дочку, учащуюся здесь. По общему мнению мамы и Ника, 16-летнюю Марию Мох ждут великие дела.

 — Как-то раз мне пришлось приехать на Открытый чемпионат США, и один из спортивных телеканалов пригласил меня на программу о русских теннисистках. Там был и Ник — и между делом предложил мне с дочкой «погостить» в Брейдентоне месяца полтора. А потом дочь получила стипендию Академии — и вот уже два года как мы здесь.

 — И как вам кажется, когда ребенок живет и занимается у Боллетьери постоянно, это способствует тренировочному процессу? — я ждал однозначно положительного ответа. Но мама-тренер ответила, что называется, по существу:

 — Зависит от того, в какой группе ребенок занимается и с кем.

 — Но в принципе разве не хорошо такое «погружение» для будущего теннисиста? Независимо от того, кто его учит?

 — …Дело в том, что когда постоянно находишься в каком-то одном месте, кажется, что мир им и ограничивается. А он не заканчивается — в мире масса и других теннисных центров и теннисистов, на чью игру и профессиональное развитие не мешало бы посмотреть, чтобы знать, как твои будущие соперники растут, продвигаются...

 — А разве ваша дочь не участвует в турнирах своего возраста?

 — В том-то и дело, что нет. Она играет только с одноклассниками по Академии. Чтобы участвовать в общих соревнованиях, которые проходят по всему миру, нужны специальные спонсоры, а их и близко не видно.

 — Но разве статус ученика Боллетьери не обеспечивает достаточного «товарного вида», чтобы привлечь их?

 — Как когда… — вздохнула Юля с некоторой усталостью.

 — Ну ладно, — я решил слегка изменить русло беседы. — А вы сами как оцениваете уровень тренерской работы Ника и его команды? Я имею в виду массовый уровень, а не целенаправленную работу по подготовке звезд?

 — С массовым уровнем здесь все прекрасно! Смотрите, сколько народу — корта свободного не найти! Есть даже листы ожидания, причем в них полно русских, за последние годы их стало даже еще больше. Но это ведь связано с бешеной рекламой — люди, в том числе и у нас, постепенно узнают об Академии и стараются привезти сюда детей. — Только с рекламой — и больше ни с чем?

 — Я считаю, что уровень тенниса в России и Москве — очень серьезный, пусть в России и нет академии такого масштаба, — ответила Кашеварова дипломатично и твердо.

 — Ну а помимо тенниса, как тут обстоят дела с обычной школой? — Есть, конечно, свои классы — прямо тут, на академической территории. Есть еще две школы поблизости — туда детей развозят автобусами. Можно проходить школьную программу по Интернету. Но многие «наши» все учебные дела оставляют на потом и сдают все экзамены дома, уже в России, — так легче.

 — Но вашей-то дочке пришлось бы слишком долго ждать, я полагаю?

 — Мы попробовали «походить» в школу по Интернету — но это очень тяжело, почти нереально, там ведь никто ничего не заставляет делать, нет никаких экзаменов, принадлежишь сам себе, и в результате ребенок ничего и не делает. Тут рядом колледж — туда Маша теперь и ходит.

 — А вообще дети с удовольствием в Академии занимаются?

 — По-разному бывает. Многие родители присылают детей просто для того, чтобы те поиграли в теннис и поучили язык, вовсе не связывая их будущее со спортом. Просто чтобы их чада росли в спокойной и безопасной обстановке— безопаснее, чем дома. Таких много.

 — Но в основном все же сюда едут карьеру начинать? Сегодня теннис — игра популярная и денежная. Даже средний по мировым меркам игрок зарабатывает сотни тысяч, не так ли?

 — Из пятисот нынешних воспитанников даже этими «средними» станут… ну, пять человек. Они-то надеются достичь высот, но сами понимаете — не у всех получится. Зато здесь во всех возрастных группах всегда полно игроков самого разного уровня, и этим Академия тоже хороша — тут всегда можно найти партнера по уровню. Ну и, конечно, здесь отличные условия. Ребята Боллетьери очень много зарабатывают, купили гольф-клуб, территорию расширяют. Они молодцы — дело крепко стоит на ногах.

Будущее покажет

Надо помнить, что, по подсчетам администрации Академии, всего 6 процентов ее учеников становятся профессиональными игроками. Зато примерно 80 процентов поступают в колледжи и тут же получают в них прекрасные спортивные стипендии. А потом они с таким же «прицелом» идут в университеты. Это само по себе — надежная «путевка в жизнь».

Но все же с некоторых пор профессионально-спортивное значение Академии рассматривается в наших, российских кругах, пожалуй, как решающее. Отчего российские родители и продают подчас последнее имущество и везут детей во Флориду, чтобы там добиваться финансового, атлетического и человеческого успеха. Академия от этого, естественно, только выигрывает. Имена Курниковой и Шараповой для нее до сих пор — главный современный знак качества и профессионализма педагогов. (Хотя про Курникову, не выигравшую за свою карьеру ни одного турнира, здесь говорят все реже.) Не прогадывает, наверное, и Россия — хоть стремление ее юных теннисистов «К Боллетьери! К Боллетьери!» и в иные, чуть менее знаменитые школы в последние годы приобретает повальный характер.

Более того, теннисное путешествие все чаще становится «дорогой в один конец» — звезды не только играют, но и живут на Западе, как, впрочем, и многие другие профессиональные спортсмены. И даже за различные сборные России не все играют — в теннисе самым ярким примером стало отсутствие в команде Марии Шараповой, которая все никак не могла найти общий язык с ее руководством (в последние годы он, к счастью, был найден).

Что же мешает созданию подобных центров в России? Только ли климатические условия? Почему бы не строить теннисные центры под крышей? Отчего из страны уезжают многие талантливые спортсмены? Понятно, что на все эти вопросы Ник Боллетьери ответы давать не станет. Может, нам самим построить свой собственный теннисный Хогвартс, пусть у нас и нет ни своего Брейдентона, ни Мексиканского залива?