Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №08 за 1986 год Страница 24

Использование биолокации в археологии — совсем недавно возникшее ответвление древнего и широко известного метода лозоискательства. Первое упоминание о нем встречается в старинной рукописи; гравюра, сопровождающая описание, изображает китайского ученого — лозоходца Ю династии Си, искателя рудных и водных жил. В древние века в Китае при выборе места для строительства дома площадь предварительно обследовали с помощью лозы, и дом ставился там, где лоза не отклонялась,— такое место считалось более здоровым для жизни.

Несмотря на свою богатую историю и новые горизонты возможного использования, явление лозоходства, или, говоря современным языком, биолокации,— мало изучено, далеко не до конца понято и потому, естественно, вызывает горячие споры. Некоторые ученые связывали биолокационный эффект с изменением магнитного поля Земли; другие утверждали, что на организм человека действует электростатическое поле Земли. Оригинальное объяснение выдвинул кандидат технических наук А. Охатрин. Он говорит о существовании вокруг всех предметов как живой, так и неживой природы, в том числе и человека, микролептонов, то есть сверхлегких — на несколько порядков меньше массы нейтрино — частиц, которые и являются носителями поля, обусловливающего возникновение биолокационного эффекта.

Ученые продолжают выдвигать новые гипотезы, ставить эксперименты...

Недавно в печати появилось сообщение Ю. Иориша, профессора, доктора технических наук, и Б. Туробова, старшего научного сотрудника,— они предложили объяснение механизма лозоискательства, не выходящее за пределы простых представлений физики, физиологии и психологии. Два явления, по их предположениям, играют существенную роль: идеомоторные движения, которые вызываются бессознательной реакцией на одно лишь мысленное представление о движении, и психологическая установка, иначе — готовность человека к определенной активности. Ученые считают, что «бессознательная реакция на совершенно различные, но вполне реальные физические сигналы, связанные с объектами поиска, и лежит, по-видимому, в основе всех лозоискательских эффектов». И далее: «Человек понимает язык природы. Взаимодействие человека и окружающей среды — вот какой представляется нам главная тема исследований ближайшего будущего».

Н. Сочеванов

Отверженный племени Онге

Родной язык Меда Кинга — английский; у него чистое литературное произношение, которое встречается далеко не у всех англичан. Во всяком случае, его отец, мелкий колониальный чиновник, так говорить не умел и в обществе джентльменов не был принят. Впрочем, путь в «приличное общество» отцу все равно был бы закрыт из-за жены, туземки из племени онге с острова Малый Андаман, где он отбывал службу.

Надо сказать, «общества» на острове и не было: трое белых — администратор, метеонаблюдатель (отец Меда) и фельдшер. Жили они все на побережье, где сразу за узкой полосой пляжа начинался лес; туда никто из белых не ходил — из-за непроходимости и, главное, из-за опасных лесных клещей, которые покрывали человека с ног до головы, стоило ему углубиться в чащу.

Еще на острове жило пятнадцать индийских кули, завербованных в вечно голодной Бенгалии.

В лесу обитали туземцы — иссиня-черные люди очень маленького роста: мужчины — метр тридцать, женщины и того меньше. Они избегали контактов с чужими, клещи к ним не приставали, а цвет кожи позволял быть незаметными, почти невидимыми, в резкой тени деревьев. Человек, непривычный к лесу, не различал их в зарослях, сам неотступно сопровождаемый зоркими глазами. И наложенные на тетивы отравленные стрелы могли настигнуть чужака в любой момент.

Мать Меда — Онгураи — осталась совсем одна, когда утонули в море ее отец и старший брат. Их выдолбленную из ствола лодку унесло в море во время лова черепах. Она была еще совсем девочкой, когда вышла к метеостанции, а Кинг ее накормил. Онгураи была истощена, слаба, и из одежды на ней был только «накинеге» — круглый пучок высушенных водорослей, укрепленный на пояске из гибкой лианы. Она так и осталась на станции, научилась говорить по-английски, готовить мягкую пищу белых, убирать. Через несколько лет она родила Кингу сына, которого назвали Мед.

Конечно, супругой Кинга в полном смысле слова ее никто не считал, но она жила в его доме и была матерью его ребенка. Кинг относился к мальчику неплохо, и его обижало, что администратор с женой не позволяют своим двум детям общаться с Медом.

Мистер Кинг запрещал Онгураи говорить с мальчиком на своем языке, но все же несколько слов Мед запомнил.

От матери Мед унаследовал очень темную кожу и крайне маленький рост. Ни на лице, ни на теле у него нет волос.

Это типично для онге, джарава, сентинельцев — трех племен, объединяемых обычно под общим названием «андаманцы».

Две с половиной сотни островов в Индийском океане, между Бенгальским заливом и Андаманским морем, вершины подводной горной цепи, окруженные коралловыми рифами, покрытые тропическими муссонными лесами,— это и есть Андаманы. Населены из них только четыре.

Самое крупное племя — джарава, насчитывающее сотни три человек, обитает в неприступных горах Среднего и Южного Андамана, а также в резервации на западном побережье. Горцы не пускают к себе чужих — индийских и бирманских поселенцев (да те не очень-то и стремятся в горы); джарава в резервациях существуют на подаяния. Они утратили свою культуру и не освоили никакой другой.

Сотни полторы сентинельцев охотятся в лесах Северного Сентинела, острова недоступного и не привлекающего к себе иноземцев. Кроме того, сентинельцы славятся своим недружелюбием и той меткостью, с которой посылают длинные отравленные стрелы.

Примерно сто человек племени онге, из которого происходила мать Меда, живут на Малом Андамане. Это лесные охотники и собиратели. Численность их — и так невеликая — постоянно уменьшается.

Наверное, и не осталось на Земле племен и народов, не изученных так, как племена андаманцев — маленьких чернокожих курчавых людей, пребывающих на уровне каменного века.

Андаманцы относятся к пигмеям— самым низкорослым людям планеты. Когда-то эта раса была распространена гораздо шире. Сейчас на Филиппинах еще живут пигмеи-аэта, на Малаккском полуострове — семанги, но в отличие от андаманцев они сильно смешаны с пришлыми монголоидными народами. Тем не менее всех их объединяют под названием «негрито», что в переводе с испанского означает «маленький негр». Однако, кроме цвета кожи, на африканцев они никак не похожи.

Еще Марко Поло описал андаманцев (с чужих слов) как всеядных людей с песьими головами. В это верили очень долго, ибо версию поддерживали уцелевшие арабские купцы, малайские и китайские пираты, бурями заброшенные к берегам архипелага. Маленькие свирепые люди всегда встречали их тучами стрел. В 1789 году английский моряк Арчибальд Блэр основал на острове Южный Андаман опорный пункт британской Ост-Индской компании. Ныне Порт-Блэр — единственный поселок городского типа на архипелаге. Живет там немного народу, но все же достаточно, чтобы занести на все обитаемые острова малярию, туберкулез и другие болезни. С того и началось вымирание коренных андаманцев. В 1859 году в Порт-Блэре построили тюрьму для осужденных участников сипайского восстания в Индии, и сто лет спустя тюрьма оставалась единственным кирпичным зданием на архипелаге. Заключенных присуждали к разным срокам. Но практически мало кто из них дожил до освобождения. А те немногие, кому удалось вернуться в Индию, разнесли мрачную славу об Андаманских островах...

В 1947 году независимая Индия унаследовала архипелаг, но у разоренной колониальным владычеством страны хватало и своих забот.

Меда Кинга отдали в миссионерскую школу в Порт-Блэре. Все-таки отец по-своему заботился о сыне. В школе оказался отличный учитель, который научил Меда литературному языку. Кто знает, правда, как занесло в Порт-Блэр такого образованного человека: на Андаманы ведь попадали не от хорошей жизни, и здешнюю английскую колонию составляли в основном озлобленные и спившиеся неудачники. Но даже их дети сразу же дали почувствовать Меду, что он — существо низшего порядка. Никто не хотел сидеть с ним за партой и спать в одной спальне. В душе мальчика зрело убеждение: надо любыми средствами убираться с островов. Что и в другом мире все может быть так же, он себе представить не мог — так хотелось верить, что будет иначе.

По языку и воспитанию европеец, Мед не мог найти себе (и не искал) места среди первобытных охотников-онге. Темнокожий, маленький и безбородый, он никогда не был принят белыми. Как раз когда он кончил школу, в Порт-Блэре бросила якорь шхуна, одна из многих в Бенгальском заливе, экипаж которых составляют люди всех цветов и оттенков кожи. На вопрос, чем занимается подобное судно и каков его маршрут, вряд ли ответит сам шкипер. Возят самые разные грузы. Нет грузов — нет и доходов. Но — и это было для Меда главным — никто не интересуется, кто ты и откуда родом. Однако и на этом судне Мед мог рассчитывать только на самую черную работу.