Дворянство. Том II. Ступай во тьму - Игорь Игоревич Николаев Страница 28

- Не нужно путать бесполезный клевок с отводом противного оружия в сторону, чтобы дать простор собственной атаке,- все так же скучно и размеренно прокомментировал Насильник исход второго раунда. Пантин и Алонсо тем временем перекинулись парой быстрых, коротких фраз, при этом они косились на Елену. Женщина решила, что вряд ли это сулит ей пряники, подобралась в готовности принять вызов судьбы.

Еще одно схождение, Барнак стиснул челюсти, мощная грудь вздымалась под рубашкой, словно кузнечный мех. Рыцарь еще не устал, но уже вспотел и раскраснелся. Подтаявший снег на импровизированной арене стремительно превращался в жижу, хлюпая под ногами. Молодой кавалер явно разрывался между злостью и стремлением научиться, он то кидался в «бычью» атаку, то вспоминал о тактике и пытался выстроить некий «рисунок» поединка. Однако не преуспел ни в том, ни в другом. Не помогало даже то, что юноша был амбидекстром и с легкостью менял хват, не теряя ни в скорости, ни в силе.

- Надо чаще брать в руки древко, - прокомментировал Насильник завершение третьего и последнего схождения. – Закрепленный дурной навык можно исправить лишь многократным повторением. – Рекомендую хотя бы пару недель вообще не выпускать копье из рук. Как настоящий паломник для которого шест – лучший друг и спутник.

- И это поможет? – сумрачно вопросил Барнак. Голос у него был под стать внешности, грубоватый, но выразительный. Таким не читают сонеты дамам, а орут, что есть мочи, средь битвы.

- Однажды некий фрельс оказался в трудном положении, - вымолвил Насильник, уставившись в сумрачное небо. – Ему следовало выдать себя за купеческого сына, чтобы сопроводить в расставленную ловушку доверившихся негоциантов. И одна мудрая, но злая женщина сказала негодяю, что купить или подделать можно все, даже цеховую бумагу и гильдейские печати. Однако манеру держаться скопировать без изъяна нельзя, ее можно лишь выработать через привычку. Фрельс, невзирая на юные годы, уже отличался подлостью, однако был неглуп. Он тщательно обдумал советы женщины и употребил их с пользой. Молодой человек отложил в сторону оружие вплоть до кинжала. Он взял два набора одежды, приличествующей купцу, и носил их попеременно, даже спал в платье. Фрельс достал чернила, и перья, и бумагу, а еще счеты. Днями напролет этот пройдоха переписывал старую бухгалтерскую книгу, заучивая ее содержимое, и считал все подряд, от прожитых дней до шагов за день. Когда время вышло, фрельс начал свое дело. И всем было видно, что пальцы его испачканы въевшимися чернилами, руки привычны к перу и счетным костям. Взгляд выдавал того, кто в душе чувствует себя беспомощным перед человеком с оружием. Язык легко, без заминки выговаривал «сложный процент» и «обманный учет», а одежда облекает фигуру, как масло. Хитрец выглядел, как настоящий купец и оказался принят как свой. Понятна ли мораль этой истории?

С точки зрения Елены мини-притча была затянута, к тому же имела отношение больше к теме обмана и хитрости, нежели к воинскому искусству, но Барнак из Гигехаймов, очевидно, извлек из нее какой-то полезный смысл. Молодой воин, кажется, хотел задать еще вопрос относительно истории, но под тяжелым немигающим взглядом Насильника передумал. Алонсо же пробормотал в усы короткую фразу, чей перевод звучал бы примерно как «пути смертных неисповедимы».

Пока господа изволили заниматься высокими делами, слуги разжигали костер и ставили на козлы пару щитов, заменявших стол. Стульев не было, есть и в целом общаться предлагалось стоя. Богатые и пафосные кавалеры таскали за собой нехилые обозы с настоящей мебелью, но Гигехайм и Кехана довольствовались немногим, хотя, судя по всему, не бедствовали. Во всяком случае, одежда и кони казались более чем пристойными, да спутники не походили на тех, кого нанимают за еду.

Пока на огне разогревалась густая овощная похлебка, богато приправленная желтками (белки пошли в яичницу для слуг), Насильник, в качестве финальной точки показал интересный фокус, о котором Елена прежде не слышала. В первой фазе приема копье, удерживаемое одной рукой ближе к пятке, опускалось острием к земле, символизируя слабость, усталость бойца. Торжествующий противник, разумеется, колол в ответ, и вот здесь начиналось самое интересное: вражеский выпад отбивался «раскрывающим» движением изнутри наружу, затем следовал подхват древка второй рукой и собственный укол, как правило, ниже пояса. Опиши Елене кто-нибудь подобную хитрость на словах или рисунком, она не поверила бы, что так можно сбить направляемый двумя руками вражеский выпад. Однако собственным глазам приходилось верить – щуплый Насильник легко разбивал атаку Гигехайма, используя инерцию достаточно тяжелого протазана.

Эта комбинация напомнила Елене «удар дурака» или «бесхитростный удар», который практиковали с тяжелыми мечами на две руки. Следовало принять как можно более мирный, беззаботный вид, уперев острие в землю, а затем внезапно атаковать восходящим движением, причем нога подталкивала клинок, сообщая бОльшую силу. Несмотря на кажущуюся нелепость и риск (по крайней мере, для обуви) правильно выполненный «дурак» сразу же заканчивал поединок с однозначным исходом. Мечевой и копейный приемы, разумеется, выглядели по разному, но, в сущности, были похожи – сначала иллюзия слабости, катастрофической ошибки, затем внезапная и убийственная атака из положения, кажущегося наиболее уязвимым и бесполезным.

Тренировка вроде бы закончилась, однако…

Молчаливый спутник Кеханы, больше похожий на телохранителя чем слугу, вынес две сабли, и при взгляде на полированную сталь сердце женщины едва не пропустило удар - гарнитур был очень похож на тот, что в минувшем году заказала Флесса Вартенслебен. Изящное, однако, не парадное оружие под одну руку, изгиб клинка слабый, S-образная гарда с кольцом на внешней стороне и крюком для защиты большого пальца. Но лезвие отсутствует напрочь. Кто-то ради чего-то сильно потратился, заказывая тренировочный снаряд, исполненный как настоящее оружие. Да еще, прямо скажем, не самое ходовое в арсенале тяжелых кавалеристов.

Спутник так же молча передал одну саблю юноше, а другую… протянул Елене. Женщина непонимающе глянула на Пантина, фехтмейстер кивнул, разрешая. То же движение повторил Алонсо Кехана, легкий ветерок красиво шевелил ему волосы, до яркой белизны выцветшие от солнца и долгих лет. Опять же против всех мыслимых традиций Алонсо пренебрегал шляпами, будто какой-нибудь простолюдин.

Елена быстро натянула стеганые варежки с нашлепками из толстой кожи для сбережения пальцев и кистей. Ни малого щита, ни ватной куртки, ни тем более маски из переплетенных прутьев