Товарищ Торин - Егор Михнегер Страница 28

интересную идею подкинул Даскалос Балинович, вспомнив рассказы бригадира небольшой команды, обслуживавшей паровую пушку Валера. Весьма странный выбор названия для орудия, но не это привлекло внимание горстки наиболее активных мятежников, собравшихся в домике только что убитого надзирателя. По словам Даскалоса, бывалый вояка очень любил рассказывать «заблудшим» товарищам, как армия Торина долгое время втайне готовилась использовать новое чудо-оружие, тренируясь в глуши за Хребтом Великого Змия. Его описания бескрайних северных степей, где происходила пристрелка и отработка манёвров, не оставляли сомнений, что речь шла о тундре. Даскалос Балинович предполагал, что какая-то часть учебных лагерей должна была сохраниться и по сей день. Если мятежникам удастся захватить склад, где будет хотя бы десяток паровых пушек, дальнейшие штурмы каторжных лагерей пойдут куда веселее.

Пташки напели Року — ну или как там этот процесс называется у шаманов? — что если свернуть с проторённой дорожки на восток, то через три-четыре дня можно прийти к весьма подозрительным укреплениям. Вероятно, когда-то там шла активная деятельность, но сейчас на дежурстве стоял весьма скромненький гарнизон.

Афелис понимал, что нападение на полноценный острог, охраняемый не мучителями, а профессиональными воинами, затея довольно опасная. Но также он знал, что чем дольше они будут оттягивать такое мероприятие, тем меньше шансов будет застать военных врасплох. Храбрым судьба помогает — если уж затеял восстание, следует решительно идти до конца, а не увиливать и бояться.

После недолгой передышки в освобождённом лагере и захвата ещё одного мамонта, отправленного лихнистами за добытым углём, бунтовщики свернули с дороги.

Несколько дней пути через тундру стали для маленькой армии восставших каторжников настоящим испытанием. Хотя отобранного у надзирателей продовольствия было более чем достаточно на пару недель сытой жизни, из-за еды всё равно сразу возник серьёзный скандал, когда Афелис запретил разводить в походе костры. Тундра — это вам не леса, двум сотням каторжников и так будет непросто подобраться к крепости незамеченными, так зачем выдавать себя раньше времени?

К несчастью, оголодавшие на скудном каторжном пайке заключённые хотели насладиться вкусной пищей здесь и сейчас, наплевав на последствия. Тем паче, что после не самого удачного штурма немногие были уверены, сколько дней, а то и часов им отпущено на сём свете. Трудно винить бедолаг, лишённых всякого будущего, в отсутствии мотивации. Это только в сказках воодушевляющая речь лидера сразу заставляла всех собрать волю в кулак, в реальности каждого волновали лишь его сиюминутные хотелки. Стратегия — привилегия избранных, большинство будет следовать далекоидущему плану, только покуда на них давят сверху. В этом отношении даже долгая идеологическая промывка мозгов едва ли могла поменять натуру граждан, упорно нежелающих себе в чём-то отказывать.

Спасти ситуацию удалось только Року, показавшему остальным недотёпам, как можно разводить костёр без дыма в почти голом поле. Поколебавшись, Афелис одобрил орочью методику, правда, ограничив время разведения костра светлым периодом суток.

Другой напастью в пути стали полчища мошкары, облепившие медленно бредущую процессию теплокровных мятежников. Летом в тундре кровососущих насекомых всегда было много, но вне широкой полосы вытоптанной травы вокруг лагеря казалось, что от мерзких тварей воистину не существует спасения. Малюсенькие кровопийцы лезли в рот, глаза, ноздри, уши, ни на минуту не давая расслабиться путникам. Чего только те не делали, чтобы укрыться от мошек, но всё было тщетно. К концу их недолгого путешествия даже толстая зелёная шкура Рока покрылась мелкими язвинками, у остальных от зуда было расчёсано буквально всё тело. Цари природы оказались пищей для низших созданий. Количество и бесстрашие насекомых играючи победили могучий разум представителей цивилизованных рас. Не самая приятная ситуация, но иногда бывает полезно ощутить ограниченность своих умственных способностей, чтобы не задирать слишком высоко нос.

Последний десяток километров Афелис, Рок и подлеченный шаманом Даскалос Балинович преодолевали уже в темноте, чтобы собственными глазами оценить ситуацию. Острог действительно впечатлял.

Ров, земляной вал с частоколом, четыре высокие деревянные башни по углам большой огороженной площади. Две крепостные башни с разных сторон служили воротами. Сюда так просто на мамонте не ворвёшься, нужен полноценный таран и другие осадные механизмы. Вот только где их взять посреди тундры? На колдовской талант Рока тоже не приходилось рассчитывать, внутри острога явно была коробочка, мешающая волшебству.

Но Афелис отнюдь не считал острог неприступным. Более того, он изначально не собирался штурмовать крепость в лоб. Лучший способ получить что-то нужное — это вначале что-то отдать. Вернувшись к стоянке бунтовщиков, Афелис принялся инструктировать гномов. Именно коротышкам следовало преподнести другим карликам «дар».

— Стой! — окликнул начальник гарнизона седока, направлявшего мамонта прямо к воротам крепости. — Стой, где стоишь, или мы изрешетим твоё мохнатое чудище болтами из арбалетов!

В подтверждение его слов почти половина охраняющих острог воинов нацелили на незваных гостей арбалеты. Мамонта с телегой заметили загодя, времени на предусмотренную уставом подготовку к сражению у гарнизона имелось достаточно.

Несмотря на бурную активность в связи с появлением незнакомцев, комендант не ожидал неприятностей: последние двадцать лет в крепости и окрестностях не происходило ничего хоть сколько-то подозрительного. После победоносной войны с Третьей Ордой у лихнистов отпала нужда скрывать от внешнего мира свои изыскания, острог утратил какое-либо стратегическое значение. На север теперь отправляли лишь преступников, солдаты товарища Торина проходили подготовку в куда более комфортных условиях. Даже в качестве опорного пункта для подавления возможного бунта острог не особо годился, так как располагался в стороне от каторжных лагерей и хоть сколько-то оживлённых, по северным меркам, дорог.

Загнивающая кузница воинской славы — так за глаза называли крепость его подчинённые. Подобная награда за выкованных в суровых тренировках бойцов казалась несправедливой, но закономерной: часто из-за слишком большого успеха страдают именно сделавшие его возможным граждане и плоды их трудов.

Седок на голове мамонта приказал огромной твари повернуться боком к воротам и стоять смирно. Второй всадник, сидящий у мамонта на спине, весело замахал руками, приветствуя стражников крепости:

— Зрав буде, начальника! Мы это, свои, не боись!

Присмотревшись внимательнее, комендант заметил, что оба седока были в хлам пьяными, а из телеги позади мамонта высунули красные морды ещё четверо гномов:

— Мы уже приехали? Эй, тама! Это Торинград, правильно? Ура, мы приехали!

— Что за… — пробурчал себе под нос комендант. — Вы что там, с утра пораньше все нажрались?! Какого орка вы здесь забыли? Что надо?

Гном на спине мамонта срыгнул так громко, что его было слышно даже с расстояния двухсот метров:

— Мы это… Амнистия у нас! Товарищ Торин всех простил, ты не в курсе, что ли?