Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1974 год Страница 25

Лишь через несколько недель Ахилла разрешила ребенку приблизиться ко мне, но только непременно под ее присмотром. Стоит Кварте сделать несколько шагов, как Ахилла встает между нами и настороженно рычит. Неужели она не понимает, как мне хочется обнять свое дитя и ласково сказать ей: «Здравствуй, дочка! Как поживаешь?»

Дневник восстановил Г. Гаев

От редакции. Подготовив дневник папы Штефи к печати, мы позвонили в зоопарк города Базеля. Как нам сказал директор зоопарка доктор Ланг, Кварта и все остальные члены семьи чувствуют себя превосходно и живут сейчас, к радости папы Штефи, вместе. Правда, Штефи предчувствует, что вскоре ему предстоит разлучиться со своей супругой, ибо Ахилла в конце года вновь должна родить. Доктор Ланг сказал также, что Штефи очень рад будущему прибавлению семейства, только просил следующего ребенка не называть Квинтой.

Робер Стенюи: «Удача — это труд»

Имя Робера Стенюи появилось на страницах широкой печати в 1969 году в соседстве с заголовками «Сокровища на дне моря», «Находка века» и так далее. Речь шла о действительно сенсационном событии: группа аквалангистов во главе со Стенюи обнаружила у берегов Северной Ирландии затонувший испанский корабль, входивший в состав «Непобедимой Армады». О поисках галеаса «Хироны» Робер Стенюи написал увлекательную книгу, фрагменты из которой были напечатаны в нашем журнале (№ 1 за 1971 год). Каким образом вел он свои поиски? Что им предшествовало? Об этом рассказывает сам Робер Стенюи:

— Мне было восемнадцать лет, и я учился в Бельгийской политико-дипломатической школе, когда впервые прочитал одного американского автора, описывавшего подводные сражения с гигантскими спрутами, акулами и прочими тварями, преграждавшими путь к сокровищам на дне морей. В конце каждой книги герои, как легко догадаться, привозили домой из «экспедиций в Южные моря» сундуки с золотыми монетами. Произведения этого автора имели сумасшедший успех и переиздавались чуть ли не каждый год, украшенные цветными фотографиями водолазов (в аквариуме), отыскивающих золотые слитки (из папье-маше) и доколумбовых идолов (из гипса).

И хотя я прекрасно понимал, что описанное чистая выдумка, я ничего не мог с собой поделать. Ведь лежат же, в конце концов, на дне моря сокровища! Отложив книгу, я сделал первую свою выписку.

Вскоре мне пришлось расстаться с университетом и карьерой, на которую так рассчитывали мои родители. Я превратился в профессионального водолаза. Деловые обязанности и контракты переносили меня из Колумбии на Багамы — мы работали там на глубине 132 метров, из Лондона в Брюссель и снова в Америку. Все это время я пополнял свои знания об Армаде. Потом я остановился именно на «Хироне».

Мой лондонский шеф Джон Портер пытался предостеречь меня, цитируя Джозефа Конрада: «Нельзя освободиться от пут сокровища, если оно завладело твоими мыслями». Все было напрасно — оно завладело мною...

Отпуск я провел в Испании, копаясь в архивах. Потом продолжил поиски в Брюсселе, в Королевской библиотеке, где хранится множество испанских документов. В Париже, в Национальном архиве, оказалась вся переписка посла Мендозы с королем Филиппом. В Голландии — отчеты... Папка «Армада» пухла с каждым месяцем.

Нефтяная фирма, где я в то время работал, начала подводное бурение в Северном море. Это было очень трудное время. Тем не менее каждый уик-энд с 6 до 9 вечера я проводил под бирюзовым куполом библиотеки Британского музея. За полтора года это составило шестьсот часов. Думаю, у меня в руках перебывало все, что было написано в Англии и Ирландии об Армаде. Но чем больше скапливалось информации, тем более расплывчатыми становились мои представления... Я решил — хватит бумаг, так можно копаться до бесконечности. Надо действовать.

Результатом двухлетних работ Стенюи под водой и явилась в конце концов находка легендарной «Хироны».

— У нас все было не по правилам, — продолжает Стенюи. — Вернее, не по тем правилам, что известны зрителю любого кинофильма о подводных сокровищах. Не было ни пальм на берегу, ни белокрылого парусника, бессильно осевшего на риф... «Дверца капитанской каюты со скрипом подалась, и мы увидели сундук, который сторожил дежурный осьминог...» — ничего этого не было. Обошлось без тайфуна, без предателей, без капризных блондинок в бикини (минимум две для добротной психологической интриги), даже ножи и те не блестели во время дележки...

Вооруженные садовыми лопатами и банками из-под джема, мы прилежно растаскивали камни под надзором флегматичной трески или разгребали ладонями песок по шесть часов в сутки. И так день за днем...

Помимо всего прочего, оказалась неясной юридическая сторона — как расценивать обнаруженное. Как останки корабля, потерпевшего крушение? Военный приз? Сокровище? Брошенное имущество? Термины можно оспаривать до бесконечности. У этих вещей нет владельца, я являюсь лишь автором находки.

После многочасовых прений между моими поверенными, с одной стороны, и британским министерством торговли, с другой, было выработано решение, по которому в течение года потенциальный владелец должен был заявить о своих правах на всю «Хирону» либо же на часть находок. В последний момент испанское правительство сделало официальный запрос — на всякий случай, я полагаю, поскольку шансов на возвращение «Хироны» было мало. И действительно, в иске было отказано.

Лично мне было бы бесконечно жаль наблюдать, как коллекция расходится с аукциона по «любителям» из Техаса, Швейцарии или Аргентины. Я всей душой желаю — и всеми силами стараюсь осуществить свою мечту — одного: чтобы вся коллекция, целиком, без потерь, заняла свое место в музее. Скажем, в Музее Ольстера, или Национальном морском музее в Гринвиче, либо же в Морском музее в Мадриде. Там, в окружении карт и документов, позволивших нам сделать открытие, они будут на месте. Но, увы, это уже вне власти исследователя.

Минуло два года со времени открытия «Хироны», и в прессе появилось новое сообщение. Опять Робер Стенюи. И опять корабль, затонувший века назад... Но предоставим слово автору.

— Выбравшись из непроглядного илистого облака, я решил сделать перерыв. Многочасовое просеивание песка на дне настолько осточертело, что я больше не мог думать об этой монотонной работе. «Давай, давай, — подбадривал я себя. — Ты должен продолжать». Вздохнув, я снова начал опускаться на дно, как вдруг кто-то хлопнул меня по спине. Обернувшись, я увидел под маской взволнованное лицо моего коллеги Мориса. Откупоривая воображаемую бутылку шампанского, он подавал наш победный «заздравный» знак. «В чем дело?» — кивком спросил его я. Морис порылся в правом ботинке и извлек оттуда маленький пластмассовый мешочек. В нем лежали золотые и серебряные монеты. Я увидел изображение орла, двуглавого орла Габсбургов, с расправленными крыльями.

Где он их нашел? Морис ткнул пальцем в сторону Луи, еще одного члена нашей группы, которого я узнал по блеску баллонов за спиной. Я поплыл вниз. Луи возился с большой железной пушкой, но сейчас она нас не интересовала. «Монеты?» — знаком спросил я Луи. Он потянул меня за собой в расщелину, где после его работы еще не успел осесть на дно лесок. Расщелина была темной, глубокой и выглядела совершенно недоступной...

Так мы нашли сокровища с разбившегося в 1737 году о скалы острова Фетлар фрегата «Вендела», принадлежавшего Датской Ост-Индской компании. Эта компания торговала с Китаем и Индией, и ее корабли вывозили в трюмах каждым рейсом две, четыре, а иногда и шесть тонн серебра и золота в слитках и монетах.

Однако компании не везло. С 1735 по 1755 год она потеряла четверть своего флота. Выясняя пути следования этих пропавших без вести кораблей, я несколько недель копался в архивах Копенгагена, Лондона и Эдинбурга.

Я остановился на нескольких самых доступные для меня крушениях: в английских, ирландских и шотландских водах. Здесь места затопления можно было бы установить достаточно точно. Я старался выбрать судно с солидным грузом золота и серебра, чтобы наше мероприятие выглядело экономически оправданным. Так выбор пал на «Венделу».

...Осенью 1737 года 26-пушечный фрегат «Вендела» отплыл из Копенгагена в Транкебар — процветающую датскую факторию на Коромандельском Берегу Индии. Плавание началось 21 октября, когда на корабль был погружен последний брусок серебра, и до конца 1737 года о нем не поступило никаких сведений. Лишь 10 января 1738 года в письме Вильяма Ирвина, посланном с Шетландских островов адмиралу Мортону, упоминается «Вендела».

Ирвин был одним из шести знаменитых британских рэкменов XVIII века — так называли людей, получавших монополию на спасение груза с потерпевших крушение кораблей. Он писал: «...Недавно на остров Анст выбросило несколько утопленников, а также обломки мачт и рей... Предполагаю, что на мели около острова разбилось не одно судно... По сохранившейся судовой книге можно судить, что погибшие были датчане с корабля Ост-Индской компании...»