Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №09 за 1984 год Страница 24

24 мая. Все погружено, последние шлюпки с солдатами отваливают от причала, в городе остаются лишь флибустьеры. Они во все глаза следят за стоящими на якоре в лагуне французскими судами, на борту которых находится их доля добычи. Они знают, что эскадра Пуэнти вряд ли попытается незаметно улизнуть: тяжело сидящим судам пришлось бы медленно идти по мелководной лагуне к выходу в море, и легким маневренным суденышкам пиратов не составит труда нагнать их. Однако раздражение растет.

Наконец 26 мая ординарец Пуэнти прибывает в предместье Картахены к Дюкасу с извещением о том, что главный казначей ожидает его на борту судна «Поншартрен» для вручения денег. Дюкас летит туда. Чиновник сидит в капитанской каюте, дверь караулят часовые. На столе, на койке и прямо на полу разложены холщовые мешочки.

— Сколько тут?

Казначей берет в руки опись:

— Итак, барон де Пуэнти увольняет ваших людей со службы первого июня. Каждому со дня их найма начислено жалованье в размере пятнадцати ливров в месяц, итого двадцать четыре тысячи ливров. Что касается добычи, то дележ производился подушно наравне с королевскими матросами, в соответствии с распоряжением, данным его величеством барону де Пуэнти. Таким образом, вашим людям причитается еще сумма в сто тридцать пять тысяч ливров.

Пауза. Дюкас просит повторить цифру. Нет, он не ослышался.

— Этого не может быть! Здесь какая-то ошибка. Наша доля составляет по меньшей мере два миллиона. Я давеча назвал эту цифру месье де Пуэнти, и он не стал оспаривать ее. Два миллиона по самым приблизительным подсчетам!

Читателю, конечно, известно, как разводят руками люди, вынужденные, к своему великому сожалению, подчиняться приказу свыше.

— Барон де Пуэнти сам указал размер вашей доли и поручил мне передать ее вам...

В течение всего похода Дюкас разрывался между чувством долга по отношению к своим подданным и верностью королю. В конце концов, верх всегда брала последняя, несмотря на вероломство барона.

— Надо выполнять решения королевских наместников,— твердил он флибустьерам, то и дело призывавшим разнести в щепки «Скипетр».

После беседы с главным казначеем Дюкас понял, что бессилен предупредить бунт в Картахене. Он сел на корабль и самолично начал объезжать свою эскадру, храбро внося на борт каждого судна дымящуюся бомбу: сто тридцать пять тысяч вместо двух миллионов. Реакция рыцарей удачи была однозначной:

— Вперед, на «Скипетр»! Через четверть часа дело будет улажено.

— Если вы нападете на королевское судно, последствия будут самыми тяжкими! — взывал Дюкас.

В ответ неслись вопли:

— Барон де Пуэнти повел себя не как королевский генерал, а как презренный вор!

— Он нарушил слово!

Изменить своему слову было для этих профессионалов грабежа и убийства невероятной подлостью. Экипажу флагмана королевской флотилии, да и самому барону крупно повезло, что на каком-то из флибустьерских судов — на каком именно, я не знаю, название не фигурирует в хронике — чей-то могучий бас перекрыл весь остальной шум:

— Братья! Напрасно мы взъелись на эту собаку Пуэнти! Он оставил нашу долю в Картахене! Вперед — в городе нас ждет добыча!

Толпа негодяев — это масса в состоянии неустойчивого равновесия. Порой достаточно одного крика или жеста, чтобы она превратилась в неудержимый поток. Для пиратов, сбившихся в кучу на палубе, призыв наверстать «свое» в Картахене прозвучал как трубный глас. Весть искрой облетела флибустьерскую эскадру. Пуэнти был спасен, хотя в тот момент кичливый барон не удержался от выговора Дюкасу: почему, мол, губернатор не открыл огонь из пушек по взбунтовавшимся подчиненным?! Флибустьеры попрыгали в шлюпки и, бешено работая веслами, помчались к Картахене.

Дюкас, не дожидаясь конца событий, снялся с якоря и поплыл на «Поншартрене» к Санто-Доминго. А Пуэнти во главе эскадры прошел горловину бухты и, взорвав форт Бокачике, в котором он раньше думал оставить гарнизон, взял курс в открытое море. Для барона Картахена была уже выжатым лимоном.

Тяжелые капли дождя рябили воду лагуны. Жители Картахены, поднявшись на опустевшие укрепления, смотрели с нескрываемым страхом, как от флибустьерских кораблей отделились шлюпки — хищные черные рыбины на серой воде. Зло, которое, казалось, уже пронеслось мимо, теперь неотвратимо надвигалось на город.

Флибустьеры вспрыгивали на дощатый причал, из лодок им подавали ружья и сабли. Что оставалось теперь? Забиться в дома и молиться. Четверть часа спустя кулаки замолотили в запертые двери.

Первый сюрприз: пираты заходили в дома, но ничего не забирали, никого не убивали и не насиловали. Довольно беззлобно, часто с прибаутками, они выводили мужчин на улицу и приказывали идти к городскому собору.

Корректность обращения вызвана авторитетом Дюкаса: перед самым отплытием он успел послать к флибустьерам офицера с наказом не совершать преступлений и не проливать невинной крови, обещав им (в который раз!), что «король поступит с ними по справедливости, буде они окажутся достойными милости Его Величества».

Когда мужчины были собраны в церкви, флибустьеры направили к ним «депутатов», сообщивших картахенцам, что от них требовалось. Отец иезуит Пьер-Франсуа-Ксавье де Шарлевуа в своей «Истории испанского острова, или Санто-Доминго» изложил этот ультиматум в выражениях, настолько созвучных веку Людовика XIV, что его нельзя не процитировать хотя бы частично:

«Нам ведомо, что вы нас полагаете существами без чести и веры и называете чаще диаволами, чем людьми. Однако даем вам слово, что мы удалимся, не причинив вам ни малейшего беспорядка, как только вы соберете выкуп в пять миллионов пиастров. А ежели вам угодно будет не принять столь разумное предложение, то пеняйте на себя, ибо нет такой беды, от которой вы будете избавлены. Можете посылать любые самые страшные проклятия генералу де Пуэнти».

Конечно, флибустьеры выражались куда короче и менее цветисто, нежели ученый рассказчик. Но их слова были предельно понятны слушателям. Среди последних нашлись люди, наделенные здравым смыслом. Один священник поднялся на кафедру и произнес проповедь на вечную тему: жизнь дороже денег. Паства тут же порешила отправить ходоков по домам для сбора денег:

— Внесите что можете в счет пяти миллионов за освобождение!

Результат вышел весьма посредственный — явно потому, что до тех пор флибустьеры вели себя в Картахене вопреки своей грозной репутации. Им вручили собранное:

— Господа, поверьте, это все, что у нас осталось! Ни у кого за душой нет и ломаного гроша!

Подобные речи не однажды доводилось слышать флибустьерам, и всякий раз они побуждали их проявлять дар «убеждения». Так вышло и на сей раз. И хотя «многие авантюристы выказали жестокость», число подвергнутых дознанию жителей оказалось куда меньше, чем в эпоху пирата Моргана, а хитрость часто заменяла варварство. Скажем, нескольких знатных горожан уводили из собора, после чего неподалеку раздавался ружейный залп; флибустьеры возвращались в храм со свирепым видом:

— Кто следующий?

Нельзя не признать, что в сравнении с костром и каленым железом подобное обращение выглядит вполне гуманным. В целом же за четыре дня самыми разнообразными способами была собрана сумма, из которой на каждого участника дележа пришлось по тысяче экю, не считая товаров и рабов (выручку от продажи последних должны были поделить позднее).

Пора было поднимать паруса: от Дюкаса прибыл гонец с сообщением, что на обратном пути губернатор заметил возле Барбады английскую эскадру в составе двадцати четырех кораблей. Она намеревалась перехватить в море картахенскую добычу. Дюкас назначил местом встречи бухту на Коровьем острове.

В сезон дождей тропики превращаются в парную. Иногда ливень не прекращается ни днем, ни ночью. От лагуны и набухшей земли поднимается тяжелый пар. Паруса флибустьерских судов бессильно поникли: окрестные холмы не пропускают в бухту даже слабый ветерок с моря.

Корабли поодиночке выходили из лагуны. Плотный дождь скрывал все вокруг, и марсовые уныло кричали сверху: «Горизонт закрыт!»

Горизонт закрыт — это могло бы стать девизом для эпохи заката флибустьерства. Ну, вернутся они на Санто-Доминго, а что дальше? Затевать теперь новый поход под водительством этой змеи де Пуэнти? Не могло быть и речи. Продолжать добывать испанца? Да, но теперь в море появился еще один противник, посерьезней испанцев,— англичане.

Горизонт закрыт, неба не видать, ни одной путеводной звезды...

Вахтенный офицер английского фрегата долго всматривался в цель, замеченную матросом, сидевшим в «вороньем гнезде», затем опустил подзорную трубу и направился к капитанскому мостику:

— Корабли на горизонте, сэр. Семь-восемь мачт. Два румба по левому борту, идут встречным курсом.