Я всё ещё... - Амели Хоуп Страница 24

Складываю, вычитаю и получаю ответ, который озвучиваю себе и Линде,

— Думаю да, позволила.

Потом проговариваю это снова, но уже с большей восторженностью,

— Она позволила, Линда. Моя девочка вернулась ко мне. — Я не подавил желание обнять Линду и в своих оковах трясу её из стороны в сторону, будто мы танцующие пингвинчики. Чуть погодя я всё же отстраняюсь от домовладычицы и по совместительству нью-йоркской мамы.

— Спасибо тебе. Я слегка подуспокоился. Но чашку чая я по-прежнему от тебя жду.

Поостыли собственнические инстинкты. И чего я раздул сопли подобно жвачным пузырькам, со звонким лопающимся звуком? Амели моя и только моя, пора и ей это пояснить, вдруг у неё имеются сомнения.

***

— У тебя пижамная вечеринка, и ты забыла меня об этом предупредить?

Амели предстает предо мной вся такая домашняя: небрежный пучок, хлопковый костюмчик с короткими шортами, облипающими аппетитные поджарые булочки, и не грамма косметики. На её фоне я слишком контрастен. Мой деловито важнический вид постепенно сдувается под обаянием Ами. Её широко распахнутые глаза и пленительная улыбка воздействуют на меня чарующими силами.

Выясняется, что о намечаемой вечеринке не только я не знал, но и обладательница тоненького голосочка, щебечущего позади Амели,

— Мам, у нас и правда сегодня вичиринька?

Вот это я понимаю не иметь никаких серьёзных отношений. Если отношения, где рождаются дети не серьёзны, то тогда какие у меня были отношения на протяжении четырёх лет с Дилан, так чаек с детской посудинки попить без лимончика и мяты. Дочка? Девочка только что назвала её мамой?

Ами мама.

— Дэвид, зайди и я всё тебе расскажу, только не уходи.

Уходить я и не собирался, но подобрать слова, подходящие развивающемуся передо мной сюжету кинофильма, у меня пока не получается. Я молча захожу.

Кровля у Амели достаточно просторная. Свежо и со вкусом, без излишеств — похоже на неё саму. Соблюдена выдержка. При этом квартира пронизана головокружительным шармом за счёт мелких, невзрачных, на первый взгляд, деталей, таких как свечи, статуэтки, цветущие растения без обильной на то зелёности, правильно выбранный угол падения света. И это всё я успел разглядеть в отсутствии Амели, которая поспешно отлучилась. Да и с Оливией, как оказалось зовут малышку, мы время даром не теряли. И борщ с ней сварганили на быструю руку, и в магазин отоварится съездили, затарив мини тележку всякой всячиной. Однако запланированную смену подгузника бэби бон пришлось отложить. Амели возратилась.

Она пропускает вступительную часть и протягивает мне толстую папку с документами и просит ознакомиться. Первое, на что я натыкаюсь, это были фотографии Оливии во младенчестве, большая часть из которых с родителями Амели. Следом распечатанные новостные ленты, я вчитываюсь в каждую строчку и ком встаёт в горле, хочется ослабить галстук, только я его не надел.

— «… Единственный выживший в аварии двухгодовалый ребёнок с многочисленными переломами находится в реанимации»; «… Только один пассажир смог выжить»; «…Один из пассажиров и водитель скончались на месте»; «…женщина с полученными травмами, несовместимые с жизнью, скончалась по дороге в больницу».

Услышать от Амели то, что её родители ушли из жизни, было тяжело. Однако может быть и хуже. Увидеть фотографии с места происшествия и прочитать с подробностями собственными глазами о смерти не чужих мне людей — воспринимается дико больно и остро, будто в тебя вонзили зубчатый нож и вкручивают, словно болт, в самое сердце, задевая легкое, поскольку дышать я и вовсе перестаю после прочитанного.

Я беру время, чтобы перевести дух, который стремится высвободиться наружу. Прочитываю название следующего документа и непроизвольно одобрительно киваю. Я держу в руках постановление об опекунстве. Я обращён к ней и не могу не выразить глубокое уважение. Как смогла хрупкая на вид девушка пройти через все это: принятие нелёгких решений, потерю близких, взятие на себя колоссальной ответственности. Ежедневно прятать боль под стальным куполом, находить силы просыпаться и делать все, что от тебя зависит, а от неё зависит то, какая жизнь будет у Оливии.

— Значит мама?

— Мама.

— Ты удивительный человек, Амели. И прости меня, что меня не было рядом, когда тебе это было так необходимо. Прости.

— Твоей вины нет ни капли, Дэвид. Тебе не за что просить прощения. Иногда жизнь подкидывает нам причины становится сильнее, хотя сама стремительно уходит из-под ног. С годами я научилась балансировать.

— Ты не должна была проходить это одна.

— А меня никто и не спрашивал, одной мне быть или кто-то примкнёт ко мне в команду.

Из тягостного разговора нас вырывает Оливия.

Если не можешь включиться в беседу, тогда начни свою и перемани всех к себе — то, что сделала Оливия. И мы продолжаем с ней с того, с чего остановились. Бэби бон теперь щеголяет по квартире в чистых подгузниках.

Малышка уснула у меня на коленях, ее тихое сопение с каждым выдохом становилось роднее, один день и она в моем сердце. Она часть Амели, а Амели часть меня.

Глава 29. Амели

Двенадцать часов дня, а по ощущениям меня минимум трижды локомотив проехал, видимо двух раз маловато. Загреблась я по уши в работе, хоть