Дурное начало - Константин Минаков Страница 24

— Зачем?

— На каждый мой вопрос ты возвращаешь два. Кто здесь хитрый лис, а кто невинная овца? Как говорила — с магией творятся странности. Надеюсь книги смогут дать ответ.

Алим кивнул, не став допытываться дальше. Чародейка начинала закипать, и интуиция или иное внутреннее чувство остановило мужчину прежде, чем давление стало излишним. Отвернувшись, эльф вновь направил взор на северо-запад. Во взгляде мужчины отражались оттенки розового и кроваво-красного, медленно набухающие темно-фиолетовым, чтобы слиться с чернотой, пожирающей последний лоскут лазури. Встав и отряхнувшись, Морриган уловила выражение мага.

— Может из двоих направление сменить хотел бы именно ты? Не раз и не два ловила взгляд твой на опушке в том направлении.

Пожав плечами, Алим легко и ровно ответил.

— Были такие мысли. И не раз. Но времена эмоций миновали вместе с детством. Взвесив шансы, как учат в круге — я избавился от дурацких иллюзий. Потому об этом не беспокойся. Если в лесу не бросишь — то спутниками будем до предместий Лотеринга.

— В пределах круга учат особому мышлению?

— Мышлению?.. Нет. Не знаю. В круге с детства вбивают умение трезво смотреть на факты, уметь отстраняться — чтобы взглянуть на ситуацию со стороны. Способность отсекать эмоции от принятия решений. Без этого не дотянуть до совершеннолетия, не то что до Истязаний. Жизнь в замкнутом коллективе, в замкнутом пространстве, в пределах жесткого свода правил… Когда кошмары — не просто кошмары… А эмоции могут ранить не только тебя самого…

Прищурившись, маг повернулся к чародейке, напряженно и внимательно следящей за мимикой и интонацией мужчины. С некоторым мрачным удовольствием, прорезавшимся в голосе, тот спросил.

— Знаешь, почему большинство великих кругов размещены по свету в башнях?

— Откуда мне. Лестниц любители или ущербность деликатного характера прикрыть требуется?

Эльф хмыкнул и качнул головой, принимая озвученную версию.

— Да. Толкований много. Одни считают, так проще охранять. Другие — что так мы ближе к Создателю. Иные — в случае чего так легче магов сжечь. Есть версия, что вид из окон дает перспективу. Ещё одна — что это символ, в котором каждый видит власть Церкви. Но любимая — поинтереснее. В каждой келье действительно присутствует оконце. Так вот, оно там не для солнечного света или рассматривания звезд. А чтобы каждый в темный час имел свободный выбор — открыть и прыгнуть вниз, или остаться и встретить новый день. Об этом мало говорят, но трюк отсеивает слабых лучше Храмовников, суровых правил и угроз, присущих изучению искусства.

Морриган склонила голову чуть на бок и, вспоминая, произнесла.

— Прямо как Дункан говорил. Но те слова звучали про тебя.

Удивленно вскинув брови, Алим позволил себе мрачноватую усмешку и кивнул.

— Тонко подмечено. Но вспомни тогда и мои возражения. Приговор мне выносил Командор. В моем примере маги приговор выносят себе самостоятельно.

— Тех, кто сам судил себя считаешь слабаками. Правда?

— Пожалуй, да.

Морриган нахмурилась и уточнила.

— Не сказал — кого из них? Кто прыгнул или кто остался?

— Опять в точку. Не сказал. Выдвигаемся? Зябко.

Проводив шагающего к опушке эльфа взглядом, девушка в легком недоумении покачала головой. И двинулась следом.

* * *

Отрезок по ночному лесу обошелся без приключений. Ночной Тракт вовсе выглядел умиротворенно. Над головой размеренно мерцали звезды и восходил молодой жемчужный месяц, справа и слева — с негромким шуршанием листвы под порывами прохладного ветра покачивались кроны деревьев. Полог тишины разрывали только отдельные выкрики ночных птиц и далекое эхо волчьего воя.

Каждый из путников, меряя время до восхода шагами, молча обдумывал сказанное и оставшееся не озвученным, произошедшее, а также так и не случившееся. Морриган мало интересовалась мыслями спутника. Тем более, тот неизменно держался на два шага впереди. Собственный ум девушки, сделав пару кругов, вновь соскользнул к воспоминаниям о недавнем кошмаре. Будто помыслы, подобно камням, тянуло к мрачному дну. Вновь и вновь обдумывая возможное значение произошедшего, чародейка натыкалась только на остывший след и недостаток информации для рациональных выводов. В конечном счете Морриган приняла решение с большей осторожностью и внимательностью относится к собственному поведению, перемене настроения и иным, пока скрытым, симптомам. Либо уже накопившиеся странности имели четкую взаимосвязь, сходясь к единственной первопричине. Либо чародейка разом и впервые столкнулась со скопом разношерстных проблем. И при текущем раскладе — трудно выбрать, какой из двух вариантов хуже.

Монотонность ходьбы и ландшафта делали сознание заторможенным. Казалось, до появившихся вдали темных очертаний холма ещё далеко, как вдруг тот оказывался справа или слева и проползал мимо. Медленные мысли запоздало вызвали озарение. Низины позади. Тракт, как древнее копье, начал пронзать складки ленивого всхолмья, пролегающего от высоких холмов Саутрона на востоке до Глухомани на западе, широко раскинувшейся между Редклифом, Западными холмами и хребтом Морозных гор. Дорога словно шагала по вершинам, оставляя внизу сокрытые в темноте лощины.

Когда справа, на востоке, небо начало приобретать иные оттенки, кроме глубокой черноты — Алим без слов признал поражение, уступив Морриган. Единственный усталый вздох и мужчина, чуть сбавив темп, пропустил даму вперед. Та выразила согласие легким кивком, без ликования или иных эмоций, и лента дороги побежала дальше.

С первыми золотистыми лучами солнца, лес наполнился жизнью. Далеко разлетающееся эхо кукушки. Гортанное карканье ворон, переплетающееся с пересвистом овсянки и песней пеночки. И конечно трели десятков видов соловьев. Морриган остановилась, осматривая с края Тракта ближайшую арку, массивным основанием упирающуюся в вершину холма с парой столетних сосен. Верхние ветви как раз нависали над полотном дороги, будто протягивая руку помощи желающим спуститься.

— Здесь Тракт покинем. Затем в лощину за холмом. Та немного восточнее уведет, но это ходьбы на пару часов. Видишь? Затем среди вершин прореха видна. Значит повернет и лощина на север. Туда нам и нужно.

На холмах лес сплошь состоял из хвои, а та, преимущественно, из сосен. От того пологие вершины в солнечном свете приобретали бежевый оттенок толстого слоя выцветших иголок. Но по мере спуска в лощины, в нижней части которых нередко тихо журчал малозаметный ручеек, растительность менялась в пользу раскидистых широколистных деревьев, пышных кустарников на прогалинах, папоротников и мхов в тенистых участках. После спуска накопившаяся за ночь усталость сделала движение по новой тропе непомерно сложным. И Алим с Морриган, негласно согласившись, устроили привал на солнечной опушке. Здесь пахло свежестью и соснами, а по низкой зелени у черты леса разбрызгало, как капли крови, спелые ягоды костяники.

Оставив хмурого подуставшего мага