Однажды придёт отец... - Таня Белозерцева Страница 28

С этими словами директор подал Северусу небольшой мягкий сверток, развернув который, он в изумлении уставился на мантию-невидимку. Какого… Оглушительно загудела кровь в ушах, бросившаяся в голову, руки задрожали, мертво стискивая ткань. В глазах потемнело. Моментально сзади оказалось кресло, призванное Эймосом, куда он и толкнул обезумевшего Северуса, склонился над ним и потряс за плечо, встревоженно вопрошая:

— Простите, я не хотел, человече… Что случилось?

— Эта вещь могла спасти ей жизнь! — раненой белугой взвыл Северус, заходясь в судорожном плаче.

Ближний портрет с Диппетом хотел что-то сказать, но Эймос молча показал ему кулак, и старик заткнулся, так и не сказав ни слова. В течение нескольких следующих минут портреты и новый директор кротко слушали рыдания. Потом, когда они стихли и перешли во всхлипывания и пошмыгивания носом, Эймос подал Северусу стакан с водой. Тот взял его трясущейся рукой и отпил, виновато пряча покрасневшие глаза, чувствуя себя явно неловко от проявленной слабости. Но Эймос покачал головой и мудро заметил:

— Это не слабость, Северус, это понимание, которое пришло слишком поздно… — посмотрел на скомканную мантию на коленях Северуса и уточнил: — Я полагаю, мой предшественник присвоил её себе или просто не вернул вовремя?

— Да не спросишь его теперь, идиота с жареными мозгами! — зло выкрикнул Снейп, едва удерживаясь от того, чтобы не швырнуть стаканом в стену. Но сдержался, с неимоверным усилием сдержался, не желая падать в глазах директора ещё ниже, до уровня неотесанного варвара. Хватит и того, что он его истерику видел.

Помолчали, сосредоточенно разглядывая стол. Потом директор глухо кашлянул и словно нехотя заговорил:

— Со следующей недели ожидается поступление самой первой, «пробной» партии учеников-нелюдей. Два вельфа, один волвен, гролль и нэко. Если всё пройдет хорошо, то в дальнейшем в школу поступят младшие братья и сёстры наших пионеров-первопроходцев. Вы им поможете адаптироваться, Северус? В Минерве я не уверен, её саму придется на испытательном сроке подержать.

Северус с трудом уложил в голове полученную информацию и сдавленно спросил:

— Сколько лет этим детям?

— Резонный вопрос, — согласился Эймос. — Вельфам по сотне на пару наберется, но выглядят на десять-одиннадцать. Гроллю семьдесят, но по уровню развития он не превышает девятилетнего ребёнка, а девочке-нэко и волвену по одиннадцати лет исполнилось в этом году, как обычным детям. Правда, мальчик… его поведение далеко от человечьего, уж простите.

— И в чем это… выражается? — настороженно осведомился Северус.

— О, ни в чем таком предосудительном, уверяю вас! — поспешил заверить Снейпа Эймос. — Просто он чрезвычайно ласков в полнолуние, может начать ласкаться ко всем, что весьма не привычно для… на ваш взгляд.

Северус внутренне поморщился — ну вот… понаедут, и станет Хогвартс филиалом зверинца. Директор беззлобно цыкнул клыком и миролюбиво прибавил:

— Среди моих однокашников был даже боканон, и, уж поверьте, нам и нашим профессорам как-то не приходило в голову противиться его присутствию, хотя смердел он изрядно… Особенно на уроках Травологии, когда мы клумбы унаваживали, вонь боканона вкупе с драконьим навозом создавали те ещё ароматы… Многие спасались тем, что раньше срока обучались наколдовывать себе головные пузыри. И, несмотря на это, у Мансура всё же появились друзья, с которыми он проучился от звонка до звонка.

Видя на лице Северуса непонимание, директор снисходительно пояснил:

— Это демоны. Крайне безобидные азербайджанские, абердинские и грузинские демоны. Имеют две ипостаси, человечью и звериную, в обоих видах имеют весьма специфичное средство самозащиты. Говоря языком старенького бестиария… — тут он притормозил, вспоминая, и процитировал: — «Таковой в Азии обретается. Голова у него и тулово бычачьи, а на шее грива, яко у коня. Имеет рога, однако столь закругленные и так сильно назад выгнутые, что никому ими вреда причинить не может. Однако же защиту, коей природа поскупилась дать ему в рогах, она щедро восполнила в кишках. Видя себя преследуемым, боканон тылом к преследователям оборачивается и, громко пуская ветры, поражает оных вонию и испражнениями столь страшными, что очи на лоб вылазят, а волосы в завитки закручиваются, и к тому же на три мили вокруг. Упорнейший охотник от такового убегает и боканона преследовать более не решается».​‌‌​‌‌​

К концу цитаты Северус мелко-мелко трясся от едва сдерживаемого хохота, да и сам Эймос её со скорбным выражением лица договаривал, что обычно происходит при обратном, настоящем настрое эмоций. Бывают такие клоуны: читают со сцены с самым плачевным и трагическим видом и интонациями, а зал тем временем помирает от гомерического смеха.​‌​‌‌‌‌

Что ж, тактика сработала, настроение гостя поднялось на шкалу выше, и на мантию в руках Северус смотрел теперь не с таким похоронным чувством. Напротив, вспомнил кое-что…

— Знаете, господин директор, а Поттеров-то в живых и нет, пожалуй… — неуверенно сообщил он, сминая материю пальцами.

Эймос в ответ взял со стола толстый блокнот, пролистнул и, найдя нужное место, прочитал вслух: ​​​‌​‌

​​‌‌‌​ ​​‌​​​

— Подарить мантию-невидимку Гарри Поттеру в первое же рождество его поступления в Хогвартс, — оторвался от записей и вопросительно глянул на Северуса. Тот вздохнул. И признался:

— На самом деле Гарри мой сын, а не Джеймса Поттера, как все думают. Скажите, сэр… — поколебавшись, Северус всё же рискнул попросить. — Теперь, после всего случившегося, ​​​‌‌‌мой сын может… может пойти в школу под своей настоящей фамилией? Его зовут Гарри Эванс-Снейп.

И дыхание затаил, вдруг испугавшись мимолетно — а не рано ли открылся-доверился? Сидящий на краю стола перед ним директор поднял на него очень серьезный взгляд с вековечной мудростью в них и одной-единственной фразой развеял все его страхи и сомнения: ​​‌​​‌ ​​​‌‌‌

​‌​​​‌ ​​‌‌​‌

— Я не Альбус Дамблдор, Северус. Я храню детей, а не гублю их жизни, играя ими.

​​‌‌‌‌ ​​‌‌​‌ ​‌​​​‌ ​​‌‌‌​ ​​​‌‌​ ​‌​​‌‌ ​‌​‌​‌​ ​‌‌​‌‌​ ​‌‌‌​‌‌ ​​‌‌‌‌

После ареста и допроса Питера Петтигрю всплыли новые подробности Хэллоуинской ночи и совсем не те, о которых знали широкие массы.

Оказывается, Дамблдор нарочно велел Поттерам спрятаться под Фиделиусом. Это было частью его Великого плана: заманить в ловушку сбесившегося Темного Лорда. Для этого Дамблдор выбрал одного из двух мальчиков, родившихся на исходе седьмого месяца. Невиллу повезло, он родился на день раньше Гарри и происходил из чистокровной семьи. Поттер же был так… отрезанный ломоть, ребёнок-полукровка, матерью которого являлась магглорожденная ведьма, и отец — чистокровный маг, но из угасшего старинного рода.

Услышав пророчество Трелони, Альбус Дамблдор поначалу не придал ему особого значения. Ну грядет какой-то там мессия, способный остановить Темного Лорда, ну отметит тот того как равного себе,