Призраки - Amazerak Страница 26

— Что это значит? Как мне это сделать? — крикнул Кузьма.

— Вот так.

Цепкие пальцы крылатого вдруг разомкнулись, и Кузьма ощутил падение. От неожиданности у него перехватило дыхание, он даже закричать не смог. Смертельный ужас пронзил холодными шипами. Кузьма зажмурился, предчувствуя последнюю встречу с землёй…

Но этого не произошло. Через некоторое время он открыл глаза и понял, что парит в небе вместе с другими существами. Теперь и у него были крылья — такие же большие и чёрные. Их размеренные, тяжёлые взмахи удерживали его в потоке воздуха и несли вперёд.

Поначалу в душе свербел страх, боль высоты никак не желала отпускать, но постепенно неприятные чувства исчезли, и осталась лишь свобода. Ощущение полёта растекалось внутри ярким наслаждением, и Кузьма отдался ему с головой. Это было немыслимо, невероятно, необычайно! «Вот что значит вознестись! — мысленно ликовал он. — Я понял! Понял!»

Резкая, яркая вспышка ослепила Кузьму, заставив зажмуриться. А когда он снова открыл глаза, вместо мирового дерева стоял гигантский огненный гриб, подпирающий небеса шляпкой. Он извергал пламя, жар и боль. Ревел и гудел монументальным ужасом. Давил и сжигал запредельной неизбежностью.

Охваченный ужасом, Кузьма стал падать. Он летел вниз и кричал, но никак не мог достичь земли. Там не было земли… не было ничего. Шок прошёл, а падение не прекратилось. И тогда Кузьма закрыл глаза и отдался на волю судьбы.

Глава 9

Глаза мозолила бездушная решётка, за которой простёрлась наполовину синяя, наполовину грязно-белая стена коридора. Изолятор бывшего полицейского участка был неприветливым, угрюмым местом, как и все подобные заведения. Кузьма сидел на нижней полке двухъярусной кровати и, обхватив голову руками, с тоской глядел в пол.

Вера вечером патруль обнаружил Кузьму в «Буханке», стоящей возле ворот заброшенной воинской части. Кузьма находился без сознания за рулём. На заднем сиденье лежал рюкзак с вещами, на переднем — «Сайга». У мужиков сразу же возник вопрос, куда пропал Валера, но в версию, что напарника убило крылатое существо, никто не поверил, особенно когда в тот же вечер нашли самого Валеру, застреленного из его собственного оружия. Теперь предполагаемого виновника ждал расстрел.

Кузьма до сих пор находился в недоумении. Все последние события: и поход через холодное поле, и мытарства в жарком городе, и заснеженные трупы, и падающие дома, и мировое дерево — всё это выглядело невероятно реальным, каким не бывает ни один сон. Особенно запало в душу ощущение полёта, которое он испытал в конечной точке пути и которое так хотелось повторить. А теперь складывалось впечатление, что ему всё это просто привиделось, пока он валялся без сознания в машине.

А может, и крылатый на реке померещился? Не было уверенности ни в чём. Город сводил людей с ума, и наверняка Кузьма тоже повредился рассудком. Слетел с катушек и убил Валеру, после чего отрубился. Такая версия выглядела наиболее реалистично.

Значит, самодвижущихся качелей не существовало, и малиновой девочки — тоже, а крылатые никак не участвовали в его жизни. Военный грузовик, на котором он пытался покинуть город, просто съехал в кювет из-за неосторожности водителя, Кузьма крепко приложился головой и забыл, как добрался обратно, а вагон… отцепили и отбуксировали к ближайшему депо. Тогда получается, что и спасительное чувство полёта — это всего лишь очередная фантазия, порождённая засбоившим мозгом.

От этих мыслей становилось нестерпимо больно. Надежда рухнула, краски исчезли, мир поблёк, и теперь хотелось только одного — чтобы поскорее привели в исполнение приговор. Всё равно больше некуда идти и не к чему стремиться. Цивилизация движется к гибели, и нет никакого смысла наблюдать за этим эпохальным процессом, сидя в душной клетке собственного обезличенного бытия.

Слабый голосок внутри продолжал твердить: «Вознесись. Воспари над бренным течением дней. Расправь крылья». Но Кузьму это сейчас только злило. Ведь полёт оказался ложью. Никакой цели нет, как нет и пути. Тогда зачем нелепая мысль продолжает зудеть несбыточным желанием?

Тихие всхлипы, доносящиеся из соседней камеры, оторвали Кузьму от гнетущих раздумий.

— Здесь кто-нибудь есть? — громко спросил он.

Ответа не последовало, а всхлипы смолкли. Тогда Кузьма повторил вопрос.

— Да, есть, — донёсся из-за стены негромкий женский голос, показавшийся знакомым.

— Лида? Это ты?

— Ну да. А ты кто?

— Меня Кузьма зовут. Я служил в народной дружине. Помнишь, я тебя сопровождал, когда мы сюда ехали?

— Ага…

Это «ага» прозвучало безрадостно и разочарованно. Вряд ли девушка была рада общению с одним из тех, по чьей вине здесь оказалась. Да и Кузьма не знал, что сказать. Взбодрить? Дать надежду? Он не мог ни того ни другого. Единственное, чем он сейчас жил — это ожидание расстрельной команды, которая предоставит выход из сложившегося тупика. Может, тогда он воспарит? Или просто погрузится во мрак небытия… Полный, безвозвратный конец — пожалуй, не так уж и плохо. Всё равно ведь это однажды случится. С каждым случается. Тогда зачем противиться неизбежному?

Однако, вопреки ожиданиям, Лида сама продолжила разговор.

— Почему тебя посадили? — спросила она, спустя минут пять.

— Напарника случайно убил.

— Случайно? Это как?

— Если честно, я не помню, как это произошло. В голове помутилось, и теперь я ничего не помню. Меня нашли без сознания в его машине, с его оружием, из которого он был убить. И вот я здесь.

— А может, это не ты? Вдруг это кто-то ещё сделал, а тебя подставили?

— Мне тоже так кажется. Но это не имеет значения. Все считают, что это сделал я, и доказательств обратного у меня нет. Такое вот правосудие…

— А… кого? — неуверенно проговорила Лида, спустя ещё пару минут. — Кого ты убил?

— Валеру Киреева. Толстый такой, здоровый мужик. Мы с ним в одной патрульной группе служили.

Девушка не ответила. Возможно, она поняла, о ком идёт речь, вот только вряд ли ей от этого стало легче.

— Эй, что там за балаган? — раздался грубый окрик.

За решёткой показалась щуплая фигура Жоры Контрабаса, облачённая в охотничий камуфляж.

— Что, Кузьма, проснулся? — в голосе охранника чувствовалась издёвка. — Хорошо вчера отдохнул? На рыбалку съездил, да? А Валера где, а? Там остался? С простреленной башкой под кустом? Какая же ты сука, Кузя!

Кузьма бросил исподлобья взгляд на Контрабаса:

— Не помню я ничего.

— Ну да, ну да. Вначале пиздиш, что это крылатый Валеру завалил, теперь — что ничего помнишь. Ты давай, не завирайся. Правду мы из тебя выбьем. Пузырь тобой займётся — быстро расколешься.

Действительно, Иван Пузырёв умел дознанием заниматься.