Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №12 за 1973 год Страница 28

Но когда Уваров узнал, что в виде исключения команде шхуны разрешалось добыть сто голов моржей, которые были необходимы биологу для исследований, он тут же согласился пойти искать моржей к кромке льдов Берингова моря.

Дорога была дальняя. Двадцать дней болталась шхуна «Житомир», как пустая скорлупа, на волнах Тихого океана, пока добирались до Берингова моря, обходя Курильскую гряду и Камчатку. На пути ее дважды встречались циклоны. Крылов, рассказывая об этих днях, не смог вспомнить цвета ни воды, ни неба. Все ему казалось серым и черным. Построенная для работы во льдах, даже на небольшой волне шхуна валилась с боку на бок. Когда же начинался шторм, то появлялось ощущение, что она сейчас взлетит на волне и грохнется в воду носом.

Водяная пыль, подхватываемая штормовым ветром, оседала тяжелым ледяным панцирем на палубных надстройках шхуны. И тогда все поднимались на аврал. На завывающем, пронзительном ветру долгими часами крушил ломиком лед и Крылов. Отдыхал он на диванчике в каюте стармеха: койки на этой шхуне научному персоналу не полагалось.

Когда наконец показалась долгожданная кромка льда, капитан, щадя измотанную команду, приказал войти во льды. Впервые за двадцать дней шхуна стояла спокойно, не прыгала, не тряслась, и все в тот же миг повалились спать. Меж тем течения все дальше и дальше увлекали судно во льды, и, когда наутро огляделись, поняли, что попали в плен. До горизонта было бело, нигде не видно было и признаков чистой воды.

Льды напирали на судно, пока не выжали его и не положили набок. Такой постройки была эта шхуна, что раздавить ее они не могли. Потянулись томительные дни. Спать опять стало неудобно, ноги то приходилось поднимать выше головы, то, перевернувшись, спать почти стоя. Попытки околоть лед вокруг шхуны, дать ей возможность опуститься вертикально удачи не принесли. Льды вновь выжимали ее. Зверобои роптали, поругивая ученых. Слушая радио, они знали, что товарищи их между тем успешно ведут промысел и потихоньку наполняют трюмы. Нервозность стала появляться и у капитана; он побаивался, как бы не пролежать на боку весь промысловый сезон. Скоро уже зверь сойдет на воду, а потом попробуй его отыщи. Шхуну меж тем несло к канадским берегам. Однажды патрульный самолет американских ВВС долго кружил над шхуной, со всех сторон рассматривая ее...

Крылов, волнуемый теми же сомнениями, что и капитан, старался в эти дни меньше попадаться всем на глаза. С рассвета до сумерек он пропадал на льду, возвращаясь к шхуне лишь на ночь. Так у них было заведено в Магаданском отделении ТИНРО — где. бы ты ни был, при случае собирай материал и товарищам, занимающимся изучением других видов морских животных. И теперь он был занят исследованием тюленей. Но тюленей попадалось мало, и ходить за ними приходилось далеко.

Лишь на двадцатый день шхуна внезапно резко осела в воду. Перед этим долго дул южный ветер, теплый и влажный. Небо стало серовато-синим, облака будто взбухли, насыщенные влагой. Потеплело. Обычно с таким ветром на берега Чукотки залетают первые пуночки, и здесь во льдах сразу же пахнуло весной. После недолгого затишья потянул ветерок с канадских берегов. Льды неожиданно начали расходиться, одна полынья появлялась за другой. Перед шхуной открылись пространства чистой воды, и она устремилась по разводьям вперед. Все чаще наблюдатели замечали тюленей. Сначала это были одиночки, затем появились и небольшие скопления. На второй день были замечены первые моржи. Спустя еще сутки появились небольшие залежки. В предвкушении близкой удачи — каждый морж заменял десяток тюленей и давал возможность быстро выполнить план — зверобои повеселели, часто шутили с биологом. Настала пора приниматься за дело. На воду спустили промысловые боты, заняли свои места мотористы, стрелки. И для Крылова наступили самые напряженные и трудные дни.

В поисках добычи боты иногда уходили далеко от шхуны. Чтобы успеть побольше сделать, Крылов предпочитал садиться в тот, где командовал боцман Кулаков. Помор, родом из Архангельских краев, этот краснолицый кряжистый человек с сипловатым голосом словно обладал каким-то чутьем на добычу. Он никогда не возвращался пустым, никогда не застревал в тумане, как иные, не блуждал в поисках шхуны. Но Крылову с ним было нелегко. Охотники работали ловко, быстро. Нужно было выскочить на лед первым, чтобы успеть все сделать. На наледи, которая обычно остается там, где лежали моржи, устоять так же нелегко, как на ледяной горке. Сколько раз он падал, трудно и сосчитать, сколько раз едва не скатывался в воду... Чтобы вести записи, грязные, окровавленные руки приходилось омывать сначала в ледяной воде, а потом отогревать, погружая во внутренности зверя. Отчего к концу дня кости ломило так, будто весь день поднимал тяжести. Однажды его, зазевавшегося, сбило тушей моржа, которую волокли, зацепив гаком, в вельбот. Распластавшись, он сумел удержаться буквально в нескольких сантиметрах от воды. В другой раз, безоружный, остался один на один с раненым зверем... Он не успевал всего сделать на льду и, когда возвращались на корабль, продолжал работать на палубе при свете фонаря. Задерживаясь до двух часов ночи, в сумерках, не раз еще споткнувшись, он шел отстирывать свою брезентовую камлейку, а в пять утра надо было вставать...

Зверобои быстро заполнили трюмы и повернули назад, не теряя ни минуты. Крылов, хотевший бы еще остаться, поработать здесь с недельку, не набрался смелости воспрепятствовать им. Наблюдения его и без того были ценны, экспедиция удалась. Он не увидел гаремов у моржей, моржи жили семьями. Он узнал точные сроки щенки, размножения, он вез такой ценный материал, которым до сих пор не обладал, пожалуй, ни один исследователь.

Его высадили в бухте Провидения со всеми его «цинковыми гробами». Высадили с радостью. Зверобои отправились дальше. Он же, едва добравшись до гостиницы, закрыл за собою дверь и завалился спать на целые сутки.

В результате дальнейших лабораторных исследований, просчетов стада в различные времена года с самолета и шхун было установлено главное: производительность популяции моржей низка, она составляет всего одиннадцать и две десятых процента в год от общей численности. Было бы целесообразнее прекратить любой промысел. Но, учитывая большое значение промысла для местного населения Чукотки и Аляски, вести его следовало так, чтобы забой не превышал шести процентов от численности всей популяции, то есть от пятидесяти тысяч. Значит, для нашей страны промысел не должен был превышать тысячи ста голов в год. Только в этом случае можно будет ожидать увеличения стада.

Рекомендации Крылова были приняты. Просчеты, проведенные с самолета через десять лет после его работы, показали, что стадо тихоокеанского моржа приросло. Однако при таком темпе восстановления потребуется еще не один десяток лет, чтобы можно было увеличить промысел.

— Так что, — закончил свой рассказ Крылов, — не отчаивайтесь. У вас еще есть надежда полюбоваться лежбищами. Отсутствие моржей на острове Врангеля было связано скорее с ледовыми условиями, не мог их испугать наш самолет. Ведь съемки проводились с большой высоты (1000 метров), при которой зверь не реагирует на шум самолета.

В правоте его слов я вскоре убедился. Директор заказника на острове Врангеля сообщил, что, осенью прошлого года на лежбище наблюдалось необычное скопление моржей. Моржи занимали участки, которые забросили давно.

В. Орлов

Май Шевалль, Пер Вале. Запертая комната

Окончание. Начало в № 6—11.

Мартин Бек дернул звонок, потом толкнул дверь. Заперто. Но в прихожей горел свет, поэтому он позвонил еще раз.

Рея отворила. Сегодня на ней были коричневые трикотажные брюки и какой-то длинный, ниже колен, лиловый кафтан.

— А, это ты... — протянула она.

— Я. Можно войти?

— Входи, — сказала она, помешкав, и сразу повернулась спиной. Сделала шаг-другой, потом остановилась. Постояла, наклонив голову, подумала, все-таки заперла дверь и повела гостя на кухню.

— Я взял две бутылки вина.

— Поставь в буфет. — Садясь, Рея недовольно покосилась на Мартина. — Зачем такое дорогое?

Он сел напротив нее.

— Опять Свярд? — спросила она.

— Нет. Хотя годится как предлог.

— Тебе необходим предлог?

— Ага. Для храбрости.

— А-а... Ладно, тогда давай заварим чай.

Она отодвинула в сторону книги и загремела посудой.

— Вообще-то я думала сегодня вечером позаниматься. Ладно, обойдется. Очень уж муторно одной сидеть. Ты ужинал?

— Нет.

— Вот и хорошо. Сейчас что-нибудь соображу.

— Между прочим, ты угадала насчет Свярда, — сказал Мартин Бек. — У него были деньги в банке. И немалые.

— М-м-м, — отозвалась она.