Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1970 год Страница 26

Все новые успехи одерживает народ Гвинеи-Бисау в борьбе, которую он ведет за свое освобождение от португальского колониального владычества. Освободительная война Гвинеи-Бисау сродни той борьбе, что ведут народы Анголы, Мозамбика, Зимбабве, Намибии и Южной Африки. Как подчеркивали участники международного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве, вооруженная борьба народов этих стран «наносит тяжелые удары по союзу фашистских и расистских режимов, поддерживаемых империалистами, и открывает перспективу новых крупных побед африканской революции». Революция очищает не только землю от колонизаторов, но и каждого человека. Ее победы не только военные, но и мирные — над отсталостью и забитостью, над невежеством и бесправием. В этом мартовском номере мы рассказываем лишь об одной стороне новой жизни в освобожденных районах Бисау — о меняющемся положении женщины.

Жозите семнадцать лет. Вы обращали внимание на то, с какой непринужденностью и изяществом носят семнадцатилетние девушки свои сумочки? Жозита в этом смысле не составляет исключения, вот только сумочку ей заменяет автомат. Она не расстается с ним даже тогда, когда нагибается над очагом, выложенным из крупных камней, чтобы поджарить кусок газельего мяса.

— Какой мне смысл рисковать? — рассудительно замечает она. — Конечно, все тропинки и дороги в округе охраняются, но кто на войне может гарантировать, что противник не совершит неожиданного нападения?

Жозита — член добровольной милиции при Армии освобождения ПАИГК (1 ПАИГК — Африканская партия независимости Гвинеи и островов Зеленого Мыса.). В Бисау, или, как называли в недавнем прошлом эту страну, — в «португальской» Гвинее, у добровольной милиции многочисленные и важные обязанности: организация новой жизни в освобожденных деревнях, выявление португальских агентов, охрана военных и продовольственных транспортов внутри партизанских районов.

Нелегкие и непростые все это дела для женщин, но если вы спросите, какого на этот счет придерживается мнения сама Жозита, то не сомневайтесь в ответе: «А нам кажется, что все наоборот. Ведь когда идет война, привыкаешь ко многому».

В стране, где ислам замешан на поверьях и ритуалах традиционного язычества, в стране, где католицизм всегда шел в ногу с идеологией белого колонизатора, а такой стране кажется невероятной сама возможность увидеть женщину, сжимающую автомат или выступающую на народном собрании. Борьба за свободу все изменила: если б не широкое освободительное движение, процесс эмансипации женщин занял бы долгие годы. Доказательства? Достаточно сравнить женщин, сражающихся рядом с мужчинами и наравне с мужчинами, с их сестрами, оставшимися в деревнях. Достаточно сравнить женщин, попавших в эпицентр современных проблем своей страны, с женщинами, ни разу не вышедшими за пределы своей деревни. Женщин, которые сами выбирают свое окружение и сами создают семью, с теми, кто до сих пор служит предметом чужого выбора, предметом купли.

Дорога от рабства к свободе, от покорности к борьбе всегда нелегка. Но здесь, в бывшей «португальской» Гвинее, чей народ находился под колониальным ярмом больше трехсот лет, на этой дороге есть еще и свои шлагбаумы. Вот один из странных на первый взгляд случаев из жизни Жозиты.

Случилось это около года назад. Именно тогда Жозите поручили спасти одну девушку... от замужества.

...Жозефине исполнилось пятнадцать, когда отец решил отдать ее в жены. Жених, по понятиям отца, да и не только отца, был выгодной партией — и земля у него была и скот. Жозефина стала бы его четвертой женой. Конечно, четвертая жена — не первая, самая тяжелая работа достанется ей, ну да что поделаешь, не оставаться же всю жизнь у отца на шее.

Но Жозефина была девушкой упрямой. Она ушла от отца и построила себе хижину на окраине деревни. Соседи говорили: «Не простит ей старик. Обязательно напустит порчу».

Жозефина и сама догадывалась, что отец обратится к колдуну, и отчаянно этого боялась...

Однажды ночью в тишине рядом с хижиной Жозефины послышалось хриплое блеяние козла. Незаметно к нему присоединились тихие и медленные удары в жестянку. Жозефина почувствовала озноб. Безумный голос, и все более громкие удары по звонкой жести проникали в ее мозг. Девушка не выдержала и зажала уши. Но сквозь пальцы отчетливо раздалось заклинание:

— Я — нечистая сила, брожу ночью! Я — нечистая сила, брожу ночью!

Грохот жестянки, хриплое блеяние козла, гулкие удары о стену хижины, ходуном ходившей всякий раз, когда колдун налегал на нее всем телом. Так прошла ночь до рассвета...

Когда утром Жозефина выглянула за порог, она увидела, что все соседи стоят у своих домов и ждут — выйдет она из дома или нет. Она не вышла.

Прошла еще одна такая же страшная ночь, и утром Жозефина едва смогла подняться с циновки: ее тело тряслось от холода и не повиновалось. Когда же она увидела на пороге перевязанную синей ниткой лягушачью лапу, она чуть не потеряла сознание. В глазах соседей, вновь высыпавших из хижин, было уже не любопытство, а страх. Все теперь знали, что Жозефина заколдована, что, если Жозефина переступит через лягушачью лапу, она умрет.

В хижину к ней вошла Жозита. На глазах у всей деревни она переступила лягушачью лапу. Две девушки оставались в хижине целый день. Вышли они вместе. Подругами.

С тех пор Жозефина тоже с непринужденностью и изяществом носит, как сумочку, автомат. До тех пор, пока война не кончится.

С. Ремов

Четверо и полюс

Окончание. Начало в № 2.

Итак, от грядущей беды четверых англичан отделяло всего тридцать шесть часов.

Херберт сидел у рации и диктовал королеве послание о прибытии на полюс, когда в палатку заглянул Джилл и замахал руками. Он только что закончил координатную привязку и выяснил, что до полюса еще целых 7 миль. Посланное в эфир извещение, что «сегодня, 5 апреля, в 17.00 гринвичского времени трансарктическая экспедиция достигла полюса», оказалось преждевременным. Пришлось срочно собирать лагерь, запрягать собак и нестись на север, чтобы успеть на полюс. Хотелось попасть к цели сегодня же.

Через семь миль упряжки остановили, но лагерь решили не разбивать, пока приборы не подтвердят адрес. К удивлению, теодолит показал, что до полюса все те же семь миль!

(Навигация в непосредственной близости полюса, — напишет впоследствии Херберт, — является сложной проблемой. Малейшая неточность в определении долготы, и вы уже неправильно определяете момент, когда солнце пересекает ваш меридиан. И чем дальше удаляетесь вы от истинного азимута, тем грубее ошибка, так что в конце концов вы начинаете двигаться по кругу».

Еще три часа пути. И вновь очередная «привязка» обнаруживает, что путешественники находятся теперь в 3 милях от полюса к югу, как раз на нулевой долготе, которая должна привести их к Шпицбергену. Итак, они проскочили полюс!

Как ни заманчиво было мчаться дальше на юг, к финишу, решили все же возвращаться назад. Ведь до них ни одному англичанину не доводилось ступать на полюс.

Теперь приближению к полюсу мешал встречный дрейф льдов. За четыре часа с трудом продвинулись на милю. Тогда Херберт принял решение остановиться, разгрузиться и идти к полюсу «налегке».

Шли еще три часа. И когда снова достали теодолит, он показал: 89° 59" N, 180° W. Отклонение на одну минуту! Выходит, снова проскочили полюс. Но сил поворачивать обратно во второй раз не было... Дрейф теперь был благоприятным, и можно было надеяться, что ледовое поле, на котором остановились полярники, само рано или поздно вернет их на полюс.

На следующий день, продрейфовав через полюс, они продолжили путь на юг, не запрягая собак. Измученные вконец сорокадневным штурмом полюса животные отдыхали. Люди же готовились к последнему этапу: 700 миль до Шпицбергена предстояло преодолеть за 60 дней. 60 весенних дней. Чтобы опередить весну, нужно было вдвое убыстрить темп, и так казавшийся непосильным. Но Херберт и спутники были полны оптимизма.

Утро 7 апреля началось, как и все предыдущие утра, будоражащим звоном будильника.

Звонок раздается обычно ровно в 5 утра. Четверо полярников, спящих по двое в двух палатках, открывают глаза. Их первое движение — стереть иней с одежды и всех предметов. Иначе, когда разгорится примус, все станет мокрым. На примусе разогревают чай и кашу. После завтрака полагается час расслабления, внутренней подготовки к дневному переходу. В 6.45 путешественники вылезают из спальных мешков и пытаются высушить над примусом верхнюю одежду. Правда, им никогда не удается довести эту процедуру до конца — надо экономить топливо. Натягивать влажную одежду на морозе — процедура, к которой невозможно привыкнуть. «Но самое худшее испытание, — записывает Херберт, — это влезать в парку из волчьей шкуры, задубевшую до броневой крепости».