Исцеляющий миры. На расколе миров. Часть 1 - Таня Некрасова Страница 28

— Слушай, я думал, ты отдыхаешь, или, на крайний случай, делаешь что-то полезное, и поэтому не хотел тебя тревожить. Если бы я знал, чем ты занимаешься здесь, я бы…

— Ты бы что? Лишил меня карманных денег! Только не это! — хваталась за живот Габриэль.

— … Я бы ушёл.

От такого ответа девушка надула губы:

— Ну и пожалуйста — вали! Мне не нужен ксионский мальчик на иждивении! И вообще! — фыркнула она. — Я тут, между прочим, не только ерундой страдала, но и расследование вела!

— Да неужели? — выровняв стопку бумаг постукиваниями о тумбу, пришелец оставил чёрно-белые зарисовки с чудищами и устремил на Габриэль скептический взгляд.

Габриэль подтянулась к краю кровати, свесила ноги, рассовывая их по тапкам и путая левый с правым. Она неустойчиво побалансировала на месте и, загребая всё вездесущими руками, лишь бы не не навернуться самой, доковыляла до платяного шкафа, сорвав с вешалки очередную безразмерную рубашку.

— Что ты делаешь? — Комичность, с какой Габриэль просовывала руки в рукава, никоим образом не вызывала у Адама улыбки.

— Энтони Хопкинс!

— Кто?

— Нынешний премьер-министр Великобритании.

— И… какое он имеет отношение ко всему… этому?

Габриэль нагнулась к кровати, раскрыла блокнот на определённой странице и ткнула в него ногтем, поцарапав лист.

— Смотри, — продемонстрировала она имя, жирно обведенное ручкой. — В этой реальности другой премьер-министр — Энтони Хопкинс. В моём мире его политическая кампания не удалась и выборы выиграл состязавшийся с ним Эндрю Фаерфокс. Как жаль, что я никогда не интересовалась политикой и понятия не имею, отличались ли эти два Хопкинса и Фаерфокса друг от друга по статусу и ранее занимаемым должностям или... О-о-о!

— Что?

— Или это два абсолютно разных человека. Может они просто полные тезки?

Абы как приодевшись, Габриэль вышла за дверь.

— Куда ты? — рванул за ней Адам.

— Спасать мир!

— Опять? Прямо так?

Габриэль ощупала себя, но тот факт, что из одежды на ней только пижама и рубашка, её намерений не поколебал.

— Сойдёт! — Габриэль спускалась по деревянным ступеням с таким усердием, будто эквалибрист-недоучка на первом в жизни проходе по канату, и подстраховкой ей служил Адам Дэвисон.

— Ну и… что ещё ты раскопала? — был как всегда терпелив пришелец.

— «Go-go, Furry!» выпустили новый альбом! В моём мире от них фиг дождёшься новых треков! Их главный сингл называется «Мой мальчик с другой планеты». Прямо про тебя, Адам! — Габриэль пошатнулась, но руки Адама были тут как тут.

— Отличная реакция, ксионец! — Девушка одобрительно похлопала пришельца по щеке, растянув пять угольно-серых отпечатков. Рукава Адама от таких объятий тоже замарались, но, чернее всего, конечно, был нос Габриэль.

— Я только постирал рубашку! — расстроился Адам.

Габриэль одолела лестницу, полукругом выходящую в холл первого этажа и дошаркала до входной двери.

— Адам, не напомнишь, зачем я здесь? — почесала она макушку.

— Эм, спасение мира?

— Ах, да! Спасибо, Адам. У тебя блестящая память! — Габриэль повозилась с замком и в провальном потуге надавила плечом на дверь.

— На себя.

— Что?

— Дверь. В другую сторону. — Адам проявил инициативу и открыл дверь. — Ну и как ты собралась спасать мир? — вздохнул он, утомлённый выкрутасами подруги.

— Смотри и увидишь! — Габриэль медитативно прикрыла глаза и зависла.

Ничего не происходило. По двору гулял ветер, вздымая травинки, пробившие себе путь к солнцу прямо на мощеной дорожке. Бурьяны, до которых разросся годами нестриженный газон, сонно поколыхивались — видимо, тоже невпечатленные клоунадой девушки. Серебристый «Фольксваген» за низеньким желтым забором с непричастным видом грел в тепле полудня свой помятый капот, будто предчувствуя, чем закончится фокус его бестолковой хозяйки.

— Ну как, Адам? Что думаешь? — поинтересовалась Габриэль, не открывая глаз.

— Я думаю… тебе стоит проспаться, — ответил тот, скрестив руки на груди.

Габриэль высунулась из дверного проёма на крыльцо, и результат минутного мыслительного труда её не удовлетворил:

— Как же так?..

— Рискну спросить, что это было? — Адам заранее знал, что ответ будет глупым.

— Я хотела постричь газон силой мысли. — В унынии Габриэль добрела до дивана и измученно свернулась на нём клубком.

Адам не знал плакать ему или смеяться:

— Откуда взялась столь вздорная идея?

— Вчера, прежде, чем тебя ранил мутант, мне подумалось, что я могу менять реальность силой мысли. Вроде у меня даже получилось, но… маленько кривовато. Вернее — абсолютно криво! — Габриэль утопила себя декоративными подушками, и далее её голос звучал приглушённо: — Я хотела всех спасти, но мой дурацкий мозг представлял совсем не то, что я хотела. Теперь я чувствую себя виноватой за то, что случилось с тобой и профессором.

— Подождите-ка минутку, — заинтересовался Адам. — Ты полагаешь, что мир, в котором ты жила, изменился из-за тебя, твоего воображения?

— Я это не исключаю. Ты сам сказал, что я — центр всего.

— Это не совсем то, что я имел в виду…

Габриэль вынырнула из-под подушек и нацелила взгляд на Адама, меланхолично прислонившегося к спинке дивана.

— Я знаю. Просто я думала об Оливии и о том, что я писала в своем детском дневнике. Ну знаешь, как бы здорово было жить в мире, где я одна и никто не капает мне на мозги наставлениями о том, какой я должна быть и как поступать! — Габриэль скорбно посмотрела на люстру-вентилятор под потолком. — Когда я была маленькая, мне мерещилось лицо на потолке, прямо над моей кроватью. Мы тогда спали с Оливией в одной комнате, и она ничего такого не видела. Лицо появлялось постепенно, словно вылупляясь, словно кто-то выдавливал его с крыши. Сначала это была неприметная ямка, потом она приобрела очертания глазницы, и так со временем я начала видеть полноценный нос, рот, скулы и другие детали — не слишком детализированные, но выразительные, как у маски…

— Жутковато…

— Ага. Я тоже поначалу побаивалась лица и плакала по ночам, потому что мне никто не верил. Но однажды оно заговорило со мной. Оно было немногословно, но всегда с пониманием выслушивало о том, как прошёл мой день. Мы подружились.

Адам закашлял в кулак:

— Прости, что? Ты подружилась с жутким лицом на потолке?

Габриэль сердито свела брови на переносице:

— Оливия