Коллектив авторов - Плавучий мост. Журнал поэзии. №3/2016 Страница 25

Офицеры

В пивбаре мужикискал туалет,упорно тыкался в стену,выпивший, заполошный.Конечно, он был смешон.И я рассмеялся.

А потом подошлипять его собутыльников,и затеялось долгое,неприятное разбирательство.

Офицеры вертели стволами,кидали пачки банкнот(какие они крутые),но вскорости все уладилось.– Мы стояли на защите Белого дома, –после мира рассказывали они, –но сильно не пострадали.Только вот Саня(тот дуралей)слегка контужени плохо в сумеркахориентируется.

Настоящий

Напишу я еще одношутливое стихотворение.Умное посмотрю кино,вином напою растение…

И стану всамделишным,настоящим, живым…Парашютистом денежным,аквалангистом злым.

И приземлится в середине тайгидокумент с фотографией и пропиской;и не будет рукииграть с моей одалиской.

Нет тем

У меня нет тем.Лучше я бекон съем.Лучше я сниму стресстем, что подожгу лес.

Листьев соберу стог(столько не найдешь строк),веток натащу воз(столько не родишь слез);и покой уйдет в дым;я, как поводырь, с ним.

Глупые верлибры

Глупые верлибры,блудные слова,где хотят – присядут,с кем хотят – поспорят…

Никакой отчетности,и расстрелять не получится…

Перевозим покойника

Умер человек в парикмахерской.Тромб или в этом роде.Скорая ждет в очереди –необходимо достричь.

Перевозим покойника.Несем к самолету,потом на машинеи еще служебный автобус.

Пассажиры нервничают на посадкев любом виде транспорта.

На лыжах в дождь

Лыжники по лужамкатятся вперед.Мальчуган Онуфрийлыжников ведет.

Мальчуган серьезный,староста звена…У него от капельморщится спина.

Выполнить заданьенам велел физрук:топчем возле зданьяшколы свежий луг.

И зачем мы губимтравку – не понять,и никто не скажет,скоро ль лыжи снять…

Отпусти время

Отпусти от себя время.Все равно контролировать бесполезно.В кого попадает семя –известно(по паспорту), но боль в глазах,и сколько за ней таится!

Битьсясердечная птицапродолжает впотьмах,пахвылизывает волчище;времени не имеетплоть –время не побороть.

Беззащитные

Есть в слепых беззащитность:невозможно локтем задеть;он как будто в прозрачной колбезаспиртованный экспонат.

Едет ли он в маршрутке,топчется в магазине,люди пихают его,ругают: ты что, ослеп?

Другие ж наоборотуступают дорогуи готовы еще извинитьсяза свое хорошее зрение.

Все очень просто:первые смотрят обувь,а вторые – лицо.

Новьё-старьё

Все вокруг – новьё,только мир – старьё.Новые машины –прежние грузины.Новые продукты,привозные фрукты,да весы веете же –заходи пореже.Новые журналы –те же адмиралы,новые солдаты –прежние лопаты,новая страна –старая стена.

Яма

Ямаочередная.Мандельштамав ней нет.Странно.Что-то не так.Ах, нет,все в порядке:есть Пастернак.

Я не могу

Я не могу больше заниматься любовью.У моей жены красивые груди,и фигура что надо,но ее насилует государство:она уходит сутраи возвращается вечером,и из всех отверстий еевоняет государственной спермой.

Бить ее бесполезно:вряд ли она понимает,что, оформляя бумажкио браке и о гражданстве,о регистрации и прочем, прочем,она разрушает нашу семью.

– Ты живешь как в тайге, –она меня упрекает, –но мы же – цивилизация,и документы – это необходимо!«Необходимо? – думаю я, –Цивилизация?»– Может, как-нибудь без нее?

Иноземцы

Иноземцы в прострации,как в золе:нету нас регистрациина земле.

Никуда не податься нам,нам нежить.Повезло же вам, гражданам –не тужить.Мы же что, к ископаемым,в облака?Топчем семенем Каинавам бока?

Ни закуски, ни кладбища –доли нет.И дороженька та еще –все в кювет.

Благословение

Ничего не видеть впереди –это основное пожеланье.Понимаешь? Ну, тогда иди!Вот тебе возможные названьяостановок: вера, суета,отчий дом, сомнение, работа…Но и это станция не та…

Озираясь, смотришь на кого-то,вспоминаешь, но не узнаешь…Это ты в одном из воплощенийбесполезно сдерживаешь дрожь,двигая Вселенную с коленей.

Ирина Гумыркина

Стихотворения

Родилась в 1987 году в г. Зыряновск Восточно-Казахстанской области. С 2007 г. живёт в Алматы. Журналист, редактор в международном информационном агентстве. Публиковалась в журнале «Великороссъ» (сетевая версия) и литературном альманахе «Ликбез». Лауреат II степени в номинации «Поэзия» III международного литературного конкурса «Верлибр», лауреат международного творческого конкурса «Сон в руку» в номинации «Поэзия» медиапроекта «Самарские судьбы».

Серебристо-мягкие сновидческие метаморфозы стихов проходят сквозь мир жесткий и далекий от желания сдвигаться в сторону от своего торжествующего каркаса: смерть, несправедливость, одиночество, отчужденность, бессмыслица, утрата. Почти в каждом стихотворении разыгрывается экзистенциальный сюжет, в котором мнемотически-иллюзорная, но от этого не менее агрессивная наглядность вступает в соединение с приглушенным пассионарным водоворотом образов, состоящим из музыки, видения неизреченных букв и слов, картинок, в которых на один фактор больше, чем они могут с помощью автора выразить. Исчезнувшая из аквариума рыба, она же – подаренная/преображенная до прозрачной сущности 24-я буква (напомним, что в священных алфавитах на буквах стоит мир) – одной породы, языковой, телесной, дополняющей мир до состояния, в котором ему придется рассказать о себе правду, и может быть, этот рассказ уже начался не голосом сражений на Украине, Армении и в Сирии, а через наличествующее осуществленное письмо.

Андрей Тавров, поэт, гл. редактор журнала «Гвидеон»

* * *

Ко мне приходили люди с того света,ходили по коридору, пугали кошек.Они были очень странно одеты,люди из прошлого.

Они закрывались в спальне и тихо пели,когда я входила в комнату – замолкалии сквозь меня куда-то смотрели.А кошки лакали

разлившийся по полу свет серебристо-лунный,который на молоко был похож на вкус.Ко мне приходили люди, когда умермой Иисус.

* * *

Ничего не изменишь – мы такие, какими стали.Хоть кого-то из нас и задумывали из стали,а других из бумаги со свойством сгорать до пепла –кто-то сгинул во тьме, не найдя источника света.Некто выдумал нас и бросил на самое днище,и ему всё равно: он не видит нас и не слышит,как рождаются дети и как умирают детиот сумы, от чумы – всех смертей не счесть, не приметить.Только те, кто из стали задуман был по сценарию,собирают в ладони пепел сгоревших в пламени,зажигают свечи за тех, кто из тьмы не выбрался,и живут с ощущением, что всё это просто вымысел,что они пустота в пустоте, тьма во тьме, у которой нет имени.В ней слова – это дым, бесполезно просить «спаси меня».Да никто и не слышит, хоть какими зови голосами:тот, кто выдумал нас, – мы его придумали сами.

* * *

Мне подарили двадцать четвёртую букву.Сказали: «Возьми и называй слова,с которой они начинаются,и говори их, пока не прогонишь душевную муку,пока не почувствуешь,как эта буква в тебе растворяется,становится частью тебя, сливаясь в единое целое».

Двадцать четыре – число моего дня рождения.

Мне сказали: «Представь,что букву тебе подарил сам Бог,если бы мог.И что бы ты в жизни ни делала,в моменты падения,когда тебе кажется, что всё вокруг разбивается,ты вспомни о двадцать четвёртой букве внутри себяи повторяй слова,с которой они начинаются.Целое.Ценное.Цель.И так далее.И думай, что эту букву тебе посвятилиБог и я».

* * *

Когда нас не станет, поверь, – ничего не изменится:соседи, что снизу, опять разведутся-поженятся;по радио будут крутить вперемешку со Сплиномто новую Нюшу, то богом забытых Дельфинов;всё те же трамваи будут ходить по маршрутам,которыми мы добирались до дома под утро,но спать не ложились, а молча сидели на кухнеи думали: рухнет без нас чей-то мир? не рухнет?Ты мне говорил, что за плоскостью этого небаесть что-то важней и насущней насущного хлеба.

Когда нас не станет – не будет лишь рая и ада:ни мне, ни тебе в них верить больше не надо.

* * *