Весна отверженных - Кэт Моррис Страница 28

есть, — твердо ответил Андри. — Я несколько раз бежал из этих тюрем. А если удалось одному, значит, получится и у других, — на несколько мгновений целитель умолк, словно решая что-то для себя, и, наконец, кивнул своим мыслям. — Вот что, Эсса. Я готов спрятать тебя здесь и свести с людьми, которые смогут раздобыть хоть какие-то сведения о твоей сестре. Но в обмен я прошу, чтобы ты помогла мне освободить мэтра Руфуса. И если ты пообещаешь мне это, считай, что мы с тобой заключили сделку.

— Я готова тебе помочь и без всякой сделки, Андри, — ответила Эсса.

Маг внимательно посмотрел на девушку и хотел было что-то сказать, но только улыбнулся:

— Все это — не раньше, чем затянутся твои раны. Есть хочешь? Сейчас я принесу. А потом сделаю тебе перевязку, и отдыхай.

— Я думала, что ты лечишь магией, — удивилась девушка.

— Нужно немного времени, — объяснил чародей. — Организм должен начать восстанавливаться сам, так исцеление пройдет лучше. А через пару дней устрою тебе сеанс магии духа. Кто видел, остался доволен.

Андри подмигнул девушке и отправился за едой.

***

«И обрушит Единый ледяной дождь на головы всем, кто сомневался в могуществе Моем…»

Обжигающе-холодные струи воды полились на лицо. Преподобный отец Беренгарий дернулся и открыл глаза. Открыл лишь для того, чтобы вновь, застонав, зажмурить их: слишком уж страшная и невероятная картина представилась его взору. Над жрецом склонился человек в черном колпаке палача, держащий в руке ярко горящий факел. В прорезях маски блестели смеющиеся темные глаза.

— Ну что же, вы, святой отец! — ласково и сочувственно произнес мягкий мужской голос над его головой. Кожаная перчатка потрепала жреца по щеке. — Смелее!

Отец Беренгарий задрожал всем телом. В свои преклонные восемьдесят четыре года он никак не думал, что когда-нибудь окажется в такой ситуации. Жрец прислушался к своим ощущениям. Он лежал на чем-то жестком, его руки были раскинуты в стороны и закреплены ремнями за запястья. Точно так же пристегнуты были его ноги. Голова была зафиксирована в двух местах: отец Беренгарий ощущал жесткий ремень на шее и твердые деревянные колодки, не дающие голове поворачиваться. Последний ремень туго обхватывал талию и больно впивался в обнаженное тело. Жрец был раздет.

Отец Беренгарий и понятия не имел, где оказался. Последнее, что он помнил, это путешествие с учеником, братом Эрасмусом, в Трезеньель по личному приглашению Его величества короля Максимиллиана на торжество по случаю королевской помолвки. Мальчик очень хотел видеть на празднике святого брата — восприемника его отца. Для Беренгария это была большая честь.

К сожалению, на пути их подстерегла неудача. Когда до Орбийяра оставалось совсем немного, кучер, который вез отца Беренгария и его помощника Эрасмуса, объявил, что у кареты сломалась ось. Кучер отправился в ближайшую деревню за помощью, а Беренгарий и Эрасмус вышли из кареты, чтобы, как сказал преподобный отец, размять затекшие от путешествия тела. Это и стало их ошибкой.

На них напали. Сначала, когда двое вооруженных людей схватили его за руки, отец Беренгарий подумал, что это разбойники. Жрец даже хотел закричать Эрасмусу, чтобы тот отдал несчастным все, что у них было, но увидев, как жестоко они избивали не сопротивляющегося мальчишку, Беренгарий пришел в ужас и понял, что дело в другом. Он попытался остановить кровопролитие, но получил удар в затылок и потерял сознание.

Старый жрец осторожно открыл глаза. Ни факел, ни человек в маске палача никуда не исчезли.

— Чего вы от меня хотите? — спросил жрец жалким, осипшим от страха голосом.

— Поговорить, ваше преподобие, — так же участливо ответил палач. — Пока — просто поговорить. А то, как пойдет наша беседа, целиком и полностью зависит от вас.

— Хо… жрец сглотнул от страха. — Хорошо. Только скажите, мой ученик, мальчик, что был со мной, что с ним?

— С ним все в порядке, преподобный отец, — заверил его палач. — Он тут, с вами. Когда мы побеседуем, мы отпустим вас обоих.

— Хорошо, — Беренгарий овладел собой.

— Мой лорд герцог, преподобный отец готов к беседе! — насмешливо крикнул человек в маске палача куда-то в темноту.

Послышались гулкие шаги, и над жрецом наклонилось еще одно лицо — гладко выбритое, с пересеченными шрамами лбом и левой щекой. Жрец прекрасно знал этого человека, они неоднократно встречались при дворе. Это был Великий герцог Гильом Де Тайер, двоюродный брат правящего короля Максимиллиана. Отец Беренгарий, хоть и знал его с весьма юного возраста, всегда чувствовал в нем что-то недоброе. Но сейчас служителю Единого стало по-настоящему страшно.

— Мое почтение, отче Беренгарий, — учтиво произнес герцог и слегка поклонился. — Я бы испросил у тебя благословения, но, боюсь, что тебе не слишком удобно будет мне его дать.

— П-приветствую тебя, сын мой, — заплетающимся от страха языком ответил жрец. — Н-ничего, я б-благословлю тебя как-нибудь в другой раз.

— Ты ведь не догадываешься, почему ты здесь? — продолжил герцог, расхаживая вокруг стола, на котором был закреплен жрец. Помощник Гильома в палаческом капюшоне куда-то бесшумно исчез.

— Д-даже предположить не могу, — пролепетал Беренгарий, в глубине души ругая себя за малодушие.

— Мне хотелось бы побеседовать с тобой о событиях давно прошедших лет, участником которых был ты сам, преподобный отец. Как учили меня наставники, живым свидетелям минувшего нет цены…

Гильом сделал акцент на слове «живым», и старого жреца снова накрыла волна страха. Отец Беренгарий хотел промолчать, но Гильом испытующе смотрел ему в лицо, явно ожидая ответа.

— Ч-что же ты хотел узнать, с-сын м-мой? — служитель Единого старался выглядеть спокойным, но голос подводил его.

— Насколько мне известно, ты, отец Беренгарий, принимал роды у ныне покойной королевы Матильды Первой, моей обожаемой бабки.

— Да, мой лорд герцог, — отец Беренгарий понял, о чем сейчас пойдет речь, и ему стало еще страшнее. Ничем хорошим это не закончится.

— Я имею в виду тот самый день, когда на свет появились принцы-близнецы, Готье и Габриэль, — уточнил Великий герцог.

— Да-да, мой лорд, — закивал жрец. — Мне тогда еще помогала преподобная мать Агата Роклинальская.

— Верно, — улыбнулся Гильом. — И вот теперь я хочу у тебя спросить, святой преподобный отец. Пожалуйста,