Журнал «Вокруг Света» - Вокруг Света 1996 №09 Страница 26

Как это ему купцом быть? Мир открылся его взору, мир, куда пришел он по воле Божьей, который вдохнул свет в него. А тут — седла, ремни, мешки, гроссбухи?

Не покорился сын. Уехал в Москву. Два года в Троице-Сергиевой Лавре проучительствовал и бросил. «Нет места среди здешних лжеучителей, а мне лжебратий».

Спасибо Василию Баженову — тот уже капитан артиллерии, свой человек при императрице — к себе в Экспедицию Кремлевского строения «представление сделал»:

«Я приискал одного, учившегося в чужих краях 13 лет, Каржавина Федора. Желает быть при мне в помощниках; должность его и знания не в чертежах и рисунках, но именно в рассуждениях о математических тягостях, в физике, в переводе с латинского, с французского и эллино-греческого языка, для изъяснения истории: откуда произошла красивая архитектура...»

Три года проработал Федор в Экспедиции рядом с Василием Баженовым. И дело любимое — переводы великого Витрувия, сочинения древние по архитектуре. Да на душе неспокойно.

«Потянуло меня в чужие края счастья искать», — скажет он Баженову.

Неведомое звало. Болезнь! Болезнь, которую так тонко распознал Джонатан Свифт — «разглядывать пространство в окуляр подзорной трубы...»

В конце апреля 1773 года, «взяв отпуск по болезни от Кремлевской экспедиции», — конечно же, милый друг Васинька помог, «нонешний случай и без него, Каржавина, обойтиться можно», — выправив заграничный паспорт, вступил Федор на борт голландского двухмачтового галиота.

Скольким русским знакома эта дорога — из закованного в цепи и гранит Петербурга на просторы морей... Сам прошедший этой дорогой полвека спустя, великий философ с пронзительным взглядом Петр Чаадаев дал формулу Бегства. Вот она.

«Мы все имеем вид путешественников. Ни у кого нет определенной сферы существования, ни для чего не выработано хороших привычек, ни для чего нет правил, нет даже домашнего очага; нет ничего, что привязывало бы в вас симпатию и любовь, ничего прочного, ничего постоянного, все протекает, все уходит, не оставляя следа ни вне, ни внутри нас. В своих домах мы как будто на постое, в семье имеем вид чужестранцев, в городах кажемся кочевниками, и даже больше, нежели те кочевники, которые пасут стада в наших степях, ибо они сильнее привязаны к своим пустыням, чем мы к нашим городам».

Истинно так! В какой-то миг нас пронзают холодные туманы, и тщетно мы ищем солнце, которое всегда убегает от нас.

16 июля 1773 года двухмачтовый галиот под командой капитана Рейнау-Лоренса покинул Кронштадт...

Окончание следует

Дмитрий Демин

Уроки русского со счастливым концом

В самом начале 1820 года капитан английского флота Кохран, племянник знаменитого лорда Кохрана, некогда служившего под началом самого адмирала Нельсона, решил совершить кругосветное путешествие пешком. В кругу этой знатной английской фамилии капитана воспринимали как личность весьма эксцентрическую, поэтому чинить препятствий не стали...

Прибыв на корабле через Ла-Манш во Францию, Кохран имел с собой лишь небольшой узелок с парой запасных башмаков, сменной одеждой да не очень большую сумму денег. Он отправился через Нормандию в Германию, оттуда в Польшу и, располагая всеми необходимыми документами для пересечения границы, прибыл в Петербург.

Российский император (Александр I — Ю.Х.), узнав о столь необычных намерениях англичанина, лично принял его и имел с Кохраном беседу. Не видя ничего предосудительного в планах английского капитана (Россия в то время была союзницей Англии — Ю.Х.), император России, однако, предупредил, что путешествие по столь обширной стране, особенно по Сибири до самой Камчатки, да еще пешком, — есть мероприятие весьма опасное для здоровья и даже для самой жизни.

Однако, видя настойчивую целеустремленность иностранца, Александр распорядился, чтобы губернаторы во всех губерниях, через которые надлежало пройти путешественнику, оказывали ему всяческое содействие.

Те небольшие деньги, которые Кохран брал с собой в дорогу, он отсылал по почте вперед, в следующий город, куда собирался прийти. Следует также отметить, что когда английский капитан добрался до Петербурга, он почти ни слова не знал по-русски. Уроки русского языка начались почти сразу после его выхода из российской столицы. На пути из одного города в другой на него напали разбойники. Благо, что это случилось летом. Англичанин, коверкая русские слова, слезно просил лиходеев оставить ему хоть рубашку, брюки и башмаки, но грабители были неумолимы. Десять верст, в одном жилете, без исподнего, прошел бедный капитан английского флота до ближайшего села, где и поведал крестьянам о своем несчастии. В селе его пожалели, одели, накормили и дали знать в город, а оттуда в Петербург о случившемся. Государь-император приказал во что бы то ни стало отыскать воров. К большому удивлению самого пострадавшего, через неделю нашли и грабителей, и вещи. Кохран, благодаря земскую полицию, говорил: «В Англии бы не нашли!» Отдохнув, он снова отправился в путь и вплоть до самого Иркутска шел благополучно, без особых приключений.

В Иркутске, как и везде в губернских городах, он был принят радушно. Иркутский губернатор поселил его в своем доме, имел с ним беседу, так как англичанин уже кое-что понимал по-русски. Самым же жестоким уроком стал переход капитана Кохрана из Иркутска в Якутск. По пути, в маленьком заштатном городишке Зативерске его поймали казаки, посчитав англичанина за беглого каторжника, скрутили ему руки, конфисковали вещи и приволокли к городничему. Как пишет в своем дневнике С.И.Яновский: «...На беду тот придерживался чарочки, был подвыпивши, а потому принял его в допрос». Напрасно отпрыск благородных лордов показывал пьяному начальнику свой паспорт, в котором и по-русски и по-английски было сказано, что он — капитан английского флота и что ему надо оказывать всякое содействие, то есть безденежно давать подводы, предоставлять провожатых, одним словом, помогать во всем, в чем будет нужда.

В ответ на эти доказательства подгулявший начальник заявил: «Знаем мы вас! Ты беглый или шпион, а паспорт фальшивый! Какой ты капитан, рыжая борода? Эй, ребята, давай палок!»

Так был высечен в России первый энтузиаст кругосветного путешествия пешком. Наконец несчастному путешественнику удалось упросить городничего, чтобы его отослали к губернатору. Заковав англичанина в кандалы, повезли его под охраной в Иркутск, желая получить за поимку «преступника» большую награду. И везли в «железах» 500 верст, именно таково расстояние от Зативерска до Иркутска.

Прибыв в дом иркутского губернатора ночью, бдительное начальство заштатного городка велело разбудить губернатора и доложить, что пойман и привезен «весьма опасный преступник». Гнев губернатора, увидевшего в кандалах своего недавнего гостя, был ужасен, обидчики Кохрана валялись у него в ногах и просили прощения. Им пообещали тюрьму «или в солдаты». Но великодушный англичанин простил своих истязателей с чисто христианским смирением. Отдохнув несколько дней, путешественник со второй попытки преодолел расстояние между Иркутском и Якутском.

«Но странная судьба ожидала этого капитана», — пишет в своих записках Яновский. Он с большим трудом прошел Камчатку и вошел в Петропавловск. Пожалуй, сам англичанин в тот момент не знал, что его кругосветное путешествие уже завершено по совершенно неожиданной причине.

Начальником Камчатки в то время был капитан российского флота Петр Иванович Рикорд, известный мореплаватель. Он радушно принял своего английского коллегу и поселил его у себя дома. Двум капитанам было о чем поговорить. Сам капитан Рикорд был давно женат, но не имел детей. Его супруга, как это бывало тогда нередко, взяла к себе в дом бедную сироту, дочь дьячка, которую воспитывала как родную дочь. Миловидная и скромная девушка понравилась англичанину. И не только понравилась. Он сделал ей предложение, которое было принято. Женитьба отодвинула все мечты о кругосветном путешествии, которое так и осталось незавершенным.

После женитьбы капитан Кохран отправился с женой через Сибирь обратно в Петербург, но на этот раз не пешком, а со всем возможным комфортом. Побыв немного в столице России, он выправил молодой жене должные документы и повез ее в Англию. Жизнь с русской женой у Кохрана складывалась хорошо, он имел детей. Однако умер капитан через шесть лет после своего прибытия в Англию. Молодая вдова, получив после смерти мужа немалое состояние, возвратилась в Петербург, где вторично вышла замуж за адмирала Эльфенстона, англичанина, находившегося на русской службе.

Юрий Холопов